Ольга Володарская
Договор на одну тайну
Алексей Николаевич Земских зашел в свой рабочий кабинет и запер дверь на ключ. Затем снял трубку стационарного телефона и положил на стол, чтобы никто не смог ему позвонить, а мобильный отключил. В ближайшие десять минут его ни для кого нет.
Земских уселся в кресло с высокой спинкой, откинул голову, смежил веки. Но расслабиться не успел, ожил компьютер, подавая сигнал, что в скайпе пришло сообщение. Земских даже знал от кого — от его девушки Оксаны, которая сейчас в командировке в другом городе. Не открывая глаз, Леша протянул руку и захлопнул крышку ноутбука.
Его ни для кого нет!
— Алексей Николаевич, — услышал он тут же. — Алексей Николаевич! — В дверь настойчиво заколотили. — Вы у себя? — Задергалась ручка, Земских не увидел этого, потому что продолжал сидеть с закрытыми глазами, но услышал характерный звук. — Да где он, черт возьми?
Земских не шелохнулся, но глаза открыл и уставился в потолок. Не увидел там ничего заслуживающего внимания: споты, немного пыли, пара мух, вяло ползающих по пластиковым панелям. И все же Леша принялся с интересом разглядывать все это, хотя еще вчера просто отвел бы взгляд или расфокусировал его… Но вчера он не знал того, что ему открылось сегодня…
Он умирает!
Доктор Алексей Николаевич Земских сегодня утром получил результаты биопсии желудка и узнал, что у него рак четвертой стадии. Надежда на излечение есть, но она ничтожно мала. Алексей слышал о случаях чудесного исцеления, но сам с такими не сталкивался. Поэтому сейчас он сидел в закрытом кабинете с отключенными гаджетами и пытался понять, как жить дальше. Нужно было как минимум выбрать генеральную линию: начать лечение или отказаться от него. Сказать себе ДА или НЕТ. Для начала. Потом уже продумывать варианты, исходя из того, какой пункт, «А» или «Б» (ДА или НЕТ), он выберет.
Снова застучали в дверь.
— Алексей Николаевич, вы же там! — Это билась в кабинет доктора медсестра Маришка. Она утром просила Земских осмотреть своего двоюродного брата, и тот пообещал, но тогда у Алексея еще не было на руках результатов биопсии. — Алексей Николаевич, ну так же нельзя! Славик приехал, а вы прячетесь. Он, между прочим, с другого конца города тащился на больных ногах. Вы же помните, у него колени не разгибаются…
Леша мысленно застонал. Мариша так просто не отстанет. Эта женщина ростом сто сорок три сантиметра была напориста и неустрашима. Требовать прибавки к зарплате для всех сестер отправляли не старшую, а именно Маришу. В коллективе у нее была кличка Халк.
— Иду, иду, — крикнул Земских. — Только умоюсь. Можно?
— Можно, — милостиво разрешила Маришка.
Земских поднялся с кресла и прошествовал в уборную. Там имелись только унитаз и крохотная угловая раковина. Габаритный Алексей разворачивался в комнатке с трудом. Но наличию собственного туалета был несказанно рад. Он единственный из докторов их частной клиники мог похвастаться его наличием. Разумеется, у главврача в кабинете имелся не только туалет, но и душевая кабина, но на то оно и начальство, чтобы находиться в привилегированном положении. Через полтора года этот пост перешел бы к Земских. И Леша, кроме статуса, значительной прибавки к зарплате и личного парковочного места, заполучил бы еще и кабинет с душевой. Сколько раз, замещая главного, он заходил в просторную уборную, окидывал ее взором и думал: только ради нее стоит мечтать о повышении.
Леша включил холодную воду и подставил под тугую струю ладони, сложенные ковшиком. Умылся. Вытерся полотенцем. Посмотрел в зеркало. Гладкое лицо с крупными чертами. Густые светлые брови, такая же щетина. Большинству блондинов не идет небритость, но только не Леше. Она подчеркивает его высокие скулы, а квадратный подбородок делает мягче. Земских относился к тем представителям сильного пола, про которых принято говорить «интересный мужчина». Не красавец, но женское внимание привлекающий. Другой бы на месте Леши беззастенчиво этим пользовался, но он не был бабником и редко отвечал на заигрывания. И когда его подкалывал коллега и лучший друг Валера Фомин, отшучивался. Говорил, что ждет седины в волосах и беса в ребрах…
Теперь уж не дождется!
— Алексей Николаевич, — послышалось из-за двери. Это Маришка устала ждать. — Вы там умерли, что ли?
— Почти, — прошептал Земских. Затем раздался стук в дверь, и он вынужден был крикнуть: — Иду!
Когда Алексей вышел из кабинета, Маришка тут же взяла его в оборот. Последующие полчаса он осматривал колени ее брата и назначал ему лечение. Естественно, все это делалось под неусыпным контролем Халка. Закончив, Земских вернулся к себе только затем, чтобы снять белый халат. Ему хотелось бежать из больницы, чтобы подумать наконец о будущем, а в стенах клиники ему точно не дадут это сделать.
— Леха, — услышал он за спиной, когда уже достиг входных дверей.
Сделать вид, что не слышит, Земских не мог, голос прозвучал чуть ли не над ухом, поэтому обернулся.
— Ты куда помчался? — спросил Валера Фомин, коллега и друг, который передвигался тихо, как ниндзя. И это при том, что весил больше ста кило при росте метр шестьдесят восемь.
— Домой.
— Ты же говорил, что сегодня у тебя весь день расписан, а сейчас только начало шестого…
— Перенес вечерних пациентов на другой день.
— Что-то случилось? — забеспокоился Валера, и два его подбородка заколыхались. Фомин был тучным, но невероятно подвижным. Он грациозно ходил, прекрасно танцевал, а его полное лицо красноречиво выражало каждую эмоцию. И работали при этом не глаза или рот, а, как ни странно, скопления жира.
— Все нормально, Валер, я просто устал… — Леша похлопал друга по плечу.
— Да, выглядишь неважно. Я всегда говорил, что ты много работаешь.
Это было действительно так. Большую часть жизни Земских проводил в клинике, а в свободное время изучал медицинские журналы. Если хотел расслабиться, шел не в бар или на футбол, как Фомин, а на иглоукалывание. В отпусках бывал редко. И из двух недель, что брал, в безделье проводил от силы дней пять, остальное время учился чему-то новому на курсах и тренингах. С женщинами знакомился там же. Почти все пассии Леши были из медицинской среды — докторами, сестрами, массажистами. Последняя — травником. Ни с одной отношения не продлились дольше года. Женщинам становилось скучно с Земских. Он был слишком положительным: не пил, не курил, не развлекался, никогда не повышал голоса, не конфликтовал, не пытался надавить. В общем, то, что сперва привлекало в нем, впоследствии начинало раздражать. Девушки недоумевали, как этот мужчина может быть таким идеальным. Он же не робот, он человек! Причем самец. Он должен изредка позволять себе излишества: выпивать пару фужеров шампанского на Новый год, в отпуск отправляться с друзьями на охоту, стучать кулаком по столу, когда его изо дня в день кормят пережаренной яичницей, ревновать свою даму к другим и драться за нее, если она уходит. Земских же не изменял любимому морковному соку, медицине и своему спокойствию. Все избранницы Алексея принимали его непоколебимость за равнодушие. А редкая женщина потерпит, если к ней равнодушны. Поэтому подруги уходили от Леши и искали себе менее идеальных, но более живых партнеров.
Последняя, травница была лучше предыдущих тем, что походила на него. Такая же непьющая, спокойная, если не сказать бесстрастная в быту, но увлеченная своим делом. Идеальный вариант для Земских. Он даже подумывал о том, чтобы завести с ней детей. Но…
Детей у него уже не будет! Ни с травницей, ни с какой-то другой женщиной.
— Лех, ты вечером один? — услышал Земских голос друга. — Или с этой своей?.. Все забываю, как ее зовут.
— Оксана. И она в командировке. Так что вечером я один, а что?
— Пусти товарища на пару часов футбол посмотреть. Знаю, ты не любитель, но я тебя не буду беспокоить. Подключу наушники и закроюсь в комнате с пивасиком и фисташками.
— У тебя сломался телевизор?
— У меня сломалась личная жизнь, и ты это знаешь.
Да, Земских знал. Валера месяц назад разъехался, но пока не развелся с женой и теперь обитал у мамы, очень пожилой и странной женщины. Своим жильем, хотя бы съемным, не обзаводился в надежде на то, что его брак можно спасти.
— Мать с утра до вечера смотрит то сериалы, то новости, — продолжил Валера. — К телику не подберешься.
— Есть компьютер.
— Да это не то! Нужен большой экран. Как у тебя. — У Леши был не просто большой телевизор — огромный. С «живым» изображением. Он всегда покупал дорогие вещи, даже если ими почти не пользовался.
— Спортбар?
— Я люблю смотреть футбол в одних трусах, поставив на пузо тарелку с орехами…
