Эдгар Бокс
Смерть идет по пятам
1
Смерть крошки Пичис Сандоу под ногами взбесившегося слона на арене «Мэдисон Сквэр Гарден» поначалу посчитали трагической случайностью — из разряда тех, которые время от времени происходят в цирке. Однако несколько дней спустя пошли разговоры о том, что здесь что-то не чисто.
Сообщение о случившемся я прочитал в «Дейли Ньюс». Там было немало интересного. Кто-то что-то слышал, кто-то кому-то угрожал, какой-то неизвестный сделал в полиции сенсационное заявление (неизвестно какое) и тому подобное.
Мисс Флинн, выполнявшая роль моего секретаря и доверенного лица, пожилая решительная дама с безжалостной, но приятной сединой, — по своему обыкновению, бросила на меня взгляд через плечо.
— Надеюсь, вы не собираетесь…
— Вмешиваться в это скверное дело? Нет, не собираюсь. По крайней мере, до тех пор, пока меня не попросят об этом, что маловероятно, поскольку у цирка есть свои каналы связи с общественностью…
— А вы не исключаете того, что какой-нибудь работник цирка, зная ваше пристрастие к криминальным историям и темным личностям, решит воспользоваться вашими услугами…
— Ну, сперва ему придется отыскать меня, а я собираюсь на какое-то время исчезнуть. В общем, считайте, мисс Флинн, что меня здесь уже нет.
Я резко встал. Секретарша явно была сбита с толку.
— Я уезжаю на уик-энд, — пояснил я.
Наконец-то до нее дошло.
— Вы хотите принять предложение миссис Вииринг и посетить ее роскошный особняк на Лонг-Айленде?
— Да, на этот раз решено. Нет причин околачиваться здесь. Август мертвый сезон. Дел у нас практически нет, так что вы с ними прекрасно справитесь сами. — Она кивнула. — Значит, так, я поеду в Истхэмптон и посмотрю, что ей от меня надобно.
— Миссис Вииринг никогда не ставила своей целью добиться положения в обществе.
Мисс Флин была явным снобом и непреклонно следовала роскошным описаниям жизни богачей, которые давала Чолли Никербокер.
— Она будет не первой вдовой, которую мы представим ничего не подозревающей публике.
Мисс Флинн нахмурилась. Кроме моей склонности к криминальным историям и темным личностям, она терпеть не могла почти всех клиентов моей фирмы по связям с общественностью — честолюбивых особ на высоких каблуках, всячески пытающихся разрекламировать в прессе самих себя или продукцию своих фирм. За исключением случая с поющей собакой, внезапно потерявшей голос, моя репутация в этой мерзкой области была довольно высокой.
В последнее время, правда, дела пошли на спад. В августе жизнь в Нью-Йорке замирает, и каждый спасается от жары. Загадочное послание от миссис Вииринг пришло как раз вовремя.
«Моя приятельница Альма Эддердейл, как мне известно, ваша хорошая знакомая. Так вот, я обращаюсь к вам от ее имени. Мне бы очень хотелось, чтобы вы приехали ко мне в пятницу и провели у меня уик-энд. Мы могли бы обсудить с вами один небольшой проект, в котором я заинтересована. Как только примете решение, дайте знать. Уверена, что вы не подведете меня.
Искренне ваша, Роза Клейтон Вииринг».
Таково было содержание письма на плотном листе дорогой бумаги, вложенном в конверт с ничего не говорящим адресом на нем:
«„Северные Дюны“, Истхэмптон, Лонг-Айленд, Нью-Йорк».
Никакого даже намека на то, чего же она хочет.
Моим первым желанием было написать ей и спросить, чего конкретно она от меня ждет. Но августовская жара ослабила мой профессионализм. Уик-энд в Истхэмптоне, в большом особняке…
Я продиктовал телеграмму о том, что принимаю это приглашение. Записывая ее, мисс Флинн несколько раз фыркнула, но не произнесла ни слова. Затем деловым тоном я отдал несколько указаний, прекрасно зная, что в мое отсутствие мисс Флинн сделает все по своему усмотрению. Потом мы с важным видом распрощались, и я вышел из конторы — двух небольших кабинетов с письменными столами и картотекой, расположенных на Пятьдесят пятой восточной улице — хороший адрес, небольшая контора, высокая арендная плата — и в жутком пекле поплелся по Парк-Авеню к своей квартире, расположенной на Сорок девятой улице (большие комнаты, неудачный адрес, низкая арендная плата).
2
Экспресс «Лонг-Айленд-Кэннон-Болл» медленно покинул станцию. Все говорило о том, что и года не пройдет, как он доберется до Монтока, оконечности Лонг-Айленда, а если нет… ну что ж, все, отправляющиеся в путь по этой дороге, подвергаются опасности и прекрасно знают об этом. Клубы дыма пахнули мне в лицо из открытого окна. От неудобной спинки сиденья у меня быстро затекли ноги. Солнце светило прямо в глаза. Все было, как пятнадцать лет тому назад (ну, может быть, двадцать), во времена моего детства, когда я ездил к родственникам в Саутхэмптон. Все изменилось с того времени, кроме железной дороги и Атлантического океана.
«Джорнел Америкен» был целиком посвящен описанию убийства. Пичис Сандоу, хотя никаких конкретных фактов не приводилось. Впрочем, это мало волнует прессу. Главное, чтобы побольше было красочных описаний полуобнаженных девиц в блестящих накидках и с перьями на головах. Сама же Пичис Сандоу при жизни была аляповато одетой лилипуткой средних лет с короткой стрижкой в духе двадцатых годов.
Я был целиком увлечен статьей в «Нью-Йорк Глоуб», написанной моим старым знакомым и соперником Элмером Бушем, когда моей ноги коснулось аппетитное бедро и нежный женский голос произнес:
— Простите… Боже, да это, кажется, Питер Сарджент.
— Лиз Безземер!
Мы уставились друг на друга в изумлении, хотя удивляться было нечему, ведь мы встречались чуть ли не каждый месяц на том или ином приеме, и я не раз пытался договориться с нею о встрече, но безуспешно, поскольку по природе я робок, а вокруг нее постоянно крутятся молодые парни. Казалось бы, нет ничего странного в том, что в пятницу, накануне уик-энда, мы столкнулись на Лонг-Айленде в Кэннон-Болл-Экспрессе, но тем не менее мы оба изобразили удивление при виде друг друга.
Удивление переросло в восторг, по крайней мере, с моей стороны, когда я узнал, что она собралась навестить тетю с дядей, проживающих в Истхэмптоне.
— Мне обязательно нужно было развеяться, а поскольку мамуля сейчас находится в Лас-Вегасе, добиваясь развода (Лиз, несмотря на то, что была двадцатипятилетней девушкой с голубыми глазами, темно-каштановыми волосами и фигурой девы с подсвечника, все еще называла свою родительницу «мамулей» — о чем-то это да говорит, я думаю), и мне не последовало никаких приглашений на этот уик-энд, я решила съездить к своей тетушке, которая зазывала меня к себе все лето. Так, значит, вы тоже туда направляетесь?
Я кивнул. Мы еще немного поговорили на эту тему. Оказалось, что ей известна миссис Вииринг, что она даже знает, где та живет — всего в полумиле от дома ее тетки! Я сразу почувствовал вожделение — вполне умеренное, но настойчивое. Я мысленно ласкал великодушную игру случая.
— Надеюсь, вы не относитесь к числу друзей миссис Вииринг… Я хочу сказать, что она очень мила, но знаете ли…
— Себе на уме?
— Это мягко сказано.
Лиз скорчила рожицу.
Я заметил, что у нее под простеньким золотистого цвета хлопчатобумажным платьем ничего нет. Абсолютно ничего, по крайней мере, бюстгальтера точно. Не знаю, по какой причине, но мне это понравилось, и я решил, что Кристиан Диор, в конце концов, нормальный парень.
— Ну, это только работа, — туманно бросил я. — У нее родился какой-то план или что-то в этом роде, и она хочет, чтобы я проконсультировал ее. Такова, черт побери, жизнь. Вот почему я выбрался из города на уик-энд, а может быть… и побольше, — осторожно добавил я, но Лиз, полностью соответствуя распускаемым о ней слухам, была действительно самой неромантической девушкой Нью-Йорка. Хотя среди ее дружков были видные парни, которым она, вне всякого сомнения, доставила немало удовольствия, она, похоже, была не из тех, кто любит свидания при луне или обожает обмениваться многозначительными взглядами в переполненных комнатах. Она была совершенно простой, обыкновенной девушкой, и это мне понравилось, если, конечно, забыть о ее «мамуле».
— Прекрасно.
Она холодно посмотрела на меня, холодно, насколько это возможно в душном вагоне, где температура была наверняка более ста градусов по Фаренгейту и где все было как в тумане от дыма.
— У вас ведь свою собственная фирма, так?
— Да, — бросил я, кивнув головой, — с тех пор, как я оставил редакцию «Глоуб».
— Должно быть, это ужасно интересно, — сказала она, подражая голосу незабвенной Брин Мавр. — А я сейчас работаю в «Харперз Базаар».
— Я даже не знал, что вы работаете.
— Да, работаю. Точнее, подрабатываю.
