Кирилл Воробьев - Убийца для Пономаря

Трагедия – дама, предпочитающая внезапные появления.

Некоторые, впрочем, считают, что могут предчувствовать беду, но Владимир Степанович Солодовицын этим талантом сроду не обладал. Как бы компенсируя этот недостаток, природа наградила Владимира Степановича острым умом и изрядной прозорливостью, качествами незаменимыми для политика.

Уже второй срок Солодовицын был депутатом Государственной Думы от блока левых сил. За годы депутатской карьеры Владимир Степанович не раз демонстрировал свою гибкость, вкупе с принципиальностью, и в кулуарах думы ходило такое определение его характера: «Соглашается на все, но стоит на своем».

Солодовицын по натуре своей был оптимистом, но в эту пятницу настроение у него упало ниже среднего. Дума приняла очередной закон о природоохранных мероприятиях, но те поправки, что попытался внести в него Владимир Степанович, и за лоббирование которых он уже получил приличную сумму, оказались просто проигнорированы.

Позвонив после заседания жене, Зое Ивановне, Солодовицын сказал, что едет на дачу. После этого Владимир Степанович пропал.

Тревогу забила супруга политика в воскресенье вечером, когда депутат по всем расчетам должен был уже вернуться домой. Кроме того, несмотря на то, что на даче в Лыткарино, был телефон, да и сам Солодовицын не расставался с мобильником, он ни разу за все выходные не ответил на многочисленные звонки. Конечно, такое бывало и раньше, когда Владимир Степанович работал над каким-либо документом, но всегда перед отъездом он звонил жене. В тот воскресный вечер он никак не дал о себе знать.

В милиции на исчезновение политика отреагировали дружным смехом.

– Поищите у любовницы... – Посоветовал анонимный дежурный.

Зоя Ивановна едва дождалась утра и на электричке отправилась на дачу. Около двухэтажного коттеджа дачи стояла припаркованная казенная «Волга».

«Значит, – Сделала вывод супруга, – Он там.»

Владимир Степанович действительно был в доме. Но когда Зоя Ивановна увидела то, что сталось с ее мужем, она не смогла сдержать рвотного позыва, закатила глаза и повалилась без чувств.

Очнулась она в отвратительно пахнущей луже. Стараясь не смотреть на ужасную картину, женщина добралась до телефона. Набрала 02. Теперь дежурному было не до смеха.

Оперативники прибыли через пятнадцать минут.

Их глазам предстало странное зрелище. Тело убитого Владимира Степановича Солодовицына лежало на ковре в гостиной. В комнате был полный разгром, явные следы смертельной схватки. Но не это поражало воображение.

После убийства, которое, судя по кровавым следам, произошло на этом же месте, на диванчике перед до сих пор включенным телевизором, преступник хладнокровно расчленил тело Солодовицына. Отсеченные части негодяй расположил в ряд по порядку убывания размеров: тело, ноги, руки, голова. Орудие преступления, острый кухонный нож, лежало чуть поодаль.

Срочно был вызван кинолог с овчаркой. Но собака, приведя опергруппу к остановке автобуса, потеряла след. Но самым странным в этом преступлении было то, что рядом с телом убитого стояли два цветочных горшка. Один с «декабристом» а второй с фиалками. Оба растения были изрезаны тем же ножом, что кромсал тело их хозяина.

Сергея Серафимовича Дубова всегда одолевало множество проблем. Связаны они были не только с его профессиональной деятельностью, он был исполнительным директором банка «Аркада», но и, пожалуй, большей частью, с личной жизнью.

Его жена, Надежда, которую он взял за красоту и полное отсутствие ума, оказалась изрядной стервой. То, что за маской полной идиотки, которой впору, наивно хлопая глазами, сосать палец, когда разговаривают взрослые (к которым Дубов однозначно причислял себя и своих партнеров по бизнесу), скрывается расчетливое существо, выяснилось на второй день после свадьбы. Надя-дурочка, нежно улыбаясь и шаркая ножкой, полюбопытствовала:

– А когда мы поедем в Париж?

Сергей Серафимович выполнил это желание, втайне надеясь, что оно окажется последней идеей-фикс, посетившей кудрявую головку его жены. Но это оказалось лишь начало. Надя посетила уже более десятка мировых столиц и останавливаться пока не собиралась.

Несколько раз Дубов пытался урезонить супругу, привлечь ее внимание к дому, шестикомнатной квартире на Кутузовском. Всякий раз эти поползновения расценивались как ограничение свободы. Надя закатывала скандал, продолжавшийся всякий раз несколько суток подряд, что полностью выбивало Сергея Серафимовича из колеи. В конце концов, он решил, что легче и дешевле дать Наде попутешествовать по свету, чем по тысяче раз на дню выслушивать упреки в недальновидности, скаредности, мужском шовинизме и расовых предрассудках (Надежда была наполовину украинкой).

Решение это оказалось поистине соломоновым. Из загранки Надя привозила контейнеры шмоток, заботясь при этом не только о себе, но и о муже. Так что Сергей Серафимович, ее стараниями, стал выглядеть не хуже представителя транснациональной корпорации.

Кроме того, глядя на пример Дубова, прочие руководители банка «Аркада» сами стали усылать жен за бугор. Правда, цели здесь преследовались несколько иные. Обделенные мужской лаской супруги новых русских заводили себе любовников. На это можно было бы смотреть сквозь пальцы, но деньги на альфонсов шли из мужниного кармана, и немалые, зачастую, деньги.

Сегодня же Надя как раз должна была вернуться из Бразилии. Самолет прилетал днем, но в закрутке Сергей Серафимович не смог поехать встречать жену лично и, послал за ней одного из банковских шоферов.

Дела задержали Дубова до позднего вечера. Наконец, около двадцати двух часов, он плюнул на все и вызвал машину. В сопровождении телохранителя Сергей Серафимович сел в свой белый «Мерседес» и приказал водителю: «Домой!» Поднявшись к своей двери, Дубов сделал ошибку, которая стоила ему жизни: он отпустил охранника.

Открыв дверь, Сергей Серафимович наткнулся на несколько чемоданов, стоявших прямо посереди коридора. Везде горел свет, но в квартире было на редкость тихо. Это насторожило Дубова. Обычно, когда Надя приходила домой, она первым делом включала на полную мощность проигрыватель компакт-дисков.

Осторожно ступая, словно боясь разрушить хрупкую тишину царившую в комнатах, банкир прошел на кухню. Там никого не было. Но едва войдя в холл Сергей Серафимович остолбенел. Потрясение было настолько велико, что банкир так и замер на полушаге, схватившись руками за створки наполовину раздвинутых дверей.

Там, на ковре, рядышком лежали трупы Нади и водителя, которого Дубов посылал ее встречать. То, что они мертвы, бизнесмен понял с первого взгляда. У обоих трупов головы были повернуты под таким углом к телу, что не оставалось никаких сомнений в необратимости этого положения.

Внезапно сзади послышались чьи-то шаги. Дубов не успел повернуться, как мощные ладони обхватили его горло и начали душить. Некоторое время Сергей Серафимович еще сопротивлялся, но убийца оказался весьма силен, и вскоре банкир потерял сознание, а в следующий момент, шея его оказалась сломана.

Преступник, двигаясь словно киборг из фантастического фильма, перетащил тело банкира к первым двум трупам. Аккуратно положил его на полу. Рядом с мертвыми людьми он поместил задушенного попугая, которого Надежда только что привезла из Бразилии.

Проделав эти операции, убийца, не оборачиваясь, вышел из квартиры.

Пройдя пару кварталов по улице, преступник внезапно остановился. Его взгляд стал осмысленным, исчезла резкость движений.

– Куда это меня занесло? – Спросил он сам себя.

Кропаль, как в преступном мире звали Илью Еремеевича Буркова, прожил к настоящему моменту ровно пятьдесят лет, причем провел на свободе меньшую их половину. Вором в законе Бурков так и не сделался, зато стал главой одной из мощных московских мафиозных структур.

В Кропале странным образом сочетались жестокость и сентиментальность. Ему ничего не стоило приказать вырезать семью провинившегося перед ним, и в то же самое время он мог, прогуливаясь в сопровождении двух телохранителей, подобрать бездомную кошку.

Его квартира иногда напоминала зверинец, так много в ней обреталось разномастной мяукающей и лающей живности. Однако Илья Еремеевич регулярно совершал акты благотворительности, раздавая наскучивших ему животных своим подчиненным, И горе было тому, кто смел отказаться.

Лишь два четвероногих существа находились в привелигированном положении и их никогда не касались такие чисток: белый персидский кот Мясо и бассет Шконка. Этой парочке несказанно повезло. Они были уникальными существами, которые видели от Кропаля проявления тепла и заботы.

Женат Кропаль не был, как не имел и постоянной любовницы, предпочитая обходиться услугами проституток. А они, по мнению Ильи Еремеевича, заслуживали самого презрительного отношения. Женщина, в понятиях Кропаля приравнивалась к «петуху» на зоне.