Михаил Петров - Гончаров и Бюро добрых услуг

МИХАИЛ ПЕТРОВ

ГОНЧАРОВ И БЮРО ДОБРЫХ УСЛУГ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В самый разгар моего творческого сна, когда в моей голове ширился и разрастася Пятый концерт Баха, наш совместный дует был неожиданно прерван бранными словами моего высокочтимого тестя.

- Лежишь, сукин хвост? А я бы постеснялся!

- Чего? - Отбросив одеяло и не совсем понимая своего родственника спросил я.

- А того, что сегодня моя дочь, а стало быть твоя жена, имеет праздник!

- Оставьте полковник, какие к черту праздники!? - Вновь натягивая одеяло попытался я его урезонить. - Наша медовая неделя закончилась пять лет тому назад.

- Костя, вставай, да вставай же кому я говорю! - Не переставая жужжал

он мне в ухо. - Ты хоть знаешь, что сегодня 8-Марта?! Девочка на радостях встала в семь утра, испекла нам разные пироги и прочую гадость, а ты, недоумок, не хочешь вставать! Неликвидный ты элемент! Сегодня она предмет моего обожания и возможно разрешит нам выпить сверх "наркомовских". Ты ей подарок приготовил?

- Нет, я сам ей подарок.

- Я тоже. - Взгрустнул тесть. - Тогда тем более вставай, пойдем покупать ей какую - нибудь хреновену, а то ведь не поймет, обидется...

- Пойдем. - Вытаскивая немощное тело из постели обреченно согласился я. - Надеюсь, у вас, господин полковник, есть деньги?

- Есть. - Желчно ответил он. - Но и у тебя, мой добрый зять, они тоже имеются.

- Об этом никто не должен знать. - Натягивая носки сурово предупредил я. - Это, как говорят, тайна русского менталитета! Сколько мы имеем сообща?

- Трудно сказать. - Задумчиво протянул полковник. - Все зависит от мужа...

- А маршал Жуков тут не причем? - Желчно отозвался я пытаясь обнаружить в кармане хоть крошку хлеба. - Господин полковник, однако, это большое свинство, шерстить карманы нигде не работающего человека!

- Идиот, тебя никто и не шерстил! - Обиженно и гневно ответствовал тесть. - Ты сам вчера высунулся щукой из проруби держа в зубах деньги в сумме двух тысяч рублей не считая копеек. Во избежания неприятностей я решил, что за лучше припрятать их до сегодняшнего дня.

В общем, со всякими препирательствами и взаимными оскорблениями пошли мы с тестем покупать подарак моей жене и его дочери.

Равнодушно пройдя мимо только что открывшегося бара мы направили свои стопы к фешенебельному магазину дамского барахла. Купить там можно было все начиная от противозачаточных приспособлений и заканчивая разношерстными шубами с астрономическими ценами. Нет, положительно, здесь нам делать было нечего. Обменявшись с холеной продавщицей презрительными взглядами мы с полковником важно прошествовали далее.

Парфюмерный отдел - это как раз то, что нам было нужно! Мало что понимая, мы со знанием дела, купили разных флаконов, флакончиков и прочих кремов всего на сумму около полутора тысяч рублей. Смекалистая девчушка упаковала наши подарки в серебристо-прозрачную фольгу и перевязала красивой ленточкой.

Вполне довольные собой мы вышли из салона и не сговариваясь ввалились в винный бар. Заочно поздравив нашу дорогую женщину мы выпростали за её здоровье бутылку терпимого коньяка и попутно прихватив букет цветов вернулись домой.

По достоинству оценив наши старания, Милка все же не удержалось от некоторых колкостей относительно нашей некомпетенции и полного отсутствия вкуса.

- Побойся Бога, дочка! - Снимая сапоги закряхтел полковник. - Там же все французское, все самое дорогое! Все карманы вывернули, чтобы тебе угодить.

- Ну тогда ладно. - Оценивая цветы смягчилась она. - Мойте руки и прошу к столу, но только сначала зайдите в кабинет, там вас дожидается какой - то Скворцов.

- А ему что здесь надо? - Нахмурился Ефимов. - У него сегодня дежурство.

- Не знаю, мне он докладывать не стал. - Засовывая цветочный пучок в вазу равнодушно ответила Милка. - По моему у него, что - то случилось.

- Это ещё не повод, чтобы отрывать своего начальника от праздничного стола. - Недовольно проворчал полковник и с самым решительным видом направился в кабинет. Я же, не желая ввязываться в новое сомнительное дело, скромно самоустранившись, подсел к столу и приготовился терпеливо ждать окончания их разговора.

Ужасно наивный я человек. Не прошло и минуты как тесть попросил меня принять живейшее участия в их беседе. Вздохнув я обреченно последовал за ним наперед зная, что ничего хорошего предстоящий разговор мне не сулит.

Нашим бестактным посетителем был Саня Скворцов с которым ранее мне приходилось сталкиваться лишь мимолетно. Тридцатилетний белобрысый парень туго затянутый в камуфляж при моем появлении учтиво встал, дернул тупеем на манер поручика Ржевского и хрипло поздоровавшись выжидательно уставился на полковника.

- А вот теперь можешь начинать свою страшную байку. - Подбодрил его тесть усаживаясь на хозяйское место за письменным столом. - Насколько я понимаю, ты ведь не ко мне пришел, а к моему непутевому зятю.

- Да.., то есть, нет... И к вам тоже. - Растерянно захлопал белесыми ресницами детинушка. - Но вам я уже рассказал...

- Из того, что ты вылепил мне комок несвязной словесной чепухи я ничего не понял. - Вытягиваясь в кресле пророкотал полковник. - Будь добр, повтори. И садись, не маячь перед глазами как голодный гаишник на перекрестке.

- Да, конечно. - Неуклюже пристраиваясь на диване вконец смутился парень. - Я бы не осмелился прийти к вам домой, да только Макс Ухов приказал мне сделать именно так, а никак иначе...

- Скворцов, может быть достаточно извинений и пора перейти к сути вопроса?

- Извините, Алексей Николаевич. - Совсем растерялся парень и собираясь с мыслями замолчал. - Сегодня в шесть часов утра, перед тем как выйти на работу, я заехал к отцу затем, чтобы отдать ему кое - что из продуктов для праздничного стола. Мать - то умерла ещё четыре года тому назад и с тех пор он живет один.

Было ещё совсем темно когда я своим ключом открыл дверь нашей квартиры. Сначала я ничего не понял. Отец сидел в передней на табуретке и тихонько постанывал. Только свет уличного фонаря едва освещал его темную фигуру. Щелкнув выключателем я увидел то от чего мои волосы поднялись дыбом.

Раскачиваясь из стороны в сторону отец смотрел на меня совершенно дикими глазами. Но не это поразило меня. Ужасало то, что он, в буквальном смысле, был перемазан кровью с ног до головы. Руки, серая куртка и такие же брюки, все было покрыто густой черной кровью. Нет, ранен он не был, в этом я убедился сразу. На нем была чья-то чужая кровь, которая к настоящему времени уже высохла и превратилась в прочную черную корку.

- Что с тобой, отец? - Отчаянно я принялся тормошить его за плечи. Объясни же, наконец, что здесь произошло?

- Ничего, сынок. - Ответил он с трудом меня узнавая. - Ровным счетом ничего, если не считать того, что я, кажется, убил человека.

Словно сам не веря своим словам он удивленно посмотрел на окровавленные руки и огляделся по сторонам. Следуя за его взглядом я проделал то же самое. Но ничего, ничего, что напоминало бы следы борьбы я не заметил. Оставив его я прошел по комнатам, заглянул на кухню, в туалет и ванную и опять ничего, ни единой капли крови, ни перевернутой мебели, ничего такого я не обнаружил.

- Отец, расскажи, что случилось? - Вернулся я к первоначальному вопросу. - Почему ты весь в крови, а в квартире все в полном порядке?

- Потому что я убил его не здесь, а у него дома. - Тускло и отсутствующе ответил он. - Да, я зарезал его в его же квартире.

- Кого зарезал, в какой квартире? - Понимая, что он говорит правду зашелся я в крике. - Говори же, наконец, толком.

- Деда Батурова я зарезал, Дмитрия Ивановича. - Ответил он и нахмурился силясь, что - то вспомнить. - Кажется это случилось вчера вечером.

- Господи, да за что же ты его? - В отчаянии спросил я вспоминая совершенно безобидного старика его дружка из соседнего подъезда.

Батуров, как и мой отец жил один и очевидно на этой почве они сдружились года три тому назад. Не часто, но раз или два в неделю они покупали бутылочку и вспоминая былые дни растягивали её на несколько часов. При этом ничего, что хоть издали напоминало бы ссору, ничего подобного за ними не наблюдалось. Напротив, они давно спелись, нашли общий язык и в один голос ругали перестройку, демократов и сегодняшний день. Со старческой грустью вспоминали о дне вчерашнем, о справедливости ушедшего времени.

- Отец, за что же ты его? - Вновь спросил я лихорадочно просчитывая выход из этого идиотского, сумасшедшего лабиринта.

- Сам не знаю сынок. - Равнодушно ответил он. - Да, что уж теперь, сделанного не воротишь. Жалко только Дмитрия Ивановича, мы ведь жили с ним душа в душу.

- Тогда ответь, зачем ты это сделал. - Насел я на него пуще прежнего. - Вы что, поругались с ним? Что предшествовало убийству?

- Эх, Саня, если бы я знал. - Горестно ответил он. - А то ведь и сам я ничегошеньки не знаю, ничегошеньки не помню. Какой - то провал в памяти.