Не открывая глаз, я сладко потянулась. Возвращаться в утреннюю реальность не по-осеннему жаркого сентября мне не хотелось.
Люблю сны про дождь. Стук капель по листьям — что может быть приятнее в этой противной жаре? Осенний лес, мокрые листья, прохладные капли на лице…
Нет, хватит торчать в нашем резко континентальном климате. А что? Разве я не заработала пару недель отдыха? Где-нибудь в Скандинавии. Ведь там уже настоящая осень?
Вот встану сейчас и напишу заявление:
«Директору частного сыскного агентства Ивановой Т. от старшего детектива Ивановой Т.
Прошу предоставить двухнедельный отпуск в связи с успешным завершением дела об ограблении ювелирного магазина „Аурум“. По существу дела докладываю: похищенные бриллианты оказались обычным кварцем, ограбление — инсценировкой. Директор магазина — в КПЗ, гонорар получен и сдан кассиру Ивановой Т.».
Сама и резолюцию наложу: «Не возражаю. Иванова Т.».
Впрочем, стоит ли разводить бюрократию? Бумаги всякие плодить. Раз уж я не возражаю…
Я наконец открыла глаза.
Секунд пять я еще наслаждалась ласкающим слух звуком капели.
— У кого бы уточнить, сплю я или нет? — произнесла я, уже не сомневаясь в последнем.
Хватило одного взгляда на потолок.
С него шел дождь.
Осенний дождик из моего приятного сна.
Увесистые капли стучали по крышке письменного стола…
Да и черт с ним.
Вставать по-прежнему не хотелось.
По стопке чистой бумаги на столе…
Стоит ли из-за этого беспокоиться?
По свежему номеру журнала «Парапсихология», который я вчера даже раскрыть не успела.
Вот это уже серьезно. Терпеть не могу раскисшей бумаги. Надо спасать журнальчик.
Я вскочила с постели и бросилась к столу. Увы, журнал уже плавал в луже и весь набух от влаги, словно губка.
Ритм потолочной капели тем временем с вялого «andante» перешел на уверенное «allegro» и явно нацелился на «molto allegro».
С криком «Полундра!» я бросила на стол какой-то тазик и, натянув на ходу свитер и джинсы, сунула в карман ключи и через три ступеньки устремилась на верхний этаж.
Наверняка этот розовый толстячок Юрочка умотал на дачу и забыл закрыть кран. А его вечно обиженная на жизнь жена еще три дня назад уехала к родне в район жаловаться на своего непутевого муженька-лежебоку.
Открыть шпилькой замок Юрочкиной двери для взломщика с такой квалификацией, как у меня, — пять с половиной секунд. Вот если бы мне пришлось иметь дело с дверью в мою квартиру, я бы провозилась наверняка не менее получаса. Я сама придумала оригинальную систему, повышающую секретность замка, но, даже зная ее принцип, справиться с ней без ключа нелегко. Поэтому я никогда не покидаю свою квартиру, не захватив ключей.
Так и есть — в коридоре воды по щиколотку, а из ванной доносится явное журчание воды.
Я устремилась к ванной комнате.
Распахнув дверь, я успела выбросить вперед правую руку и костяшками пальцев резко ткнуть стоявшего за дверью человека в основание шеи.
Однако я не услышала характерного после таких ударов хрипа.
Падая вместе с незнакомцем, я боковым зрением зацепила в зеркале над раковиной умывальника отражение темной фигуры, опускающей на мою голову руку с пистолетом.
Последним из моих органов чувств отключился слух.
«Голову придержи, захлебнется», — голос отдалялся и таял вместе с моим сознанием.
«Чего это они обо мне заботятся?» — подумала я и провалилась в небытие.
Сознание вернулось вместе с сомнением, что со мной все в порядке.
Болела голова. Мои руки, которые оказались почему-то у меня за спиной, затекли. Двинуть я ими не могла.
Я попробовала открыть глаза, но так и не поняла, удалось мне это сделать или нет. Мутная тьма, в которой я куда-то плыла, не рассеялась.
Наконец до меня дошло, что я сижу с вывернутыми назад руками и каким-то темным чехлом на голове.
Я пошевелила пальцами ног и ощутила набухшие от воды домашние шлепанцы.
Воздух был влажным, и пахло мокрыми половиками.
Подведем итоги ревизии: обоняние вернулось, осязание — тоже, что со зрением — пока трудно сказать. Хорошо, хоть ноги двигаются.
Наносить удары я умею и в темноте — на слух.
Почему, кстати, так тихо?
И что же такое с памятью?
Ах да, осенний дождичек…
Я припомнила испорченный журнал, и настроение мое резко ухудшилось.
Ко всему прочему, мне удалось пошевелить пальцами рук и ощутить на запястьях наручники. Это меня окончательно расстроило.
Когда только эта «гопота» научится разбираться в своих делах без моей помощи! Я по горло сыта их умилительной манерой общения: вместо «здравствуйте» — железякой по голове, потом или свяжут, или в мешок засунут. Сроку дают не больше трех дней, и не вздумай отказываться — «башку прострелю!». А неразрешимая загадка для них всегда только одна — не знают, кто их «кинул» или подставил. Ну, когда знают, там разборки простые — пороховой дым коромыслом, горы трупов, море крови. Впрочем, все их загадки выеденного яйца не стоят — для меня. Обычно я в срок укладываюсь.
Что самое неприятное — с деньгами они расставаться не любят. Сама не позаботишься — гонорар не получишь. Вместо долларов расплатиться норовят парой выстрелов. Интересно, вот если кому-то из них удастся меня пристрелить в качестве вознаграждения за отлично сделанную работу, к кому они потом будут обращаться со своими проблемами?
Короче, вывод из анализа ситуации следующий: меня ждет очень неприятный клиент.
Кстати, чехол на голове — это что-то новенькое. Обычно они любят покрасоваться, мускулами поиграть.
Итак, поскольку я жива — значит, со мной хотят вступить в переговоры и собираются диктовать свои условия.
Нагло, но в современных традициях.
Что ж, послушаем, о чем речь. Пора подавать признаки жизни.
Я издала легкий стон.
— Очнулась, сыщица? — хохотнул где-то впереди и вправо хрипловатый голос.
Судя по тембру, его обладателю было лет тридцать — тридцать пять. Он явно наслаждался ситуацией, довольный тем, что так легко обвел вокруг пальца известную всему городу своей интуицией Ведьму.
«Сучонок!» — чуть было не сказала я, но вовремя остановилась. Злоба — верный источник энергии, но бездарный советник.
— Я беру двести долларов в сутки. Кроме того, вы оплачиваете непредвиденные расходы. Кроме того — делаете ремонт в моей квартире. Кроме того — моральный ущерб за насилие над личностью. Моей. Все это вам обойдется в сумму…
— Молчать! — рявкнул тот же голос уже гораздо ближе ко мне. — Шерлочка Холмсова!
Мы оба помолчали.
Я хорошо представляла местоположение его головы и левого уха, за которым находится особая парализующая точка. Легкого прикосновения большого пальца моей правой ноги было бы достаточно, чтобы он провалялся без сознания гораздо дольше меня. К сожалению, я так и не смогла определить, наедине мы с ним или нет. Его подручные, число которых я чисто умозрительно определила как «минимум двое», ничем не выдавали своего присутствия. Но это не значило, что их не было рядом.
Не люблю боли, а без помощи зрения трудно уворачиваться от ударов.
Макушка моя болела, словно мне туда гвоздь вбили.
Я поморщилась.
— Ты мне не хами, Иванова, — уже спокойно продолжал мой невидимый визави.
Мне даже показалось, что тон у него стал слегка заискивающий.
— Я тебе работу предлагаю. По твоему профилю.
— Я в отпуске.
— Считай, что тебя отозвали. В связи с производственной необходимостью.
— Почему вы решили, что я займусь вашим делом?
— А куда тебе деваться?
— В Швецию. Или в Норвегию. Там, говорят, сейчас прохладно.
— Не сегодня.
— А когда?
— Когда найдешь мне одного человека.
Мы еще помолчали.
— Я же просил не хамить. А я прошу редко. И только нужных мне людей.
Странный какой-то клиент. Другой бы в ухо мне уже заехал. А этот чуть ли не извиняется.
Что-то он слишком уж нервничает.
А нервничать, по правде говоря, нужно мне.
Ситуация, знаю по опыту, серьезная. Козырей у меня — ни одного.
Нужно хотя бы информацией обзавестись.
— Ладно, давайте о деле. Мне в любом случае нужно узнать подробности. Хотя бы для того, чтобы отказаться.
— Деловая, блин! Отказаться… Я — Коготь. Слыхала?
«Конечно, слыхала!» — хмыкнула я про себя, стараясь не реагировать на слишком уж известную в Тарасове фамилию.
— Слыхала…
Он был этим явно удовлетворен.
— У меня пропал человек. Ну… после меня — второй. Ну, заместитель мой, что ли. Все мои дела вел. И пропал. Это наверняка Заврайон. Или узбеки. Саид, то есть туалетный паша. Знаешь его?
«Кто же в Тарасове не знает Саида Хашиева, главу узбекской общины, владельца сети платных туалетов в центре города? Многими, очень многими уважаемый человек. Кроме архитектурно-сантехнических сооружений, владеет шестьюдесятью процентами лотков в окрестностях городского универмага. Восьмое место в реестре тарасовских частных капиталов. У тебя, Коготь, кстати, — двадцать второе. Только зачем ему с тобой связываться?» — все это пронеслось у меня в голове за долю секунды.
