Алекс Норк
Ноль часов по московскому времени. Новелла II
Слово отдает культурой и даже некоторым благородством.
Это для дилетантов, а для профессионалов — почти наоборот.
Да, были отдельные бескорыстные собиратели, которые жертвовали потом коллекции в общенародную собственность. Братьев Павла и Сергея Третьяковых все знают, были и будут другие. Однако реальных коллекционеров целая армия. И армия эта, как бы сказать, очень нерегулярного состава. То есть полно там разного контингента, и в том числе − звериной породы.
Не очень-то удивляйтесь, разберемся, сперва, с категорией «коллекционер» психологически.
Кто он такой по натуре? Можно ли определить его одним словом?.. Можно: игрок. Потому что наращивать коллекции удается только существенно дешевле покупая, либо гораздо дороже купленного продавая, а чаще — присутствует оба действия вместе.
Но хотели бы вы, чтобы ваш отец, муж, брат… был игрок?
Сразу слышно дружное: «Не-ет!»
То-то, господа. Коллекционер − фанат своего ремесла, и, как у всякого фаната, близкие люди у него где-нибудь на четвертом месте, а вы − про культуру и благородство; ни то ни другое − за редким, разумеется, исключением − там и не ночевало.
Игрок, он рядом с другим понятием-словом: «барыга».
Рядом.
Конечно, оно не одно и то же.
Что еще можно сказать о психологии коллекционера?
Он фетишист. То есть предметы его собирательства, как правило, обожествляются, становятся объектами почти (иногда без «почти») культового обожания, оно же и − преклонения. А ради божества человек пойдет очень на многое.
И идут.
Поэтому армия коллекционеров, опять помимо некоторых внутри себя исключений, это армия мародеров.
Дальше спросим: как создается большинство коллекций?.. Нет, не у них спросим, они-то расскажут «на голубом глазу», что по наследству: прадедушка еще был собиратель, потом дедушка… хотя легко выяснить, что дедушка был всего лишь укладчиком на спичечной фабрике, а прадедушку, в молодые еще его годы, расстреляли за спекуляции хлебными карточками. Или по-другому как-нибудь складывалось, но похоже.
В действительности рынок антиквариата − самый хищный рынок. Здесь, не знающей истинной цены бабушке, постараются дать еще меньше, чем она, бедная, просит. Здесь вовсю обращается фальсификат (фальшак), но о нем чуть ниже.
Как и в прошлое советское время, в новую эпоху рынок антиквариата делится на легальный и теневой. Только раньше магазины с этим добром были государственными, а теперь они частные. Модель же поведения хозяев и служащих нисколько не изменилась: шкурничество, рвачество, обман. Это не значит − везде и всегда и по каждому принесенному к ним предмету, − исключений, конечно, достаточно, ведь и на цыганском рынке могли продать вполне недорого хорошую лошадь, но «ухо» − и там и здесь − надо держать очень «востро»!
Ментовка, и советская и теперешняя, совсем не жаловала коллекционеров. И хлопоты в их среде имела те же самые: ограбление, либо убийство с ограблением.
− Убийство антиквара, Дима, − сообщил Михалыч, еще не до конца открыв нашу дверь.
− Ограбление?
− Вряд ли просто так убивали. Но детали узнаете с Алексеем на месте.
− А где?
− На Пречистенке. Готовьтесь на выезд.
Мы с Лёхой готовились уже совсем к другому − посидеть в любимом кафе парка Эрмитаж.
Время − без пяти семь.
А тут, такая работа.
Делать нечего − выезжаем через несколько минут, с нами, естественно, эксперт-фотограф. «Медицина» должна выехать следом.
Пречистинка недалеко − тут вдоль бульваров рукой подать.
Но пробки.
Причем на нашу милицейскую сирену мало реакций − людям просто некуда отодвинуться.
Доезжаем, в итоге, минут за двадцать.
Дома тут сталинских капитальных построек с очень дорогим метражом. А этот с уже отреставрированным фасадом. У подъезда — местная ментовская машина и прогуливается экипаж.
Старший докладывает: прибыли, так как племянница покойного потребовала вскрыть автогеном дверь. Больше ничего сообщить он не может. И вообще ему наплевать, у них тоже кончается смена, спрашивает с надеждою: «Больше мы не нужны?»
Прощаемся и поднимаемся на третий этаж, где нас ожидает та, значит, племянница.
Фотограф начинает щелкать уже на лестничной клетке, потому что есть что: у квартиры двойная защита − крупноячеистая впаянная решетка закрывает всю поверхность внутренней металлической двери, в решетке своя дверь − она приоткрыта, и приоткрыта внутренняя дверь − для нас, следует понимать.
Отмечаю: расстояние между решеткой и главной внутренней дверью − сантиметров десять-двенадцать.
В целом, отличная защитная композиция; тем более, нет сомнений, обе двери, когда хозяин уходит, ставятся на сигнализацию в ближайшем тут отделении.
А вот нам навстречу, услышав, наверное, голоса, появляется женщина.
Привлекательная − это без деталей первое впечатление.
Проходим внутрь, рассматривая женщину сзади, тут тоже всё хорошо.
− Марина Красовская.
И мы с Лешой представляемся, эксперт никогда этого не делает и уже приступает щелкать общие планы.
Женщина − с темными глазами шатенка. Возраст… сразу не поймешь, но какой-то уже не девчачий.
Проходим в большую комнату…
Угу, пожилой человек в откинутой в кресле позе… коротко остриженные волосы с заметной сединой, рот полуоткрыт… на столе белый кофейник на такой же белой подставке, две белые чашки − в каждой остатки кофе − у него и кого-то сидевшего сбоку.
Кофейные принадлежности привлекают к себе и непонятным мне образом говорят, что они непростые и совсем не дешевые.
Замечаю теперь золотые очень тонкие узоры на чашках.
Леша уже ответил на вопрос хозяйки о едущих вдогонку нам медэкспертах и спросил, как она определила, что смерть − результат убийства.
− По двум явным признакам. Понюхайте его чашку, там запах горького миндаля.
− А вы руками тут не очень?
− На столе вообще ничего не трогала. Понюхайте.
Леша осторожно подходит, чтоб не задеть труп.
Наклоняется и сильно тянет носом…
Утвердительно, с кислой миной, кивает мне головой.
Запах этот долго не держится, значит, смерть произошла, м-м, не более трех часов назад… ну, три с половиной.
− А сколько времени вы здесь, Марина…
− Сергеевна. Но можно просто по имени. Сейчас точно скажу, − она смотрит на ручные часы, − пятьдесят две минуты. Но это здесь, в помещении.
Потом, в машине, я скажу Леше: «Крайне спокойная дама при таких обстоятельствах». − «А коньяк? Я близко стоял. Знаешь, как от нее отдавало? Отличный, между прочим, коньяк, запашок − одно удовольствие».
− Пожалуйста, расскажите всю хронологию. И про второй признак убийства что-то хотели сказать.
− Есть еще третий.
− Какой?
− Самоубийство не совершают на следующий день после покупки нового автомобиля. Но по порядку. Сегодня мы с моим будущим супругом подали заявление в ЗАГС и отмечали это событие в его ресторане, тут недалеко на Суворовском бульваре. Дядя в первой половине дня находился на антикварном аукционе. Я позвонила ему около двух часов дня, и он пригласил нас обоих во второй половине сюда к себе.
− Без точного времени?
− Да, он знал, что мы сначала отправимся отмечать событие в ресторан.
− Понятно.
Я уже рассматриваю эту комнату-полузал, где стол с несчастным хозяином занимает лишь небольшое место в центре, а всё остальное почти что музей: в двух углах огромные старинные китайские вазы − кажется, парные, на стенах не меньше десятка картин − что-то из Возрождения и из нашего времени; потом узнаю: здесь и Кустодиев, Филонов, Наталья Гончарова…
− Алло, капитан, вы меня слушаете?
− Да, вы сказали: ваш жених поехать не смог и без чего-то шесть вы выехали сюда сами. На чём, кстати?
− К ресторану вызвали такси.
− А вот китайские вазы… − не выдержал Лёха, который тоже рассматривал это художественное изобилие.
− Восьмого века. Парные вазы из императорского дворца.
− И сколько, простите, они?
− Тысяч семьсот.
− В долларах?!
− Здесь всё в долларах, молодой человек.
Я дал знак Алексею не лезть, а даме кивнул продолжить.
− Приехав, я увидела автомобиль дяди недалеко от подъезда. Поднялась, на звонок в дверь никто не отвечает. Сигналю по пейджеру − никакого ответа. Тут я подумала − сердце! У него стенокардия, полгода назад пролежал по этому поводу в госпитале, ну и решила − приступ, и надо срочно спасать.
Она остановилась и будто только сейчас увидела труп.
Замерла на несколько секунд… развернулась и пошла к ампирному шкафу на гнутых ножках.
− Коньяка хотите?
