Игорь Колосов - Экстремальный диалог

Он совершил невозможное: дважды вошел в одно и то же место, и оба раза — впервые.

Сначала — лет двадцать назад — он пришел сюда в качестве ученика. Сегодня — в качестве учителя. Первое давно уже превратилось то ли в эпизод полузабытого фильма, то ли в событие из прошлой жизни. Сегодняшнее, в какой-то степени, также стало прошлым, настолько часто он думал об этом последний месяц. Правда, это прошлое оставалось горячим, пульсирующим, как тело партнера во время близости. Его не размыли месяцы и годы, не заслонили, и оно было отчетливым и ярким.

Он ждал, когда это прошлое превратится в настоящее, но этого не случилось: прошлое осталось прошлым. Настоящее, желая отличий, прикрылось иными одеждами, провело глубокую борозду между собой и тем, как он все представлял. С самого начала появились мелочи, будто в насмешку над основной слабостью человека — его нетерпеливым воображением, забегающим вперед, как проказливый мальчишка, обгоняющий своих родителей. Воображением, вбивающим клин между тем, что хочется, и тем, что происходит в реальности. Воображением, нарушающим душевный покой.

Впрочем, это не имело особого значения. Куда важнее в первые минуты было справиться с дрожью. Хотя бы по той причине, что он пришел всего лишь в школу, в старую родную школу, и здесь его многие знали, его бывшие учителя и теперешние коллеги. Знала его и директор, занявшая эту должность, когда он еще перешел в четвертый класс.

С дрожью он справился. В конце концов, его ожидал не вступительный экзамен, от которого зависит последующая судьба, и не первый рабочий день по избранной специальности. Такой опыт уже был, в другом месте. И он справился, однако уже в первый день у него возникло ощущение, что на него взвалили нечто помимо основных обязанностей. И это нечто было тяжелым, как реальная физическая ноша.

Неосязаемое нечто проявило себя во всей полноте лишь спустя некоторое время.

— Проходи, Андрей, — Клара Борисовна, директор школы, распахнула дверь в свой кабинет.

— Спасибо, — пробормотал он, робко вошел следом.

Все не так, подумал Андрей. Вот и ладони вспотели, руки дрожат, чего он никак не планировал. Тысячи раз бывал в этом здании, приземистой буквой «Н» затесавшемся в район из старых деревянных домов, но даже новое место вряд ли нагнало бы на него подобную робость.

— Как настроение? — директор глянула на него, стала искать на столе какие-то бумаги.

— Нормальное.

— Значит, отстрелялся на прежнем месте?

— Да, — Андрей вздохнул.

После университета по распределению он попал в захолустную деревеньку, где отработал три года. Не то, чтобы он соглашался с мнением, что это выброшенные годы, но дорабатывал он срок, считая дни.

— Ты опять у родителей живешь? — Клара Борисовна задержалась на одном документе, помедлила, отложила его в сторону и взяла другой.

— У матери, — поправил Андрей.

— Это где-то рядом? — рассеянно спросила женщина. — Идти до работы совсем ничего?

— Да, на улице Мира. Пять минут ходьбы.

— Угу, — директор протянула ему документы. — Распишись здесь и здесь.

Он взял ручку, поставил подписи. Директор перевернула страницу.

— И здесь.

Когда он выпрямился, она смотрела на него, как будто хотела выяснить, произошла ли в нем какая-нибудь перемена с того момента, как она видела своего бывшего ученика последний раз. Андрей тоже окинул ее цепким, хотя и беглым взглядом. Каким-то особенным взглядом. Он ведь впервые видел ее, придя в школу в новом качестве.

За годы ничего не изменилось. Казалось, Клара Борисовна была точь-в-точь такой, как и десять, и даже пятнадцать лет назад. Низенькая, плотная, в громадных очках, что придавали ее глазам грустное выражение, с короткой завивкой на голове. Прическа, напоминавшая одуванчик.

Меньше всего своим внешним видом эта женщина напоминала директора школы. Заблуждение таяло, стоило ей заговорить. Звучный, уверенный голос. Начальственный — самое верное определение. Наиболее подходящая для этого случая банальщина: такой даме палец в рот не клади. Энергичная, подвижная, словно мышь, почуявшая пищу, в большинстве своем она не вызывала у учеников неприязни. Быть может потому, что, будучи директором, практически не вела уроков. Изредка подменяла учителей, и, естественно, ребятня вела себя тихо-смирно: все-таки урок ведет сам директор. Ей же в свою очередь не приходилось кого-то напрягать. И это статус-кво сохранялось долгие годы, с разными поколениями.

Пауза притянула за собой короткую, едва уловимую неловкость, и Андрей улыбнулся, пробормотал:

— Клара Борисовна, спасибо, что посодействовали возвращению на «родину».

Женщина отмахнулась.

— Не за что. Это — мелочи. Нам так тоже лучше. Когда приходит человек, которого многие давно знают.

Он кивнул, соглашаясь. Директор широко улыбнулась, развела руки в стороны.

— Ну, что, Андрей Анатольевич, — она была явно довольна столь официальным обращением. — Пойдемте, я покажу вам один из классов, где вы будете преподавать. Ребята, наверное, уже заждались.

Вот это оказалось испытанием посерьезней.

За пару шагов до кабинета, в котором, словно прибой, бултыхался приглушенный гул множества голосов, Андрей вдруг испытал желание повернуть назад. Возможно, и повернул бы, не иди он с Кларой Борисовной. Женщина открыла дверь, и у ее нового подчиненного не осталось выбора. Словно подконвойный, он переступил порог.

В первую минуту он вообще не рассмотрел ни одного лица: они слились в однородную массу. Андрей делал вид, что изучает кабинет и вид из окон, пока Клара Борисовна представляла его ученикам. Андрей практически не понимал, о чем она говорит. Он лишь поражался собственному смущению.

Почему-то разница между родной школой и первым местом работы оказалась чувствительной. В сельской школе Андрей преподавал у младших и средних классов. Сейчас перед ним сидели ученики выпускного класса. Может, в этом причина? Эти — уже не дети. Им по семнадцать, некоторым — по восемнадцать. Ему же двадцать шесть. Разница — каких-то восемь-девять лет. Конечно, когда он был в их возрасте, подобная разница казалась громадной, но сейчас Андрей понимал: то была лишь иллюзия.

Опомнившись, что Клара Борисовна может и к нему обратиться в процессе разговора, Андрей попытался вникнуть в ее слова. Директор как раз перешла к тому, что новый учитель когда-то сам учился в этой школе, сидел за теми же партами, что и сегодняшние ученики. И входил в число лучших.

Андрей, наконец, скользнул взглядом по притихшим подросткам. Все до одного изучали нового учителя. Клару Борисовну было достаточно слушать. Андрей почти поборол первоначальное волнение, но надолго задерживать взгляд на каком-нибудь ученике пока не решался. Скользил по ним взглядом, как неопытный серфер по волнам. Заметил лишь, что девушек больше, чем парней. Некоторые одеты скромно, подходяще для школы, некоторые так, словно пришли на дискотеку.

В его годы лишь в старших классах ученики избавлялись от однотипной школьной формы. Сейчас времена изменились: кто, в чем хочет, в том и ходит. И получается настоящий цветник, будто эти подростки и не ученики вовсе.

В тот момент, когда Клара Борисовна объясняла, что новый учитель будет вести у ребят сразу два предмета: историю и географию, и Андрей отложил затею визуально изучить своих подопечных на потом, его внимание что-то привлекло. Будто кто-то пустил ему в лицо солнечного зайчика, и это несмотря на пасмурную мартовскую погоду.

Андрей чуть скосил глаза. И увидел девушку, выделявшуюся так, что оставалось лишь удивляться, почему она не бросилась в глаза с самого начала.

Пока не закончился этот ознакомительный урок, он чувствовал на себе ее взгляд. Первое впечатление от того, что он означал, постепенно изменялось. Но последнюю точку в этих, скорее непроизвольных ощущениях, нежели размышлениях Андрея, поставил ее взгляд в упор, когда девушка, покидая класс вместе с одноклассниками, прошла мимо учительского стола.

Конечно, на Андрея смотрели все остальные, и девушки, и ребята. Но ее взгляд отличался.

Она смотрела на Андрея не как ученица на нового учителя. Сначала ему показалось, что в ее взгляде есть заинтересованность, которая полагается новому ученику — ее ровеснику. Это слегка шокировало Андрея: меньше всего он ждал интереса к себе, как к мужчине, со стороны школьниц. Ситуация усложнилась тем, что внешность старшеклассницы подействовала на него так, как в его жизни случалось всего несколько раз.

Не просто ангельски правильные черты лица. В ней была редчайшая стильность, что-то несгибаемое, роковое. Но и без этого хватало: большие ярко-зеленые глаза, умело подкрашенные, идеальная кожа, длинные черные волосы, ниспадающие на плечи шикарными волнами.