Дарья Калинина
Готовь завещание летом
Всякий свой визит к родственникам Алена неизменно обставляла с большой торжественностью и даже пышностью. Потому что, живя с мужем в некотором уединении в их поместье, она все же скучала в нем по своим друзьям и вообще близким, оставшимся в Питере.
И к тому же ей и самой хотелось праздника. Ведь хотя жизнь в «Дубочках», так называлось место, где Василий Петрович обосновался вместе со своей женой уже много лет назад, была стабильной и очень благополучной, но Алена, привыкшая к другой жизни – шумной и городской, не могла немножко не заскучать в этой глуши. Так что, оказавшись среди публики, она буквально наслаждалась возможностью оделять своих родных и близких дорогими подарками, баловать их, устраивать семейные праздники и удовлетворять все их прихоти и желания.
Особенно много подарков доставалось от нее младшим членам семейства. А их было великое множество. Всевозможные племянники и племянницы, младшие кузины и даже одна маленькая двоюродная внучка, появление которой наполнило душу «бабушки» одновременно и радостью, и смятением. Да, да, у старшего сына старшего брата Алены в прошлом году родился ребенок – дочка. И теперь, рассматривая потешное и уже разгладившееся личико малютки Анютки, Алена с ужасом понимала, что она чудовищно, просто катастрофически запоздала с рождением на свет собственного потомства.
– И даже тот факт, что брат меня на двадцать лет старше, а племянник мне почти ровесник, дела не улучшает, – твердила она самой себе. – Я – бабушка! О ужас!
Однако все вокруг смятения Алены не замечали, а видели лишь то, с какой готовностью она задаривает малышей самыми разнообразными подарками, совсем не считаясь с тем фактом, что на деньги, заплаченные за некоторые из них, могла бы просуществовать семья одаренного добрых несколько месяцев. Но самой Алене такие мысли были чужды. Если игрушка ей нравилась или Алена считала, что подарок понравится малышу, она его покупала.
– У детей в нашей семье должно быть все только самое лучшее!
Благо в деньгах ее Василий Петрович никогда не стеснял. Случалось, что на «булавки» Алена тратила суммы куда большие. Но то она тратила на себя, а тут дети. Для детей Алене вообще было ничего не жалко.
– Тебе своих бы деток уже пора завести, – дружно твердили ей все родственники наперебой.
Алена в ответ неизменно кивала и соглашалась, не особо вдумываясь в то, что говорит:
– Да, надо бы.
И все же до появления на свет малютки внучки Алена не подозревала, насколько сильно она затянула с решением этого вопроса.
– А ведь ребенка еще и вырастить нужно! – ахнула Алена, вспоминая, как ее Василий Петрович с каждым годом начинает все больше жаловаться то на одну часть своего тела, то на другую.
И хотя сил и энергии у Василия Петровича хватило бы и на то, чтобы в боксерском поединке уложить парочку молодых соперников, но все же отдышаться ему потом после схватки было существенно труднее, чем самим нахалам выйти из глубокого нокаута.
В общем, с зачатием ребенка следовало не затягивать. Но как тут уловишь момент, когда у Василия Петровича сбывается заветная мечта? Его скакун, прародитель будущей Дубовской породы лошадей, должен был участвовать в первых в своей жизни соревнованиях. Маленьких областных, не слишком громких.
– Но это только пока! Пока! – восклицал воодушевленный Василий Петрович, обращаясь к любимой жене. – Наших лошадей все же признают новой породой, утвердят ее стандарт, и пойдет у нас с тобой дело. Вот увидишь! А мой Жеребчик заставит заговорить о себе весь мир еще до того.
Жеребчиком в домашнем обиходе звали двухлетку Сэра Ланселота, которого так нарекли вопреки воле самого Василия Петровича. Споры о том, как назвать будущего чемпиона, шли в поместье не первый месяц. У каждого был свой вариант, который он и отстаивал с пеной у рта. Никто не желал идти на поводу сложившихся стереотипов в выборе имен для лошадей. Алена хотела назвать коня Арамисом, главный конюх – Воякой, а сам Василий Петрович считал, что имя должно отражать суть его замысла – возвеличивание нашей славной родины и придание ей мирового престижа.
Поэтому работающий на конном заводе ветеринар получил от Василия Петровича вполне четкое указание поехать и оформить на жеребенка все необходимые документы. Но в пути этот любитель исторического эпоса зачитался книжечкой сказаний о короле Артуре и рыцарях круглого стола. И задумавшись, ляпнул первое имя, пришедшее ему на ум.
Василий Петрович сначала пришел в величайшее негодование, узрев перед собой Сэра Ланселота, потому что уже придумал для своего скакуна вполне подходящее имя – Богатырь. Но сделать уже ничего не мог. Так и остался жеребенок по всем документам Сэром Ланселотом, ну а домашние по-прежнему звали его Жеребчиком, как и привыкли за те месяцы, что жеребенок официально ходил безымянным.
И вот теперь для участия в своих первых в жизни скачках Жеребчик должен был переехать поближе к Новгороду, где в рамках праздника «День города» должны были состояться конные состязания. Больших наград эти выступления принести не могли, но надо же было с чего-то начинать.
Василий Петрович, занявшийся выведением своей породы, неожиданно столкнулся с чванством и снобизмом матерых конезаводчиков. Эти важные господа лишь снисходительно выслушивали его горячие похвалы новой породе, и объясняли, что на сей день Жеребчик не может быть признан принадлежащим к определенной породе лошадей. Он всего лишь метис, полукровка. И выступления в престижных состязаниях для него будут закрыты до тех пор, пока не будут признаны его неоспоримые скаковые качества.
Василий Петрович, вернувшись из Европы с неудачных переговоров, даже приуныл и сказал:
– Труден путь современного конезаводчика в России.
Но потом ему пришло письмо от самого министра спорта, который весьма любезно отозвался о его начинании и просил продолжать. А потом позвонил президент всероссийской конезаводческой организации и лично пригласил Жеребчика для участия в этих полулюбительских скачках на приз города.
– Мы его там посмотрим. Если Жеребчик так хорош, как ты о нем говоришь, мы выставим его для участия в куда более престижных состязаниях. Впоследствии даже и международного масштаба. Ведь самое главное для нас – это престиж нашей страны в глазах мировой спортивной общественности. А тут новый козырь нам бы никак не повредил.
И вот вскоре должны были состояться долгожданные скачки. Василий Петрович так волновался, что Алена и сама начинала дергаться рядом с ним. До скачек оставалось еще больше недели, а Василий Петрович уже совершенно извелся. Он гонял конюхов, без конца совещался с главным тренером, ветеринаром и даже жокеями. Вырабатывал стратегию и тактику, которая позволила бы Жеребчику раскрыться на предстоящих скачках во всей своей мощи.
– Он победит, я в этом совершенно уверен. Если не случится ничего непредвиденного, он обязательно победит!
Все вокруг сошлись во мнении, что Жеребчик – это бесспорный фаворит.
– Если не произойдет ничего невероятного, приз будет ваш.
Будучи человеком верующим, Василий Петрович даже заказал несколько молебнов за успех его предприятия. Священники усердно молились, а на душе у Василия Петровича отчего-то легче не становилось. В конце концов он сорвался и накричал на Алену из-за какого-то пустяка. И хотя потом без конца извинялся, но Алена уже твердо для себя решила: она оставит мужа наедине с другими мужчинами.
Пусть они обсуждают одно и то же, а с нее хватит. Это их нервозное состояние начинает сказываться и на ней. Ей тоже уже кажется, что вот-вот произойдет нечто ужасное, что не допустит Жеребчика до скачек. Так и с ума недолго сойти. Лучше уж она вернется к самим скачкам, а до той поры поживет в Питере.
Немаловажным фактом, подтолкнувшим Алену к этому шагу, было то, что бытовые условия в отеле, где остановились они с мужем, были весьма средними. Заказанный ими номер люкс никак не оправдывал ожидания Алены. Постоянно не было то горячей, то холодной воды. Завтрак лучше было вообще не комментировать. Да еще и кровать в их люксе была хоть и широкая, но какая-то очень уж неудобная.
Вроде бы и матрас ортопедический, и вид с этой кровати открывался поистине шикарный. Огромное окно и прозрачный пол террасы, которые создавали полную иллюзию полета над городом. Но дело было в том, что, не большая любительница высоты, Алена всякий раз испытывала дискомфорт, когда ей требовалось подойти к окну. И даже проснувшись, она неизменно покрывалась холодным потом, видя перед собой зияющую пустоту.
И вот теперь с момента ее бегства от мужа прошло три дня. Алена полностью освоилась и обжилась в Питере. Их городская квартира всегда стояла готовая к приему хозяев. Но все-таки когда большую часть года живешь в поместье, то заброшенная городская квартира обретает какую-то особую унылую атмосферу. Правда, она рассеивается без следа уже через несколько минут после возвращения в дом людей.
