Ему казалось, что он слышит эхо собственных криков, отражающихся от стен. Сердце колотилось, кожа блестела от пота. Нужно ли этого бояться? Может ли человек умереть от оргазма?
Заговорил он так, словно продолжал разговор.
– Интересно, часто это случается?
– Часто случается что?
– Извини. Я тут задумался и почему-то решил, что ты можешь читать мои мысли. Впрочем, иногда тебе это удается.
Вместо ответа она положила руку на его бедро. Маленькая, нежная ручонка, подумал он.
– Сердцебиение у меня пришло в норму, – добавил он, – или почти пришло. А думал я о том, сколько мужчин от этого умирают. Если у человека слабое сердце…
– Мой муж на сердце не жалуется.
– Я думал не о твоем муже.
– А вот я думала. С того самого момента, как мы легли в постель. Даже раньше. Как только мы приехали сюда. Как только встала утром, зная, что во второй половине мы будем вместе.
– Так ты думала о нем?
– И о том, что ты собираешься с ним сделать.
Он промолчал.
– На сердце ему грех жаловаться. В смысле здоровья. А в другом смысле у него просто нет сердца.
– Надо нам говорить о нем?
Она повернулась на бок, положила руку ему на грудь, то ли на сердце, то ли рядом.
– Да. Мы должны поговорить о нем. Ты хоть представляешь себе, что это для меня значит? Знать о том, что ты собираешься с ним сделать?
– Скажи мне.
– Меня это приводит в экстаз. Господи, Джимми, так возбуждает, что я таю. Не могу дождаться встречи с тобой, не могу дождаться того момента, когда мы уляжемся в кровать. Мы всегда хотели друг друга, и все у нас получалось очень даже неплохо, но вдруг наши отношения поднялись на новый уровень. Ты это чувствуешь, не так ли? Прямо сейчас?
– Ты меня страшно возбуждаешь, Рита.
Ее пальчики круговыми движениями поглаживали ему грудь.
– Если бы я могла его так возбудить, так возбудить, чтобы у него разорвалось сердце, я бы это сделала.
– Ты его так сильно ненавидишь?
– Он губит мою жизнь, Джимми. Он высасывает из меня жизнь. Ты знаешь, что он со мной проделывает.
– И ты не можешь просто уйти от него?
– Он говорил, что со мной будет, если я попытаюсь. Я тебе рассказывала?
– Ты действительно думаешь, что он на это способен?
– «Я плесну тебе в лицо кислотой, Рита. Не в глаза, потому что я хочу, чтобы ты увидела, что с тобой сталось. И на сиськи, и между ногами, чтобы никто тебя больше не хотел, даже прикрыв лицо простынкой».
– Каков мерзавец!
– Джордж хуже мерзавца. Он – чудовище.
– Как можно такое говорить?
– Это не пустые разговоры. Он с радостью это сделает.
Джимми помолчал. А потом вынес приговор.
– Он заслуживает смерти.
– Этим вечером, Джимми.
– Этим?
– Бэби, я жду не дождусь, когда все закончится. И сделать это надо до того, как он прознает о нас. Я думаю, он уже начал что-то подозревать. Если же сомнений у него не останется…
– Вот этого бы не надо.
– Все будет кончено. Я получу свою кислоту, и только одному Богу известно, что он приготовит для тебя. Мы не можем дольше ждать.
– Я знаю.
– Сегодня он будет дома. Я позабочусь о том, чтобы за обедом он выпил побольше вина. По телевизору показывают бейсбол, и он захочет посмотреть игру. Он всегда смотрит бейсбол и обычно засыпает после третьего иннинга. Садится в кресло, кладет ноги на столик и засыпает.
Пока она все это рассказывала, ее рука покинула грудь, плавно сместилась пониже живота, поглаживая, пощипывая, вызывая ответную реакцию.
– Он будет в кабинете, – продолжала она. – Ты помнишь, где находится кабинет. На первом этаже, второе окно по правую руку от двери. Он включит сигнализацию, но я сделаю так, чтобы она реагировала только на двери. Есть там такой режим, на случай, что ты хочешь оставить окно приоткрытым. И окно в кабинет будет приоткрыто на пару дюймов. Даже если он почувствует сквозняк, то лишь закроет окно, но не запрет. А ты сможешь открыть его, не подняв шума. Джимми? В чем дело?
Он уже держал ее за запястье.
– Ты включила мою систему сигнализации.
– Разве тебе не нравится, что я делаю?
– Я в восторге, но…
– Ты влезешь в окно, – продолжала она. – Он будет спать в кресле. На стене развешаны всякие мечи, кинжалы, даже боевая дубинка какого-то племени с острова в Южных морях.
– Все будет выглядеть, как спонтанное убийство, – вставил Джимми. – Вор влезает в кабинет, впадает в панику, когда хозяин просыпается, хватает то, что подвернулось под руку и… Боже!
– Я схватила то, что подвернулось под руку, – с невинным видом откликнулась она. – Джимми, ничего не могу с собой поделать. Мысли об этом так меня возбуждают, – она легонько поцеловала его. – Нам, возможно, придется на какое-то время разлучиться. Я буду изображать Безутешную Вдову, – ее дыхание обдавало жаром его кожу. – Джимми, у меня идея. Как насчет того, чтобы отпраздновать нашу победу прямо сейчас?
* * *
– Превосходный обед, – Джордж отодвинулся от стола. Крупный, импозантный мужчина, лет на двадцать старше ее. – Но ты совсем не ела, дорогая.
– Нет аппетита, – ответила она.
– Ты про еду?
– Ну…
– Пожалуй, мне пора удалиться в библиотеку, к бренди и сигарам. Правда, это не библиотека, а кабинет, от бренди у меня изжога и сигары я не курю. Но ты, знаешь, о чем я.
– Пора смотреть бейсбол. Кто играет?
– «Кабс» и «Асторс».
– Важная игра?
– Нет такого понятия, как важная игра. Взрослые мужики стараются попасть по мячу палкой. Что в этом может быть важного?
– Но ты будешь ее смотреть.
– Не пропущу ни за что на свете.
– Еще чашечку кофе?
– Еще чашечку кофе? М-м-м. Кофе сегодня отменный. И время, полагаю, еще есть.
* * *
«Это безумие», – думал он.
Но вот ее дом, а второе окно справа от двери мерцает отблесками экрана телевизора. Ворота гаража закрыты, на подъездной дорожке автомобилей нет, у тротуара тоже. И улица пустынная.
Безумие…
Он проехал чуть дальше, поставил машину так, чтобы на нее не падал свет уличных фонарей. Запирать дверцы не стал, направился к ее дому. Сердце с каждым шагом билось все чаще.
Мужчина среднего роста, в темный одежде. Едва ли обратил бы на него внимание. Одежду он намеревался сжечь: на ней могли остаться пятна от крови.
Он просто не мог поверить, что собирается убить совершенно незнакомого ему человека. Да нет, не человека. Монстра. Способного плеснуть кислотой на это несравненное лицо, на эту идеальную грудь…
Монстра!
Разве кто-то заикался об убийстве, когда Беовульф завалил Гренделя? Когда святой Георгий поверг дракона? Это героический поступок, а не убийство. Который и он должен совершить, чтобы завоевать сердце прекрасной девы.
Или он мог вернуться домой и забыть о ней. Вокруг полным полно женщин и большинство из них не просят кого-то убить. Так ли трудно найти ей замену?
Но где взять такую же, как она? Таких у него не было и, он это точно знал, больше не будет.
Взять хотя бы прошедший день. Вроде бы он выложился весь, до конца, никаких сил не осталось. А стоило вспомнить о ней, как в нем вновь пробудилось желание.
Вот и окно. Приоткрытое на пару дюймов, как она и обещала. Изнутри доносились голоса комментаторов, резкие удары биты по мячу, приглушенный рев толпы. Бессмысленная трескотня рекламы. Пиво «Бадвайзер». Товары для домашних животных «Сарджентс». Сеть супермаркетов «Уайс маркетс».
Он прислушался. Что-то поделывает там мужчина. Муж.
Монстр.
Приподнялся на цыпочки, взялся за подоконник. Стоял он на клумбе, и тут его осенило: на мягкой земле останутся следы. Следовательно, избавиться предстояло не только от одежды, но и от обуви.
Если, конечно, он не даст задний ход и прямо сейчас не ретируется.
Но куда приятнее возвращаться домой с триумфом, зная, что чудовище повержено, а дева спасена!
Кроме того, он вдруг понял, что хочет это сделать. Хочет вонзить кинжал, размозжить голову боевой дубинкой. «Господи, помоги», – взмолился он.
Глубоко вдохнул и распахнул окно.
* * *
Она не могла есть. А наверху, в спальне, которую делила с мужем, поняла, что не может усидеть на месте. Пульс участился, во рту пересохло, ладони вспотели.
В любую минуту…
Она разделась догола, оставляя одежду там, где снимала. Села на кровать, посмотрела на свое обнаженное тело, не своими глазами – любовника. Коснулась сладенького местечка – руками любовника.
Вспоминая.
Согнувшись над ним, она ткнулась пальцем в анус, почувствовала, как он затвердел, сопротивляясь вторжению. Ткнула снова, не желая отступать, сопротивление ослабело, путь открылся…
Ее возбуждение нарастало. Он уже у окна, должен быть, она в этом не сомневалась. А она наверху, не зная, не ведая, что происходит в кабинете. Джордж в кресле, а ее любовник у окна, должен быть у окна, обязан быть у окна…
Она посмотрела вниз, на свои руки, закрыла глаза, вспоминая:
