— «Венецианская Шлюха» — это кличка одного итальянского миллионера. Он владеет несколькими ресторанами и магазинами модной одежды в Венеции. Тайный трансвестит,[5] а также видная фигура в местном торговом профсоюзе.
— Я не слышал о нем. Мы в Дублине не слишком интересуемся европейскими сплетнями, предпочитаем наслаждаться собственным театром и искусством. И собственными сплетнями. Боже, трансвеститу было бы трудно сохранить свой секрет в Дублине.
— Венецианская Шлюха также занимается распространением нашего кокаина в Европе. Только он лично заработал на этом деле двадцать семь миллионов долларов.
— Доходный бизнес, — ответил судья, — но он делает других людей несчастными.
— Да, с таким лакомым кусочком он добровольно не расстанется.
— Он из мафии? — спросил Пирсон.
— Я ничего не слышал о такой организации.
Выражение лица Рестрепо осталось бесстрастным. Позади послышался шум мотоцикла.
— Сеньор Рестрепо, меня попросили встретиться с вами. И вот я здесь. Что вы хотите мне сказать?
Приземистая темно-синяя с белым полицейская «симка» с синей мигалкой проехала мимо них в направлении Сен-Жермен-де-Пре и скрылась из виду.
Справа, позади Собора инвалидов, виднелась Эйфелева башня.
Рестрепо казался озабоченным. Наконец он поднял взгляд на судью.
— Кокаин не всегда несет людям несчастье. Во всяком случае не больше, чем шотландское виски. Или, простите меня, ирландское. Алкоголь — это тот же наркотик, насчитывающий вековую историю, такой же, как кокаин и его производные.
— Ловко сказано. Но вам не приходилось видеть в судах результаты действия наркотиков. Разбитые семьи. Жестокие преступления ради пагубной привычки. Потерянные жизни. Смерть в молодом возрасте.
— Джин. Вы описываете действие джина в XIX веке в Лондоне.
— Какая разница. Это грязный бизнес.
— А посылать людей на смерть, привязанными в автомобилях, начиненных взрывчаткой, — это, по-вашему, хорошо, судья Пирсон?
— В нашей борьбе за освобождение Ирландии бывают… издержки. Наши… солдаты становятся жестокими, сталкиваясь с убийствами, но это всегда было неизбежной отрицательной чертой всех военных действий. Однако мы стараемся учиться на собственных ошибках.
— Предоставьте лабораторным животным неограниченный доступ к кокаину, пище и воде. Они снова и снова будут выбирать кокаин, пока не умрут от недоедания.
— Это звучит для меня как признание. Вы только что подтвердили мою правоту.
— Мы ведь с вами не обсуждаем достоинства бара отеля «Шелбоурн» в Дублине, судья. Это деловой разговор. — Рестрепо замолчал, глядя через парапет на Сену, крыши парижских домов вдоль набережных и купол Собора Дома инвалидов. Казалось, он что-то высматривает. — Концентрированный кокаин, когда его шприцем вводят в кровь или нюхают, обладает мгновенным и уникальным воздействием на мозг и центральную нервную систему, вызывающим в первую очередь потрясающую ясность мыслей и в высшей степени утонченное чувство эйфории. Это похоже на оргазм мозга.
— И бедная жертва всю оставшуюся жизнь будет пытаться повторить первый опыт. Это прямо как секс. — Пирсон подумал, что последнее пикантное замечание может сузить пропасть, которая, как он почувствовал, начала расти между ними.
— Но более, гораздо более притягательнее. — Рестрепо снова двинулся вперед. — Тот, кто говорит, что кокаин не притягателен, или не пробовал его, или просто лжец. Когда дон Фабио Очоа начал серьезно заниматься кокаином, превратив его в предмет экспорта, он зарабатывал от сорока до пятидесяти тысяч долларов за килограмм. Его сын отправился в Нью-Йорк и Майами подготовить плацдарм для будущих поставок, затрудненных законами США. Агенты управления по борьбе с наркотиками и таможенники буквально свирепствовали. И, как вы думаете, что он выяснил в США?
— Что парни, которым они продают кокаин, в свою очередь перепродают его по сто тридцать тысяч долларов за килограмм. Я тоже подготовился к нашей встрече, мистер Рестрепо.
— Семья Очоа ведет свой род от конкистадоров — испанцев, покоривших Южную Америку. Эта семья испытала множество удач и потерпела очень мало поражений, но все эти четыреста лет они были уверены, что выжить и процветать на этом субконтиненте можно, только имея мечту, воображение, крепкие мускулы… и не имея жалости.
— Значит, вы представляете семью Очоа?
— Я работаю на Пабло, а он в свою очередь связан с доном Фабио и другими. Меня попросили сделать вам предложение.
— Ну, вы знаете мое отношение к кокаину. Я не вижу для него места в политике нашего движения, но я любезно выслушаю вас.
Телохранитель в пиджаке из верблюжьей шерсти остановился, прикуривая, мотоциклист медленно проехал мимо, съехал с моста и повернул налево, на набережную Анатоля Франса.
— Мы располагаем информацией, что ваши средства истощаются. — Казалось, Рестрепо мало занимало то, что он говорил. Он смотрел вдаль, разглядывая мост. — У вас есть девять тонн оружия и взрывчатки «Семтекс», спрятанных в тайниках по всей Ирландии, в Англии и Европе, но у вас нет денег, чтобы организовать и профинансировать операции, необходимые для полезного использования всего этого арсенала. Я также понимаю, что поддержка вооруженной борьбы стремительно тает и что ваши так называемые «голуби» из Военного совета и из Шинн фейн теряют интерес к убийству британцев, поскольку видят, что все это может затянуться еще на двадцать лет. Но к тому времени ИРА будет представлять собой не что иное, как кучку измученных психопатов, рассматривающих бомбы и террор просто как образ жизни и не имеющих абсолютно никакой поддержки среди общества. Все будут считать эту кучку главной причиной затяжки британским правительством решения вопроса предоставления свободы шести графствам.
— Ваше предложение…
— В рядах «временной» ИРА имеется опытная, профессионально подготовленная тайная организация, охватывающая пространство от западного побережья Ирландии до востока Германии и Северной Африки. У вас накоплен двадцатилетний опыт тайной деятельности и хранения своих секретов. Я представляю тайную организацию, охватывающую пространство от Южной Америки до Аляски. Организация занимается изготовлением и распространением кокаина, получая при этом доходы, превышающие государственный долг Колумбии. Европейская сеть, организованная Венецианской Шлюхой, ненадежна. Там есть утечка информации, в ее ряды проникли агенты управления по борьбе с наркотиками и европейских таможенных служб. А Шлюху обуревает жадность, ему больше нельзя доверять.
— Если вы предлагаете какую-либо форму сотрудничества, то это оскорбительно для моей организации. У нас свои моральные принципы, и мы высокодисциплинированное движение. — Юджин Пирсон вложил смысл в каждое слово своей гневной отповеди. Впереди, ярдах в сорока, показалась темная, приближающаяся фигура, человек шел не спеша, видимо, прогуливался. Плотного телосложения, средних лет, в пальто с широким воротником из каракуля или какого-то другого похожего меха, длинный темный шарф, свободно обмотанный вокруг шеи, черная широкополая шляпа. «Типичный парижанин», — подумал Пирсон. И вовсе не похож на Тулуз-Лотрека в исполнении того актера, чью афишу он повесил на стене кабинета, будучи еще студентом юридического факультета Тринити-колледж. И было это, наверное, миллион лет назад. Как же звали того актера? Браун, Аристид Браун. Прохожий держал трость из черного дерева с серебряным набалдашником.
Рестрепо тоже обратил внимание на эту театральную фигуру. Но телохранитель в пиджаке из верблюжьей шерсти даже не удостоил незнакомца повторного взгляда. Колумбийский адвокат продолжил свою речь и вел себя так, будто и не слышал возмущений Пирсона.
— С помощью нескольких опытных мужчин и женщин организуйте сеть распространения в Европе, и могу заверить вас, что каждый месяц в любом месте вам будет выплачиваться два миллиона долларов. В любой точке земного шара и в любой валюте. Используйте эти деньги для вашего движения или купите себе виллу на юге Франции. Честно говоря, для нас это не имеет значения.
— Не говоря уж о том, что ваше предложение оскорбительно и наивно, как быть с Венецианской Шлюхой?
— Возможно, мы спросим об этом у нее. Вот она идет. То есть теперь это он…
Пирсон внимательно вгляделся в приближающуюся фигуру. Высокий человек, плотного телосложения, полы длинного пальто с каракулевым воротником хлопают по ногам, тростью пользуется умело, ее движения напоминают взмахи дирижерской палочки учителя танцев XVIII века. Морщины разбросаны в беспорядке, но придают лицу определенный типаж, длинный нос с высокой переносицей, внимательные темные глаза. Он производит впечатление когда-то симпатичного Полишинеля, настоящий венецианский типаж для комедии масок. И вторично за этот вечер сердце судьи из Дублина забилось учащенно. Его обеспокоил тот факт, что его обманом заманили на встречу с человеком, ответственным за распространение в Европе кокаина колумбийского картеля. Боже мой, а что, если за этим человеком следят люди из управления по борьбе с наркотиками или таможенные службы? Как тогда объяснить наличие фальшивых документов? Ужас. Святая Мария, матерь Божья, этот адвокат гангстеров из Боготы только что предложил ему, Пирсону, долю в деле, составляющую два миллиона долларов в месяц.
