Фридрих Незнанский - Первая версия

Вот участь человека! Он сегодня

Распустит нежные листки надежд,

А завтра весь украсится цветами,

Но через день уже мороз нагрянет,

И в час, когда уверен наш счастливец,

Что наступил расцвет его величья,

Мороз изгложет корни, и падет

Он так же, как и я. Да, я дерзнул

На пузырях поплыть, как мальчуган,

Плыл много лет по океану славы,

Но я заплыл далеко за черту...

Спесь лопнула, раздувшись подо мною,

И вот уж я, усталый, одряхлевший,

Судьбою предоставлен воле волн,

Которые меня навеки скроют.

В. Шекспир. «Генрих VIII»

(Перевод Б. Томашевского)

июля 1994 года.

На море второй день стоял штиль. Вода у берегов прогрелась настолько, что уже не спасала от зноя многочисленных курортников, жаждущих прохлады. В последние годы на пляжах в районе Севастополя стало заметно просторней. Сюда могли приехать только те, у кого были близкие родственники среди моряков или постоянных жителей города. К тому же споры вокруг Черноморского флота создали миф о постоянной опасности в городе. Конечно, инциденты между российскими и украинскими моряками случались, но это скорее были кулачные бои из-за хорошеньких ножек, нежели политические баталии из-за судеб России и Украины.

Как бы то ни было, стоял необычайно жаркий день в единственном официально русском городе украинского Крыма.

...В семнадцати милях к юго-западу от Севастополя, чуть покачиваясь от кормы к носу, дрейфовала в сторону открытого моря, а точнее — по направлению к Констанце роскошная океанская яхта под звездно-полосатым американским флагом. На палубе не было ни единого человека, только осмелевшие чайки дрались между собой, не обращая внимания на то, что их светлое оперение покрывается бордово-ржавыми пятнами. Палуба яхты была залита еще не высохшей кровью.

Катер береговой охраны Р-275 нес обычное боевое дежурство. Командир катера, лейтенант Сергей Сотников, двадцатипятилетний симпатяга с озорным русым чубом, рассказывал мичману Петренко о вчерашних хождениях по злачным местам, к которым имел непреодолимое влечение. Правда, преодолевать он его никогда и не пытался.

—        Ну это, значит, сначала я дернулся в рюмочную «У Карла». Так там какая-то сука слабонервная весь порог облевала. Тогда я взял курс на «Марс». Пришвартовался, значит. Две крутые телки за угловым столиком, да одна квелая будто меня специально и поджидали. Я всех троих на всякий случай склеил. Знаешь же этих страшненьких. С ними дружить надо, а то они сразу всю малину испортят. Так, значит, заказал я им по шампуню, себе сто пятьдесят коньячку. Хотелось больше, но я же знаю — или выпивка, или бабы, а пухленькая беленькая Галочка так в кроватку и просилась...

—        Так прямо и в кроватку? — завистливо и восхищенно развел руками Петренко. Малорослый мичман девушек любил, но взаимностью их пользовался редко. Про себя он подумал, что будь он вчера с Сотниковым, ему бы в лучшем случае досталась именно та, некрасивая.

—        Так вышло-то по-моему! Когда уговорили по второму шампуню, а я еще полста грамм, моя Галочка начала мне резво подмигивать. Для приличия я потанцевал со всеми тремя по очереди, а потом Галочка попросила ее проводить.

—        Ну?! — нетерпеливо подбодрил замечтавшегося было Сотникова заинтригованный мичман.

—        Здорово провожались! Только живет она далековато — едва утром до базы добрался, хорошо, попутка подвернулась. Вечерком опять с ней договорились в «Марсе». Хочешь, тебя возьму? Вторая, Ленка, тоже ничего, на худой конец и Верунчик сгодится — в темноте не видно, а все остальное при ней, да и зла поди на мужиков...

Петренко радостно закивал. Все-таки Серега друг, глядишь, и правда какая-никакая обломится.

—        Прямо по курсу — неопознанный плавающий объект. Ого, роскошный объект! — раздался по громкой связи голос вахтенного старшины Жукова, остряка местного значения.

Что это там Жук углядел? — Сотников не без удовольствия потянулся.

В бинокль он увидел белую яхту с высокой мачтой.

—        Ни фига себе, сказал я себе! Красиво жить не запретишь. На такую игрушечку десять жизней вкалывать надо. Полный вперед, идем на сближение! Жук, полегче только, дырку ей в боку не сделай, а то и внуки не расплатятся за полцарапины.

Чем ближе была яхта, тем ниже отваливались челюсти Сотникова, Петренко, Жукова, матросов Федорова и Енгизарова. Лишь челюсть моториста Пронина была в порядке, потому как с его рабочего места яхту было увидеть не то чтобы трудно, но прямо-таки невозможно.

Яхта уже была видна как на ладони. Вблизи она выглядела просто потрясающе. И имя у нее было под стать — «Глория». На таких яхтах плавают только миллионеры в американских фильмах, да и то далеко не все. Именно на таких безукоризненно красивых посудинах происходят самые таинственные убийства в толстых детективных романах с яркими отклеивающимися обложками. Сотников чрезвычайно увлекался подобными романами и не ленился подклеивать обложки скотчем.

    Шутки шутками, но с этой яхтой что-то и впрямь было нечисто. Во-первых, на мегафонные призывы Сотникова на хорошем русском и дурном английском никто не откликался, во-вторых, на палубе не было видно людей, и лишь чайки подозрительно смело, по-хозяйски кружили над яхтой и садились на ее палубу. Да и американский флаг — все же бывший враг номер один! — особого доверия не вызывал.

—        Стоп машина! Жуков, заводи концы, подходи левым бортом. Будем брать этих америкашек тепленькими, — пошутил Сотников.

Он первым перепрыгнул в американские владения и чуть не грохнулся за борт, поскользнувшись:

—        Е-мое, так тут же все в кровище. Петренко, срочно радиограмму на базу. Жуков, Енгизаров — за мной.

На палубе в трех или четырех местах застыли лужицы крови. Кое-где кровь была размазана полосами, словно огромная улитка кровавым брюхом проутюжила палубу от правого борта к левому. Похоже, тут и вправду кого-то убили. Может, и не одного, а скорее всего, даже больше чем двоих.

Сотников выхватил пистолет из кобуры, щелкнул предохранителем и махнул рукой с пистолетом матросам. В этот момент он словно чувствовал на себе взгляд белокурой Галочки и в глубине души порадовался, что девушке достался такой бравый вояка.

Кормовой люк не был задраен. Откинув крышку и направив пистолет в зияющую черноту, Сотников заорал хриплым, незнакомым самому себе голосом:

—        Гоу аут! Ви ар рашен гардз!

Ответом ему была мертвая тишина.

—        Выходить по одному! — На такую фразу его английского уже не хватало. Голос его предательски перешел на октаву выше. Сотников оглянулся на матросов, но и их лица горячей любви к приключениям явно не выражали.

—        Товарищ командир, может, подождем спасателей? — с надеждой спросил Жуков. Если б не спросил, то в следующую же секунду Сотников и сам бы это предложил, но теперь, с усилием возродив милый образ любующейся им Гали, Сотников начал медленно спускаться по трапу. Слева по ходу он нащупал выключатель. Вдоль коридора, обшитого панелями какого-то невероятно красивого дерева, разлился мягкий дневной свет. Справа в метре от трала была видна прикрытая наполовину дверь с ярко начищенной медной ручкой. Рванув дверь на себя, Сотников еще раз крикнул:

—        Рашен гардз! Лейтенант Сотников! — Но явно никто не заинтересовался ни его фамилией, ни званием, ни даже служебным положением.

Каюта капитана, а это была явно она, поражала не столько роскошью отделки, сколько тем, что напоминала компьютерный центр штаба базы, только размером поменьше. Она была вся просто битком набита компьютерами (экран одного еще мерцал белыми звездочками), факсовыми аппаратами и, еще хрен знает чем. Похоже, что отсюда можно было связаться с любой точкой не только нашего мира, но и с седьмым, допустим, кольцом Сатурна. Здесь не было только людей, хотя следы их явно недавнего пребывания виднелись повсюду. На столе аккуратно были сложены бумаги, раскрытая ручка с желтым (скорее всего, золотым) пером лежала на чистом листе, будто человек отвлекся на минутку.

    Каюта экипажа в конце коридора была попроще, но даже в ней стоял телевизор «Сони» с метровым экраном. На столе в кают-компании остались неубранными три прибора с остатками еды. С одной из тарелок к Сотникову хищно тянулась клешня огромного океанского краба. С любопытством заглянув в бар, Сотников взял первую попавшуюся бутылку — раздалась громкая бодрая музыка. Бутылку он тут же поставил назад. Музыка смолкла.

—        Уж и посмотреть нельзя, — процедил он сквозь зубы.

Осмотрев оставшиеся помещения, он окончательно убедился, что яхта необитаема и что здесь произошло или убийство, или побоище. Видимо, все происходило на палубе, так как следов крови во внутренних помещениях не было. Вот тут-то он по- настоящему испугался. Но даже не столько от количества предполагаемых трупов (ведь экипаж такой яхты должен состоять минимум человек из пяти), сколько от осознания того, что он влез туда, куда первыми должны влезать особисты. Медаль за это геройство ему на грудь уж точно не пришпилят.