Марина Серова
С ЛЕГКИМ ПАРОМ!
— Танюха, поддай-ка! Увяла совсем! А еще спортсменка называется, каратистка! — вновь начиная похлестывать себя веником и покашливая от перехватывающего горло жара, прикрикнула моя соседка Ольга Трофимова.
— Ну держи-ись, сильная женщина! — так же весело ответила я ей и повернула вентиль крана.
Горячий пар мгновенно наполнил небольшую, обитую деревом комнату, тускло освещенную запотевшей лампочкой.
— А-а-ай! — протянула Ольга и дрожащими руками принялась расстегивать вмиг накалившуюся, довольно увесистую золотую цепочку, которая стала нестерпимо жечь тело.
— Мерзни, мерзни, волчий хвост! — захохотав, воскликнула я, и пышный березовый веник, специально купленный мной сегодня на рынке, энергично заходил по спине Ольги, у которой только и хватало сил издавать истошные вопли. Я же, постукивая, приговаривала: — Танюха не только спортсменка, но и бывшая комсомолка, а также, не стесняюсь сообщить, красавица!
— Хорош, хоро-ош! Что я тебе плохого сделала?! — буквально через минуту, посмеиваясь, заохала Трофимова. — За что-о?
— Было б за что, как говорится в народе, совсем убила бы, — опустив веник, сказала я и, осторожно преодолев три широкие деревянные ступеньки, вышла из парной.
Ольга, тяжело дыша и вязаной шапочкой стирая градины пота со лба, следом появилась в коридоре. Накинув на себя широкую махровую простыню, она опустилась в кресло и, посидев с закрытыми глазами несколько минут, на ощупь стала искать в своей сумке термос, в котором дожидался своей очереди травяной чай, как всегда собственноручно приготовленный ею перед походом в баню.
Моя соседка являлась большой любительницей такого вида отдыха. Регулярно, прихватив с собой кого-нибудь из подруг, она посещала заведение под милым названием «Сахара». Здесь ее встречали неизменно радушно, что, впрочем, неудивительно, так как Ольга, будучи дамой состоятельной и предприимчивой, каждый раз одаривала обслуживающий персонал сверх и без того немаленькой платы парой-тройкой купюр, причем зеленых. Конечно, при таком подходе всегда можно было надеяться на лучший, самый чистый и комфортабельный номер, на ароматный горячий чай, если в таковом возникала необходимость, и на все прочие удовольствия, которые только могли прийти в голову избалованной достатком богатой даме.
Живя со мной в соседях, Ольга перед отправлением в сауну всегда интересовалась, какие планы имею я на этот день и не желаю ли составить ей компанию. В свободный день я не без удовольствия принимала приглашение, но, к сожалению, временем располагала нечасто, что, возможно, было к лучшему — реже видишь, больше любишь, как говорится. В общем, и на этот раз, соскучившись по бане за время напряженной, не дающей отдохнуть работы, я испытывала подлинное наслаждение. К тому же руки чесались на разумное и приятное использование недавно полученного за раскрытое дело гонорара.
Некоторые, глядя на меня, конечно, недоумевали и упрекали в бросании денег на ветер. С одной стороны, они были правы. Занимаясь частными расследованиями, я беру за свою работу немало — двести долларов в день плюс расходы. Однако отложить что-то «в чулок» мне не удается. Такой уж у меня характер и отношение к жизни. Деньги сами по себе значат для меня очень мало, то есть они не цель, а всего лишь средство.
— Смотрю, опять на дорогие перешла? — обратилась ко мне Ольга, глядя на желтенькую пачку «Кэмел», которую я распечатывала.
— Угу, — ответила я, губами зажимая сигарету.
— Значит, делишко хорошее подвернулось?
— Угу, — струйка дыма змеей потянулась по насыщенному влагой воздуху.
— Закончила?
— А то стала бы я с тобой здесь рассиживаться…
— А отметить?
— Не торопи события! — с шутливой деловитостью заявила я и подошла к двери.
Выглянув в коридор, я подозвала пожилую женщину с хитро прищуренными глазами, бывшую всегда наготове, и кивнула ей головой, дав знак.
— Идем в бассейн? — спросила Ольга.
Я согласилась, и мы обе с разбега плюхнулись в обжигающе прохладную воду бассейна, выложенного небесно-голубой плиткой.
Пока мы с визгами окунались и, как дети, брызгались друг на друга, две женщины из обслуживающего персонала заботливо накрывали стол по моему заказу. Как и предполагала Ольга, законченное дело было достойно того, чтобы его отпраздновать. Предварительно позвонив, я заказала небольшой обед, пообещав хорошо заплатить, и никто даже не попытался уверить меня в отсутствии такого вида услуг в сервисе сауны.
— Кайф! — закатив глаза, протянула Ольга. — А ты славненько придумала! — воскликнула она, захватив двумя пальчиками и опуская в рот дольку ананаса.
— Я же всегда тебе говорила, что я хорошая!
— Ведьма! — выпалила Трофимова, и мы обе расхохотались.
* * *
— Прибыли! Отстегнуть ремни! — заявила я, глядя на Ольгу.
— Кажется, без происшествий… — ответила она и вздохнула.
На самом деле мне следовало опасаться гаишников, а не происшествий. Хотя и встреча на дороге с бдительным инспектором, после того, как я, нарушив собственное правило, все-таки села за руль после пары фужеров шампанского, тоже могла стать происшествием. Однако ловить такси или, еще хуже, добираться из сауны на общественном транспорте, когда под окном «Сахары» стояла собственная, прошедшая огни и воды «девятка», было бы глупей глупого. Поэтому, уповая на помощь божью, мы с Ольгой отправились домой тем же способом, каким и добирались в баню.
— Свежо-о! — протянула Трофимова, выйдя из машины. Затем она глянула на свои окна и горделиво сказала: — Свет горит, значит, ждет, спать не ложится! Жди, жди, не одному тебе по ночам шастать!
На улице и вправду стало свежо: пока мы парились, над городом пробежал хороший дождик.
— Иди, — смеясь, ответила я соседке и слегка подтолкнула ее в спину, — не томи мужика! Извелся весь небось! Время-то уже к полуночи подходит!
— Изводится, значит, любит! — довольно заявила та и не спеша побрела в сторону подъезда.
Трофимова жила со мной на одной площадке, но дожидаться меня не стала — знала, что я провожусь с машиной еще не менее пяти минут. Ветер подул, влажный и холодный, а такое после сауны могло не лучшим образом сказаться на ее здоровье.
Через некоторое время, убрав из салона в багажник все, что могло бы привлечь внимание, я сама отправилась домой, оставив машину возле подъезда. В нашем доме, как и почти во всех многоквартирных тарасовских домах, стало недоброй традицией выворачивание лампочек, хоть и весьма тускло, но освещавших лестничные площадки. Каждый раз, спотыкаясь в темноте, я решала заняться расследованием этого маленького, но очень гадкого преступления, но руки, к сожалению, до этого все не доходили. Вот и сегодня, убедившись в неисправности лифта, я в очередной раз отправилась на ощупь отыскивать путь к своей квартире. Зрелище это наверняка было забавным, и я, вероятно, посмеялась бы сама над собой, если бы не дикий вопль, донесшийся сверху, когда до моего этажа оставалось два лестничных пролета.
Бросив на пол пакет, набитый полотенцем, простыней и прочими банными принадлежностями, я рванула вперед, порой спотыкаясь и руками перебирая по ступенькам. Добравшись до площадки, где находилась и моя квартира, я остановилась, поскольку вопль шел именно отсюда, прислушалась и обратила взор на квартиру Ольги.
Первая мысль, посетившая меня в тот момент, вызвала в воображении картину бурной семейной разборки. Я представила себе искаженное гневом лицо Сергея, мужа Ольги, взбешенного приступом ревности. Однако отбросила пришедшую в голову мысль как сомнительную — Трофимова часто посещала сауну, откуда всегда возвращалась поздно, и Сергей к этому давно должен был привыкнуть. К тому же слышался голос только одного человека — Ольги, а семейный скандал предполагает скорее диалог, даже если в характере одной из половин преобладает кротость.
Я стояла на площадке, в нерешительности широко расставив ноги и руки, и была похожа либо на осьминога, либо на хищника, готового к прыжку. Мысли, одна перебивая другую, спорили между собой в моей голове, мешая принять решение и совершить какое-либо действие в ответ на услышанный вопль. В конце концов интонация голоса Ольги заставила меня предположить самое ужасное — ее крик был полон отчаяния, смешанного с болью и ужасом.
Не стучась, я толкнула рукой дверь, увидела то, что довело до отчаяния Трофимову, и тоже застыла в неподвижной позе. Планировка квартиры моих соседей позволяла вошедшему в прихожую окинуть взором кухню, находящуюся как раз напротив входа. Так вот в ней на полу, между кухонным столом и газовой плитой, лежал… труп мужчины, совершенно обнаженного. Картина ужасала еще и тем, что лицо его было съедено кислотой. Рядом с телом валялась банка, очевидно, из-под нее, а по всей квартире распространялся едкий запах.
