Валерий Воскобойников - Те же и Скунс – 2

Авторы сердечно благодарят

Владимира Тогировичо Тогирова,

Вадима Вадимовича Шлахтеро,

Елену Владимировну Гусеву,

Алексея Анатолиевича Шевченко,

Елену Всеволодовну Милкову,

Константина Константиновича Кульчицкого,

Екатерину Владимировну Полянскую,

Светлану Владимировну Молитвину,

Андрея Дмитриевича Константинова,

Андрея Леонидовича Мартьянова,

Виктора Владимировича Напыльникова,

Павла Александровича Захарова,

Максима Ивановича Крютченко,

Даниила Александровича Губарева,

Хокана Норелиуса (фирма NORANA, Швеция),

бывалого человека «Медведя»

и многих, многих других

за ценнейшие советы,

неоценимую поддержку

и бесценную информацию!

С вечера повалил такой густой снег, что автомобили, припаркованные на маленькой стоянке, к исходу ночи превратились в сугробы. Белые одеяла сгладили привычную угловатость «Вольво», сделали вовсе расплывчатыми плавные закругления «Мерседесов» и уже начисто сгладили эфемерные внешние различия между разными моделями «Жигулей». Стоянка работала круглосуточно, машины прибывали и убывали в любые часы, но эта декабрьская ночь выдалась тихой. Наверное, сказывалась близость Нового года, когда в деловой активности уже наступило предпраздничное затишье, а время ехать в гости ещё не пришло. Дежурный кладовщик Вячеслав Вершинин так и просидел в своей сторожке, греясь возле электрической печки и наблюдая сквозь маленькое окно, как в мертвенном свете двух фонарей исчезают сперва яркие краски, а после и характерные силуэты машин. Похоже, народ прочно засел по домам: за всю ночь ни один постоянный клиент не явился откапывать свою ласточку для внезапной и срочной поездки. Не было и чужаков, являвшихся иногда по нескольку раз за ночь со слёзными просьбами приютить машину хоть до утра.

Скучно…

Тихо падал снег, крупные влажные хлопья медленно кружились в неживых лучах фонарей, и в стриженую (он стригся по-прежнему коротко, хотя никто больше не требовал) голову Славика лезли всякие мысли. Большей частью, как водится, не очень-то весёлые. О том, чего он, сложись всё по уму, мог бы в жизни достичь. О том, чего – как теперь казалось – он уже почти достиг. А потом так внезапно и глупо утратил. Угодив в итоге с хорошего места в крупной процветающей фирме на эту сраную автостоянку. На должность, название-то которой ему до сих пор выговаривать было противно. Да скажи кто ему ещё полгода назад…

Нет, правду, наверное, болтают, будто все самоубийства вот в такое время и происходят – на излёте ночи, притом что на рассвет нет ещё никакого намёка, где-то с двух до шести. Ну то есть Славик, конечно, в петлю лезть покуда не собирался. И жизнь ему ни в коем разе ещё не надоела, удавшаяся там, не удавшаяся. Просто…

Скорее бы, что ли, утро пришло.

Ночная жизнь города весьма отличается от дневной. Не та «ночная жизнь», которая обычно так называется, – всякие там бары, сверкающие рестораны и клубы со стриптизом, – а скрытое от случайных глаз копошение, составляющее истинную жизнедеятельность никогда полностью не засыпающего муравейника. Людям, привыкшим коротать ночи под крышей, с наступлением темноты кажется, будто привычная среда за дверьми их уютных квартир внезапно становится сугубо враждебной и начинает таить опасности и западни, точно гробница египетского фараона. Улицы и дворы лишаются «защитного слоя» в виде спешащего куда-то народа (Почему в разгар дня посреди Невского нельзя изнасиловать женщину? – Потому что советами замучают…) и становятся звериными тропами в каменных дебрях, где каждый – сам за себя. Или, что гораздо выгоднее, за свою стаю. И бесплатных советов уж точно нечего опасаться. Когда Славику довелось причаститься этой стороны жизни, он стал смотреть на утреннюю толпу спешащих на работу горожан с чувством тайного превосходства. Как на людей, которые о-очень о многом, на своё счастье, не подозревают.

Хотя ему самому в те времена платили вполне приличные бабки (хватило однокомнатную купить, пусть даже и в районе «Трёх Дураков», в хрущёвской пятиэтажке) именно за то, что он кое о чём тоже как бы не подозревал. Он и сохранял старательную неосведомлённость. До того самого случая…

Ну уж это – нет! Прочь, прочь!.. Размышлять на тему «что было бы, если…» и предаваться безрадостным воспоминаниям у Славика никакого желания не было. Он в очередной раз посмотрел на часы и увидел, что голубая подсветка дисплейчика готова вот-вот озарить цифру «четыре». Пора! Дежурный кладовщик потянулся было к дублёному полушубку, но передумал и остался как был – в толстом свитере с ткаными вставками на плечах, только натянул вязаную лыжную шапочку. Потом полез под диванчик и выудил громадные растоптанные валенки в потерявших форму калошах. Валенки были вообще-то казённые, со всеми вытекающими отсюда последствиями: затасканные, неистребимо вонючие. Славик подобной обуви весьма не любил, зная, что с неё можно подхватить на ноги грибок. Однако сырой снег был по голень и неминуемо промочил и испортил бы тёплые ботинки, в которых чёрт его дёрнул припереться на службу. А может быть, просто понемногу уходила брезгливость – вместе со всем остальным, что по крайней мере в собственных глазах ещё отличало его от уже не мечтавших никуда подняться стояночных аборигенов?.. Как бы то ни было, Славик обулся, распахнул дверь и решительно вышел наружу.

После жарко нагретого печкой, но довольно-таки спёртого, надышанного воздуха в будке холодный и чистый, ещё не испорченный выхлопами уличный показался Славику эликсиром жизни и молодости. Он поглубже натянул рабочие кожаные рукавицы (тоже, кстати, общественные – не забыть руки потом как следует вымыть), взял прислонённую к стенке деревянную лопату и зашагал, высоко поднимая ноги, по белой, синевато искрящейся при фонарях целине – расчищать проезды. Надо же было отрабатывать денежки, что приплачивали ему некоторые автовладельцы, возникавшие на горизонте аж в шесть утра и, конечно, желавшие немедленно ехать. И, конечно, по закону стервозности их машины стояли по самым дальним углам. Откуда и так фиг ли выедешь, а уж на приземистой иномарке да по рыхлому снегу…

Снег предстояло наваливать на подобие санок, сделанных из железного листа и лохматого куска буксирного троса. А потом, впрягшись, вытаскивать за ворота и опрокидывать у забора.

Работа была тяжёлой. Когда он только здесь появился, перспектива уборки снега (пусть даже за определённую плату) вызвала у него тихое внутреннее возмущение. Он здраво счёл его отрыжкой прежнего благополучия – и проглотил. Теперь, месяц спустя, ему даже нравилось наводить в своих владениях чистоту.

Изматывающий физический труд некоторым образом отгонял тяжёлые мысли – опрокидывая последние санки, не вдруг вспомнишь, о чём страдал, поднимая первую лопату. При всём том у Вячеслава было предчувствие, что особо долго он на этой стоянке не задержится. Чёрт возьми – чего доброго, ещё будет ему потом этого самого снега недоставать…

Как и полагалось, Славик начал от ворот. И наполовину расчистил самый ближний проезд, когда по бетонному забору какого-то предприятия, расположенного на той стороне улочки, мазнули лучи фар. Приближалась машина. Что могло в подобный час понадобиться здесь водителю, кроме места на автостоянке, в поисках которого бедняга, вполне вероятно, не один час мотался по городу?.. Славик гулко пнул ногой санки, вытряхивая слипшийся снег, затащил орудие труда обратно на территорию и встал у опущенного шлагбаума, готовясь к переговорам.

Такие вот полуночные посетители, как он уже понял, в бедной событиями жизни дежурного кладовщика были и развлечением, и хлебным приварком. Развлечением – ибо почти каждый считал долгом поведать ему о своих злоключениях на дороге, помыть косточки ГАИ. Что же касается хлебного приварка… О, это оказалось целой наукой – небрежно произносить цену (почему-то полуторную для иномарок), прикидывать степень забеганности клиента и учитывать всяческие нюансы. К примеру, транзитные номера за стеклом. Или циферку, определяющую иногороднюю принадлежность машины. Проще говоря – соображать, на сколько удастся этого самого клиента «расстегнуть» в свою пользу. Сказал бы кто Славику полгода назад, до какого промысла он скоро докатится!.. И какие суммы более не будут являться для него смехотворными!..

Он стащил рукавицу, вытер мокрое от пота лицо и оценивающе посмотрел на пробиравшийся по ухабистой улице джип. «Ландкрюйзер» был до того грязен, что и под фонарями не удавалось различить даже его цвет, не говоря уже о номерах. Сразу видно – машина в последние несколько часов одолела приличное расстояние. Дворники деловито сновали по лобовому стеклу и по фарам, сметая брызги, взлетавшие из-под колёс. То ли из-за скверной видимости, то ли просто ради понта у «Ландкрюйзера» были дополнительно включены ещё и туманные фары, и вроде бы малоодобряемая правилами «люстра» на крыше. Тяжёлый джип надвигался сквозь уличную темноту, точно летающая тарелка из фильма про нашествие инопланетян. Поток света резал глаза и Славик досадливо сморщился, прикрываясь рукой.