Фредерик Форсайт - Псы войны

Шеннон разбирался со вспомогательными средствами, осматривая осветительные ракеты и объясняя Дюпре, как ими пользоваться. Он раздал каждому наемнику по компасу, проверил аварийную сирену и портативные переговорные устройства.

Имея в запасе время, Шеннон велел «Тоскане» на пару дней лечь в дрейф в том месте, где на двадцать миль в округе не было других кораблей. Пока судно, слегка покачиваясь на волнах, неподвижно стояло на месте, каждый проверил свой личный «шмайссер». Для белых проблем не было. Каждому из них в свое время пришлось испробовать с полдюжины различных автоматов, а они отличаются друг от друга довольно незначительно. Африканцам потребовалось чуть больше времени, чтобы к ним привыкнуть, потому что они, в основном, имели дело с карабинами «маузер», калибра 7.92 или со стандартными натовскими самозарядными винтовками калибра 7.62 мм. Один из немецких автоматов постоянно заклинивало, поэтому Шеннон выбросил его за борт и протянул бойцу другой. Каждый африканец выпустил по девятьсот патронов, пока они не привыкли к «шмайссеру» и не избавились от популярной среди африканских солдат дурной привычки – зажмуривать глаза во время стрельбы.

Пять пустых железных бочек, которые оставили в запас, теперь качались на волнах за кормой «Тосканы» в качестве мишеней. Стрельба продолжалась, пока каждый из тренирующихся, неважно белый или черный, не мог с сотни метров уверенно продырявить бочку очередью. Четыре бочки, использованные таким образом, благополучно пошли ко дну, а пятую приберег для себя Марк Вламинк. Он дал ей отплыть на две сотни метров, потом встал на корме «Тосканы», расставив ноги, базука на правом плече, глаз прильнул к прицелу. Он подождал, чтобы приспособиться к покачиванию палубы под ногами, и выпустил первую ракету. Она скользнула по верхнему краю бочки и со столбом брызг взорвалась при входе в воду. Вторая ракета угодила прямо в центр бочки. Гулкий грохот взрыва эхом прокатился по поверхности моря, вернувшись к наблюдающим с борта корабля наемникам и членам экипажа. Кусочки жести осыпали воду мелким дождем рядом с тем местом, где только что была бочка, и у зрителей вырвался восторженный крик. Широко улыбаясь, Вламинк повернулся к Шеннону, содрал защитные очки и смахнул с лица частички сажи.

– Ты говорил, что хочешь разнести дверь, верно, Кот?

– Точно, здоровенные деревянные ворота, Крошка.

– Они у меня разлетятся на мелкие кусочки, размером со спичку, обещаю, – сказал бельгиец.

Из-за шума, который они наделали, Шеннон велел «Тоскане» отправиться в путь, а через два дня устроил вторую остановку.

За это время были извлечены из ящиков и собраны три надувные лодки. Они лежали рядком вдоль борта на главной палубе. На каждой, окрашенной в темно-серый цвет, ярко выделялся оранжевый нос и название фирмы, того же цвета, на каждом боку. Их закрасили черной краской из корабельных запасов.

Когда краска подсохла, все три лодки проверили в действии.

Без звукоизолирующих коробов, установленных поверх мотора, тарахтенье «Джонсонов» было хорошо слышно даже в четырехстах ярдах от «Тосканы». При установленных коробах и работающих в четверть силы моторах их с трудом можно было услышать с тридцати ярдов. Моторы начинали перегреваться через двадцать минут непрерывной работы в половину мощности, но, уменьшив обороты, можно было продлить срок работы до получаса. Шеннон гонял одну лодку по морю два часа, пробуя установить оптимальный режим и найти лучшую комбинацию скорости и шума.

Так как мощность моторов давала большой запас, он решил, что не стоит их гнать больше, чем на треть максимальных оборотов, и посоветовал своим людям перейти на четверть мощности за двести ярдов до берега при подходе к цели.

«Уоки-токи» тоже проверили на расстоянии до четырех миль.

Несмотря на пасмурную погоду и слышащиеся издали раскаты грома, сигнал проходил достаточно ясно и отчетливо. Для тренировки африканцев тоже возили на лодках с различной скоростью днем и в ночных условиях.

Ночные тренировки были самыми важными. Во время одной из них Шеннон увез четверых белых и шестерых африканцев за три мили от «Тосканы», у которой горел лишь один небольшой фонарь на мачте. На пути от корабля всем десятерым завязали глаза.

Когда повязки сняли, каждому дали по десять минут на то, чтобы глаза привыкли к черноте неба и океана, после чего стали возвращаться обратно. С приглушенным двигателем, в абсолютной тишине за бортом, десантный катер тихо скользил по направлению к огоньку «Тосканы». Сидя за румпелем, он установил дроссель сначала так, что мотор работал на треть мощности, а потом, при подходе, на четверть. Шеннон физически ощущал напряжение сидящих перед ним людей. Они понимали, что так будет в ту ночь, когда предстоит штурм, и возможности повторить подход к берегу уже не представится.

На борту корабля к Шеннону подошел Карл Вальденберг, и они наблюдали, как матросы при свете фонаря втягивают лебедкой лодку на палубу.

– Я практически ничего не слышал, – сказал он. – Пока вы не подошли на две сотни метров, а я вслушивался очень пристально. Если только на берегу не будет слишком чуткой охраны, вам наверняка удастся высадиться незаметно, там, куда вы собираетесь. Кстати, куда вы собираетесь? Мне потребуются дополнительные лоции, если предстоит еще идти достаточно далеко.

– Мне кажется, лучше рассказать всем сразу, – сказал Шеннон. – Проведем остаток ночи за брифингом.

До восхода солнца экипаж (за исключением механика, который все еще спал в машинном отделении), семь африканцев и четверо наемников слушали Шеннона в кают-компании, пока он излагал план атаки. Он приготовил и установил проектор со слайдами.

Некоторые из них заснял во время пребывания в Зангаро, на других были изображены нарисованные им самим карты и схемы.

Когда он закончил, духота в салоне стояла невыносимая, усиленная густым сизым табачным дымом, струившимся через открытые иллюминаторы в тягостно душную ночь.

Наконец Вальденберг вздохнул: «Gott in Himmel!»22. И тогда вдруг все заговорили разом. В течение следующего часа Шеннон отвечал на вопросы. Вальденберг потребовал гарантии, что в случае провала операции оставшиеся в живых немедленно вернутся на борт, так, чтобы «Тоскана» задолго до рассвета оказалась достаточно далеко в открытом море. Шеннон заверил его, что так и будет.

– Ведь мы только с ваших слов знаем, что у них нет ни морского флота, ни бронемашин, – переживал Вальденберг.

– Можете на мои слова положиться, – успокаивал Шеннон. – У них действительно ничего этого нет.

– Только от того, что вы этого не увидели...

– Нет у них ничего, – обрезал упрямца Шеннон. – Я часами разговаривал с людьми, которые провели там многие годы. Нет у них ничего из того, что вас так беспокоит.

У шести африканцев вопросов не возникло. Они будут нога в ногу идти за наемником, который их поведет, и верить в то, что тот знает, что делает. Седьмой, «доктор», спросил только, где предполагается находиться ему, и, получив ответ, что должен оставаться на «Тоскане», безропотно согласился.

Четверо наемников задали по несколько чисто технических вопросов, на которые получили столь же профессиональные ответы.

Вернувшись на палубу, африканцы растянулись на своих спальных мешках и мгновенно заснули. Шеннон всегда завидовал их способности засыпать в любом месте, в любое время и при любых обстоятельствах. Доктор вернулся к себе в каюту, и Норбиатто последовал его примеру. Ему надо было скоро заступать на вахту. Вальденберг направился в рубку, и «Тоскана» продолжила путь к своей цели, до которой оставалось всего три дня.

Пятеро наемников ушли на корму позади матросских кубриков и проговорили до позднего утра. Все одобрили план операции и сочли результаты разведки, проведенной Шенноном, вполне благоприятными. При этом они понимали, что в случае, если оборона города или дворца окажется более серьезной, чем предполагается, или произойдут еще какие-либо неожиданные изменения, им придется умереть. Их очень мало, слишком мало для проведения такой серьезной операции, и любые непредвиденные обстоятельства для них могут оказаться смертельными. Обдумав все возможные варианты, они решили, что либо должны завершить операцию в течение двадцати минут, либо немедленно вернуться на «Тоскану», если, конечно, будет кому возвращаться. Они знали также и то, что никто не будет подбирать раненых, и, если кому-нибудь из них попадется на глаза тяжело раненный товарищ, то он сделает для него то единственное, что будет в силах в такую минуту, – поможет уйти из жизни быстро и без мук – во всяком случае, это всегда лучше, чем умирать от ран или томиться в плену. Таковы были правила, по которым жили и выполняли свою задачу наемники, и правилам этим следовали неукоснительно.

Около полудня они разбрелись по своим каютам.