Миг счастья ускользающий - Татьяна Александровна Бочарова

© Бочарова Т., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

– Граждане пассажиры, поезд отправляется через пять минут. Провожающих просим выйти из вагона. – Голос проводницы был тусклым и усталым, как и ее лицо, нездорового, землистого цвета, с набрякшими нижними веками и почти без следов косметики.

Поглядев на нее, Лена подумала, что у бедняжки явные нелады с почками, а еще, наверное, сердце пошаливает. Немудрено, в такую-то жару!

Фирменный поезд «Москва – Хельсинки» сверкающей змеей протянулся вдоль пыльного перрона. У тамбуров толпился народ, спеша попасть внутрь.

Виктор взглянул на часы и деловито произнес:

– Ладно, будем прощаться.

Лена кивнула:

– Успехов тебе. Надеюсь, все выйдет так, как ты хочешь.

– И я надеюсь, – серьезно проговорил он. Помолчал немного, потом сдержанно улыбнулся: – Интересно, как финны будут изображать на сцене русских богатырей?

– Очень интересно, – со смехом согласилась Лена. – Но, однако же, они знали, на что шли, – твоя опера называется «Быль о былине».

– То-то и оно, – озабоченно подхватил Виктор, – и им это очень понравилось. Так что карты в руки уважаемым финским коллегам. Возможно, «Быль» окажется весьма оригинальной постановкой. Во всяком случае, мне не терпится взяться за работу как можно скорей.

– Возьмись. – Лена потянулась к мужу, чмокнула его в щеку. Тот легонько обнял ее и покосился на проводницу, уже стоящую на подножке.

– Звонить буду, как договорились. Девчонкам от меня привет. А главное, не скучай.

– Что ты! – бодро возразила Лена. – Какая скука? Я собираюсь работать, так же как и ты.

– Имеешь в виду книгу? – Виктор скептически поджал губы. – Ну-ну, попробуй. В одиночестве часто приходит вдохновение…

Под брюхом вагона угрожающе зашипело. Проводница вытерла платочком блестящий от пота лоб, лицо ее слегка оживилось.

– Граждане пассажиры, займите свои места. Мы отправляемся.

– Все, пока. – Виктор коснулся губами Лениного виска, потом осторожно отстранил ее от себя и легко запрыгнул на подножку.

Лена смотрела на его коренастую, ладно сбитую фигуру в легких летних брюках и светлой рубашке с короткими рукавами и чувствовала, как ее охватывает непонятное раздражение. Чтобы подавить его, она сделала пару глубоких вдохов и изобразила на лице улыбку.

Жара. От этого, наверное, и апатия, и ощущение разбитости, подавленности. Лене вдруг отчаянно захотелось выпить ледяного молока, из холодильника, залпом, прямо из пакета. Она судорожно сглотнула.

Состав слабо, почти незаметно вздрогнул и поплыл мимо платформы. Толпа провожающих сорвалась с места. Лена точно очнулась от забытья и неловко, боком заспешила вслед за вагоном, по-детски вскинув ладонь.

– Леся! – прокричал Виктор, высовываясь из-за спины проводницы. – Вообще-то это глупость, что ты остаешься совсем одна! Нужно было уговорить тебя ехать, заставить…

Проводница, обернувшись к нему, проговорила что-то резкое, судя по мимике, и потянулась закрыть дверь. Виктор осторожно придержал ее руку.

– Созвонимся. Билет можно достать в любую минуту. Советую хорошенько подумать насчет этого.

Лена на ходу кивала, уже не поспевая за набирающим скорость поездом. Потом она остановилась, глядя на ускользающий, отливающий серебристым блеском хвост.

Стук колес стих, в расплавленном, душном воздухе повисла тишина. Народ, разморенный зноем, медленно растекался с платформы.

Лена немного постояла, вглядываясь в даль, туда, где растворился поезд, потом побрела к выходу.

По дороге ей попалась продуктовая палатка. Лена расстегнула было сумочку, намереваясь взять банку холодной колы, но передумала. Нечего травиться всякой гадостью, не умрет она, если дотерпит до дому.

Спускаться в метро не было никакого смысла – от Ленинградского вокзала до Шестой Парковой, где жила Лена, прямиком шли троллейбус и маршрутка. Конечно, поездка наземным транспортом требовала немного больше времени, зато никакой суеты, хлопот и пересадок – сел себе и гляди в окно до самого дома.

На маршрутку стоял приличный хвост, а троллейбус заворачивал из-под моста почти пустым.

Лена зашла в салон, села на теневую сторону, пошире отодвинула уже наполовину открытое стекло, удобно откинулась на спинку и попыталась прогнать неизвестно откуда навалившуюся хандру.

В чем дело? Какая муха ее укусила? Ведь все происходит так, как она хотела. Виктор написал новую оперу, его пригласил хельсинкский театр для постановки, она могла поехать с мужем, но осталась. Двумя днями раньше отправила дочерей в спортивный лагерь и предпочла остаться одна на целый месяц.

Зачем? Ответ Лена отлично знала. Он ждал ее дома, в их с Виктором спальне, одновременно являющейся и рабочим кабинетом. В памяти компьютера хранилась рукопись книги, без малого уже три года, терпеливо ожидая, когда же автор найдет в себе силы закончить работу. Эту рукопись Лена втайне от всех давно привыкла считать главным, что есть у нее в жизни.

Если бы кто-то сумел заглянуть в ее мысли, то был бы немало удивлен, что львиную долю занимает вовсе не образцовая семья – муж, с которым она прожила почти семнадцать лет, дети, симпатичные и общительные девочки-подростки, домашнее хозяйство, которое непременно должно обременять голову любой добропорядочной женщины.

Основная часть этих мыслей принадлежала практически никому не известному и прочно забытому потомками Аполлинарию Феофанову, чудаковатому, нескладному и невезучему гению, жившему в Москве в конце восемнадцатого века и, подобно великому Леонардо, писавшему удивительные стихи, загадочные картины и научные труды, опережающие свою эпоху.

В музее Феофанова, крошечном старинном особнячке, притулившемся за новыми высотными зданиями, Лена работала десятый год – с тех самых пор, как разругалась вдрызг с заведующим кафедрой искусствоведения, на которой ее, отличницу и краснодипломницу, оставили после окончания университета. Кусая губы от ярости, она накатала заявление и сунула ему под нос. Завкафедрой, не глядя, отпер сейф, вынул трудовую книжку, шлепнул в нее печать, швырнул на стол. Лена схватила ее дрожащими руками, запихнула в сумочку и, грохнув дверью, вылетела из кабинета.

Ей было двадцать пять, и любая несправедливость казалась тогда чем-то вроде стихийного бедствия – пожара, наводнения, землетрясения. Хотелось бороться, грудью броситься на амбразуру, доказать обидчику, что тот не прав.

Дома Виктор выслушал сбивчивый и эмоциональный рассказ и скептически покачал головой.

– Что? – Лена округлила наивные, серые глаза. – Разве я неправильно поступила? Нужно было терпеть этого идиота и тот маразм, который он пытается выдать за научный взгляд?

– Как тебе сказать? – Виктор грустно усмехнулся и, обняв Лену, посадил себе на колени.

– Так и скажи! – резко потребовала она.

– На мой взгляд, ты все сделала верно. Твой руководитель и впрямь придурок, каких мало, достаточно почитать его публикации. Но… – Виктор тихонько