Фридрих Незнанский - Опасное решение

Одного из пассажиров московского рейса в астраханском аэропорту встречали трое: генерал милиции в форме, красивая, полная женщина, щеки которой, очевидно от волнения, алели спелыми яблоками, и другая женщина, светловолосая, невысокая и стройная, будто рано повзрослевшая школьница, все время смущенно улыбавшаяся. Наконец, появился он, начинающий незаметно седеть, коротко стриженный блондин высокого роста, одетый в дорогой спортивный костюм и с такой же модной сумкой через плечо. Судя по его поведению, решительному и независимому, в этой сумке и заключался весь его багаж.

Реакция участников встречавшей «команды» была разная. Полная женщина, как и большинство традиционных казачек, жгучая брюнетка страстного южного типа, с девичьей непосредственностью кинулась мужчине на шею и повисла на нем, что, впрочем, не застало его врасплох, и он сумел сохранить мужское достоинство, даже не покачнувшись от внушительной тяжести. Ее смущенная подруга мяла в руках платочек и смотрела на целующихся с нетерпеливым ожиданием и опаской. Ну а генерал, наблюдая за раскованным поведением своей темпераментной сестрицы, снисходительно улыбался и, сняв фуражку, стирал широкой ладонью пот с высокого лба истинного провинциального мыслителя. На открытом поле аэродрома было слишком жарко, могли бы и в помещении аэропорта подождать, но нетерпеливые женщины умолили его выйти на летное поле, почти к трапу московского «борта».

Александр Борисович, артистично демонстрируя свой восторг, с наигранным стоном «запечатлел» окончательный поцелуй на щеке Дуси, аккуратно снял с плеч ее руки и, подмигнув ей и продолжая обнимать одной рукой, другую протянул в сторону ее подруги:

– Зинуля, ну же! – и, как бы принимая женщину под свое «крыло», немедленно прижал и ее к себе, целуя совсем уже без фокусов, как целуют женщину, с которой был близок, не боясь при этом осуждения от посторонних. Впрочем, назвать генерала посторонним можно было лишь с большой натяжкой. Что и продемонстрировал таким вот образом Александр Борисович Турецкий.

– Здравствуйте, Алексей Кириллович, очень рад с вами познакомиться. В прошлый приезд, к сожалению, не удалось. Славка наговорил мне о вас столько хорошего, что я уж, грешным делом, подумал, будто он хочет к вам подлизаться, а сам тем временем умыкнуть вашу замечательную сестричку.

Продолжая крепко обнимать обеих женщин, Турецкий сделал шаг навстречу генералу и протянул ему руку, смешно при этом скособочившись. А тот, ухмыльнувшись, решительно протянул свою крепкую, крестьянскую ладонь. «Силен, – подумал Александр, – ну, да и мы не из слабаков».

– Вот в этой связи спешу доложить «высокому собранию» о том, что грандиозная операция по капитальному ремонту Грязновской квартиры усилиями всего трудового контингента охранно-разыскного агентства «Глория» благополучно завершена, хотя, скажу вам, это была та еще эпопея!

Генерал Привалов шутливо изобразил аплодисменты, на что Турецкий, отпустив женщин, повторил его жест. И оба расхохотались.

– Однако, – Александр поднял указательный палец, – как вы понимаете, теперь встал во всей своей полноте… – откинув голову, он со значением и даже с причмоком окинул взглядом соблазнительную фигуру Дуси. – Короче, встал другой, куда более серьезный вопрос: требуется в срочном порядке заполнить пространство трехкомнатной, будем говорить откровенно, гостеприимной генеральской квартиры. Докладываю честно: у нас были самые различные предложения на сей счет, но Грязнов, со свойственным ему самомнением, категорически отмел все и заявил официальным тоном, что лучше Дусеньки… Вам, как главному руководителю областной милиции, надеюсь, известна такая женщина? – Турецкий уставился на Привалова и, дождавшись его ухмылки и кивка, закончил мысль: – Так вот, лучше ее, мол, этого не сделает никто. Ну, как я могу прокомментировать? Из его довольно путаных объяснений мы поняли одно: раз уж ей там жить, стало быть, ей и решать. В принципе это вполне логично. Но теперь появился, будем говорить прямо, основной вопрос к самой Дусеньке: ее-то мнением он поинтересовался? Или это сугубо генеральская Славкина самодеятельность?

Но Дуся только сияла глазами, наполняющимися слезами.

– Так, мне кажется, и эта проблема готова отпасть, как… – Александр на миг задумался и, сохраняя полную серьезность, закончил: – Как предмет последней надежды сифилитика…

Все буквально задохнулись от хохота. Генерал качался, сгибаясь в поясе, Дуся, сотрясаясь, обеими руками вытирала слезы, а Зина просто рыдала, уткнувшись лицом Турецкому под мышку. Уж кому, как не ей, медсестре, была понятна шутка любимого Саши.

– Значит, и этот вопрос тоже ясен. – Александр переждал приступ смеха и продолжил: – Тогда я, обладая чрезвычайными полномочиями, обязан лично проследить за тем, чтобы Евдокия Григорьевна, захватив с собой то крайне необходимое, без чего не сможет протекать в нормальном режиме ее дальнейшая жизнь в качестве генеральской супруги, так мы, во всяком случае, поняли у себя в «Глории», села в самолет, осуществляющий воздушные перевозки в Москву. Я понятно выражаю свои скомканные душевным волнением мысли?

– Уж куда понятнее! – Привалов восхищенно развел руками. – Но только я…

– Секундочку, господин генерал! Хочу мысль закончить, чтоб не забыть. Таким образом, у нас вырисовывается следующая картина. Провожает даму один генерал, в самолет ее сажает другой, а встречает третий. Сразу три генерала – на одну даму? Это, скажу вам, по-моему, не самый худший вариант подхода к будущей семейной жизни. Или у вас иное мнение?

Но Привалов только отмахивался.

– Да, и, наконец, ответ на ваш незаданный вопрос. Вот что просил Славка передать известной нам даме. Послание, разумеется, личное, но, надеюсь, она разрешит нам сунуть в него носы? Не любопытства ради, а исключительно для общей информации?

Он передал Дусе незапечатанный конверт, и та дрожащими пальцами взяла его, достала записку Грязнова, развернула и стала читать вслух, откидывая назад голову и словно смахивая с глаз слезы.

«Дусенька, убедительная просьба к тебе: Саня обо всем расскажет, а ты помоги ему, пожалуйста, с проживанием. По моей договоренности с Алешей, он должен провести там у вас серьезное расследование, – письмо Кати Нефедовой не дает нам всем покоя. Лучше, конечно, если бы он остановился у тебя дома, поскольку тот все равно теперь будет пустовать. Если какие-нибудь твои родственники им не заинтересуются. Ты бы ему тогда просто оставила свои ключи, а он поможет тебе добраться до аэропорта и посадит в самолет на Москву. А я встречу тебя уже здесь.

Я очень соскучился и хочу поскорее увидеться. Если ты, конечно, не забыла еще одного старого и толстого отставного генерала и встреча с ним у тебя не вызовет резкого протеста. Только перед отлетом обязательно расскажи ему о тех людях, с которыми ты знакомила меня и которые могли бы выдать максимально полную информацию по делам об убийствах в Ивановской.

Еще лучше будет, если успеешь познакомить Саню с ними, все-таки твоя рекомендация поможет ему наладить контакты. Я тебе потом все объясню, когда ты прилетишь. Сказал бы, что обнимаю, да только на расстоянии ты этого не почувствуешь, а для меня особенно важны именно эти твои ощущения.

Ну, жду с нетерпением, Слава.

Горячий привет Леше, теперь ты – хозяйка, приглашай его к нам в гости, будем всегда рады. В.Г.»

Она передала записку брату, чтоб тот убедился, что все написанное – правда, и пока тот разбирал сквозь очки своеобразный Славкин почерк, Саня наклонил голову к Зине:

– Ну вот, видишь теперь, а ты не верила… Золушка.

– Прилетел, не обманул, – выдохнула в ответ она и прижалась к нему. Взглянула вверх: – Ты такой светлый, радостный… как будто Бог спустился на землю…

– Скажешь тоже…

Турецкий никому не поверил бы, если бы ему сказали, что он может так смутиться…

Вечером того же дня, выйдя на воздух из дома, где они в тесной компании с Алексеем и Зиной устроили предварительные проводы Дуси в Москву, Турецкий достал телефонную трубку и позвонил Грязнову.

– Славка, – начал он вместо приветствия и сообщения, что долетел благополучно и его встретили, – ты не можешь себе представить, как она плакала. Мне безумно хотелось ее пожалеть, но я, честно говорю, испугался, как бы мое желание утешить не переросло в нечто, куда более нахальное с моей стороны. Остановило присутствие Зины и генерала, а то так бы и остался ты с носом. Давно не встречал такого откровенного проявления душевной боли, надежды и счастья – одновременно. Искренне завидую, старина. Не пугай больше женщину… А с моими доводами, что у них тут произошла судебная ошибка, Алексей как-то неожиданно легко согласился… Не знаю, может, и слишком легко, и даже отреагировал спокойно и по-деловому. Я удивился, думал, он начнет возражать и защищать местную Фемиду. Впрочем, ты знаешь, я – Фома неверующий и на сладкие слюнки вместо натуральной карамельки не сильно реагирую. Посмотрим. И вместе с тем появилась вдруг такая нелепая мысль: слушай, неужели мы с тобой, Славка, в самом деле еще что-то можем? Короче, старина, как мы когда-то докладывали нашему высокому начальству в недавнем прошлом, я приступаю к расследованию!..