— Слишком заумно, — сказала она. — В книгу я бы это не вставила. В жизни так не бывает.
Неудача — не беда, если на ней учишься — вот что я вынес из московского провала. Суэггер в свои шестьдесят семь лет оставался в отличной форме. Рядовыми бандюками его было не взять: он был слишком сообразителен, быстр, решителен и спокоен в бою. Москва закалила его, укрепив в подозрениях и теперь он ещё увереннее шёл к цели — бывшей, увы, мною.
Вторым уроком, вынесенным мною из случившегося (мне следует твердить его снова и снова, и может к девяноста годам он осядет в голове!) было то, что нельзя торопить события. Им следует случаться в своём темпе и в своё время. Чем больше торопишься и срезаешь углы, тем больше вредишь себе. Мне следовало ввести в действие свою убойную команду, а не пытаться действовать руками людей с сомнительной мотивацией и неясными способностями. Чтобы уничтожить профессионала — нужен другой профессионал, действующий не только из жадности и жажды насилия, но также и из чести. Мои бойцы мирового класса не запаникуют, спланируют всё как следует, будут лучше стрелять, с ними не возникнет непредвиденностей и они не испугаются наличия оружия у уток, за которыми они охотятся.
Третьим уроком (я знал его, но также забыл!) мне стала необходимость подготовки места действия. Наша группа застала Стронского в том месте, которое он отлично знал. Он знал все углы обстрела, дорожки сквозь кусты, основания скамеек, за которыми можно укрыться от огня и мусорные урны, за которыми укрываться не следует.
Так что я решил получше подготовиться к следующему разу, сконцентрировав всё своё внимание. Империя и удовольствия подождут, тактике не будут доставаться минуты между вечеринками. Нет, на эту войну мне следовало отправиться с намерением победить, так что нужно быть в строю двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Следовало отставить декадентство и снова привести мозг в состояние войны, опять став жёстким и безжалостным Хью из Тайной службы, старой легендой, в своё время убившей президента и ещё сотни людей кроме него.
Моим первым решением было обрушить на него удар.
Нельзя было просто отсиживаться, позволяя ему искать новый угол атаки, которую мне придётся отразить, поскольку реакция могла предопределить мою неудачу. Я не собирался жить в ожидании удара, который нанесёт этот гениальный исполнитель с выбранного им места в удобный ему момент, молясь за удачу своей охраны. Нет, я доберусь до него первым, наброшу на него сеть, выманив на подготовленную территорию, где уже мы будем знать расположение деревьев и скамеек, где все пути к бегству будут предопределены, прицелы пристреляны, а оружие проверено. Всё будет сделано не просто профессионально, а на высочайшем уровне профессионализма.
У меня было одно преимущество: я знал, куда он направится. Он поедет в Техас.
Единственная ниточка ко мне тянулась от человека, бывшего его наставником в Далласе, которого он подозревал в работе на меня, так что Суэггеру следовало появиться вновь и попытаться найти путь ко мне. Кто ему платил, какие указания ему давались, как он отчитывался, как с ним можно поиграть? Все эти вопросы вставали перед ним.
Так что в Техасе я подкину ему кое-что. Нечто настолько заманчивое, что он не сможет противостоять этому соблазну и пойдёт за ним, как за чашей Грааля. Он изучит подходы, разнюхает дюжину раз, прикинется, что идёт, затем отскочит и примется ходить кругами, выискивая настораживающие знаки и признаки приготовлений к засаде, так что мне придётся как следует постараться, чтобы пройти эту проверку. Но, наконец, спустя недели долгих петляний, он подойдёт — и тут-то мы его и схватим.
Поскольку по натуре своей он был стрелком, а оружие в его Йокнапатофе[269] было в обыкновении, я инстинктивно чуял, что до меня он доберётся именно через оружие. Выбора у него не будет. Здесь он был в своей стихии, которую отлично знал и в мире которой прекрасно ориентировался, так что он питает наибольшую уверенность к этим вещам. Но было и ещё что-то. Я чувствовал это что-то, как будто бы оно было за экраном или же под простынёй, выдававшей очертания, едва заметные контуры, но скрывающей детали. Дело было в оружии. Оружие было в сердце всего. Маленькая, дребезжащая итальянская армейская рухлядь Алека, роскошный, гладкий «Винчестер» Лона, свист пули по пути к цели, невероятные повреждения, которые мог причинить плоти столь небольшой предмет, прилетев с подобающей скоростью и…
Вот он, прорыв. Тот момент, в который Господь шепнул на ухо. Хотя нет… у Него других дел хватает, я уверен. Скорее, стук в подвальную дверь, ведущую в подсознание, неустанно занятое этим вопросом, сверяющее факты с возможностями, отсеивающее подходящие элементы от тех, которые нужно отбросить, пробующее, пробующее, пробующее до тех пор, пока чудесным образом всё не сойдётся в идеальной, завораживающей ясности.
Мне нужен был физический объект: документ, откровение, нечто ощутимое и вещественное, что доказывало бы наш замысел против Кеннеди. Нечто такое, ради чего Суэггер был бы готов убить и, в то же время, рискнуть своей жизнью. А чтобы добавить реализма, нужна была убедительная предыстория, подводящая к объекту. Нужно было создать документы, подкрепляющие эту вещь, безукоризненные свидетели, которые подтвердят её подлинность, а также реалистичная цепочка событий, приведших к её появлению из 1963 года и позволяющих Суэггеру сегодня добраться до неё. Всё это было создано моим воображением из хлещущего потока фактов и деталей.
Я додумался до оружейного кейса, содержащего мою модель 70, глушитель и несколько гибридных патронов.264Каркано, запертого и опечатанного багажными ярлыками, доказывающими, что кейс привезли из Далласа в Ричмонд ночью двадцать четвёртого ноября 1963 года рейсом «Браниффа», а также сочинил предшествующую историю, по которой кейс был утрачен, а позже вновь обретён писателем-биографом ЛонаДжона, нуждавшимся в помощи кого-то, имеющего опыт в баллистике. Ричард же свёл их вместе.
Единственное, чего я не предусматривал — так это отказа Суэггера.
Следует сказать, что Джонсы, хоть и стоившие мне целое состояние, отработали каждый свой пенни. Изобилие производимых ими старых документов потрясало. Оказалось, что мистер Джонс был экспертом в области бумаги, знавшим абсолютно всё о количестве волокон, финишной обработке, производственных процессах, эффектах старения и всех мелочах бумажной игры. Однако, глубочайшие его познания лежали в области химии: используя огромное количество химикатов в маленьких пузырьках коричневого стекла, превращающихся в пар, он мог придать обычному листку хрупкую желтизну возраста с такой точностью, что лабораторный анализ указывал на требуемое время происхождения.
Конечный продукт был передан ловким профессионалам преступного мира, работавшим на людей, работавших на других людей, которые работали на меня. Вскоре документ был размещён на своём месте среди остальных бумаг оружейного магазина с седьмого этажа «Эберкромби и Фитча», легендарного места, откуда Лону доставлялось большинство винтовок, без которых, по его мнению, он жить не мог.
У Джонсов были связи с такими производителями подделок, о существовании которых я даже не подозревал. Они наняли умельца, который изготовил безупречную реплику оружейного кейса «Эберкромби» 1958 года, состарив её должным образом, добыли винтажную модель 70, прицел «Юнертл», состаренные бутылочки ружейного масла «Хопп» и старый бронзовый ёрш калибра.264. С германским «Шелльдемпфером» не повезло, но нашёлся старый глушитель Максима, вписывающийся во временные рамки. Бывший в их арсенале оружейный эксперт сделал патроны, используя исторические гильзы, матрицы соответствующего временного периода и подлинные пули «Западной патронной компании» «Манлихер-Каркано» 6.5мм. Не спрашивайте, сколько это стоило. Я бы предпочёл не знать.
Также нужен был человек, который сыграет «писателя», в чьи руки попал оружейный кейс. Я не мог нанять проходимца или актёра для этой ответственной роли. Здесь нужен был настоящий эксперт-оружейник с обширными познаниями и перечнем опубликованных работ, с которыми Суэггер был бы знаком, способный поддержать разговор об оружии со Суэггером, пока тот пытался бы выследить в разговоре признаки обмана. Нужен был тот, кто знал других в этой области, чтобы Суэггер мог получить личные рекомендации. Никому не известный персонаж не сработал бы. И как же мы это уладим? Я выбрал дорогой вариант, дав задание израильским охотникам за людьми, этим псам, рыщущим в поисках людских слабостей. И они достигли цели: человек по имени Мэрион «Марти» Адамс, который весьма кстати имел приверженность к мошенничеству с собственностью. Как известный эксперт, он был посредником во множестве сделок с дорогим оружием: человеком, который заверял покупателя, что тот выкладывает сто пятьдесят тысяч долларов именно за редкую винтовку Генри[270] первой модели, а не за подделку. Однако, в подделках вращались гораздо более крупные суммы, так что Марти находился посреди обвинительного процесса, затеянного разгневанным покупателем и выплывшего наружу, так что репутация его пошатнулась, карьере грозил крах и его мост к вершинам оружейного бизнеса вовсю пылал. Получив предложение, Марти не смог отказаться. Ему следовало тихонько уладить дела с истцом до суда, выплатив заоблачный штраф ради закрытия дела без причинения ущерба репутации Марти. Поскольку денег у Марти не было, то средства и юридическое сопровождение оставались нашей заботой, его же задачей было сыграть роль в грандиозном обмане, цель которого для него так и оставалась неясной.
