Фельдмаршал в бубенцах - Нина Ягольницер

Полковника Орсо непросто было удивить, тем более застать врасплох. Но сейчас он молча стоял, держа в вытянутой руке фонарь, медленно раскачивающийся на толстой цепи, и неотрывно глядел на силуэт на фоне лилового неба. Затем медленно опустил фонарь на каменный пол площадки и скрестил руки на груди.

— И вам доброго вечера, Джузеппе, — так же спокойно проговорил он. — Мне даже не грех признаться, что вы меня удивили.

Он сделал паузу, внимательно глядя на подростка. Но тот стоял так же неподвижно, не спеша вступать в разговор. Помолчав, Орсо сделал шаг вперед.

— Стойте на месте, полковник, — тут же раздалось в ответ.

Орсо остановился, зачем-то увещевающе вскидывая руку.

— Я не двигаюсь, — заверил он, а мальчишка одобрительно кивнул:

— Вот теперь нет. Имейте в виду, ветер в мою сторону, я слышу даже ваше дыхание, не говоря уж о шагах.

Тем временем кондотьер уже справился с первым замешательством и неожиданно ощутил любопытство:

— Послушайте, Джузеппе, прежде чем мы перейдем к нашему общему делу, позвольте спросить: как вы меня разоблачили?

— О, по чистой случайности, — ровно пояснил оружейник. — Мой… приятель недавно выучился грамоте и еще неопытен. Когда он читал мне письмо, которое вы мне подсунули, он не узнавал половину букв. Я сразу заподозрил, что оно писано другой рукой. А потом вы допустили оплошность. Там есть такие слова: «Все эти годы ты ошибался. У тебя совсем не та фамилия, что ты думаешь». Но я никогда не называл Годелоту своей фамилии. Я попросту не помню ее. Да и Лотте никогда бы на второй этаж меня зазывать не стал. Побоялся бы, что я башку разобью, и у самых ворот бы встречу назначил. Ну, и в придачу от вас слегка пахнет анисом, а Лотте его терпеть не может.

— Но как вы узнали меня? Мы ведь с вами не знакомы.

Подросток отчетливо ухмыльнулся:

— Господь с вами, полковник! В Венеции есть тысячи укромных мест, где меня можно тихо придушить. Но вы заманили меня туда, где моих криков все равно никто не услышит, даже если кромсать меня на ремни. Значит, вы собираетесь задавать вопросы. Едва ли вы поручили бы это кому-то другому. — Пеппо на миг умолк, а потом добавил с чуть едкой доброжелательностью: — Полковник, почему вы молчите? Вы расстроились? Не нужно, право. Ваша ошибка простительна. К тому же я все равно здесь.

Орсо покачал головой, снова ощущая, как его охватывает непривычное и досадное чувство замешательства… Он наконец-то настиг неуловимого Гамальяно. Он раскрыл тайник, успел подменить письмо, блестяще заманил проныру в ловушку, но отчего-то вовсе не чувствовал себя победителем. Паршивец не только раскусил приманку. Он нахально пришел прямо на казнь, а теперь еще и утешает своего преследователя, балансируя на краю полуразрушенной стены. Что за странный поворот?

Но полковник отогнал эти бесполезные сомнения и снова воззрился на мальчишку:

— Что ж, вы правы, я опять недооценил вас и допустил уйму ошибок. Однако вы действительно здесь. Почему же вы явились на мое приглашение, если уже знали, что с письмом не все чисто?

Гамальяно пожал плечами, и шутливая искра исчезла из его тона:

— Я устал от вас бегать, полковник. Вы, с вашими деньгами, шпионами и солдатами, все равно бегаете быстрее. Кроме того, я не люблю быть еще более слепым, чем обычно. У меня тоже есть вопросы, на которые я хочу ответов.

— Что ж, я не против, — невозмутимо кивнул Орсо, — задавайте.

Мальчишка сделал паузу и резко произнес, будто срывая с кожи раскаленную каплю смолы:

— Какова же все-таки моя настоящая фамилия?

Полковник покусал губы. Этого вопроса он не ожидал.

— Вот как, вы совсем не помните… — зачем-то отметил он. А затем медленно проговорил: — Ремиджи. Ваших родителей звали Рика и Жермано Ремиджи.

В ответ не донеслось ни звука. Полковник лишь смутно разглядел, как мальчишка отнял руку от выветренных башенных зубцов и рассеянно потер лоб.

— Слезайте оттуда, Джузеппе! — потребовал Орсо, надеясь, что в его голосе не прозвучало нервной ноты. — Не ровен час, оступитесь.

— Мне здесь удобно, полковник, — бесстрастно отозвался оружейник.

Орсо закатил глаза:

— Не думаете же вы, что я позвал вас сюда, чтоб незатейливо перерезать вам горло?

— У меня мало причин рассчитывать, что вы явились с узелком пирожков. — Из темноты снова блеснула ухмылка. Похоже, Гамальяно взял себя в руки и снова изготовился к бою.

Кондотьер непроизвольно дернул уголком рта: разговор начинал его забавлять.

— Что ж, Джузеппе, я вижу, вы не трус и не дурак, — вполне искренне сказал он. — Тем лучше. Терпеть не могу истерик. Довольно воспоминаний и давайте к делу. Полагаю, вы знаете, что мне от вас нужно.

Пеппо медленно покачал головой:

— Никаких шарад, полковник. Я буду говорить только начистоту.

Орсо прищурился и кивнул:

— Хорошо. Спрошу иначе. Где наследство пастора Альбинони?

Пеппо сделал паузу, а потом спросил веско и раздельно:

— О чем вы говорите?

Кондотьер понял его:

— Я говорю о небольшом твердом продолговатом предмете, унесенном вами из графства Кампано два месяца назад.

Подросток скривился:

— Моркови я в Кампано не крал.

— Не валяйте дурака, Джузеппе, — холодно посоветовал полковник.

— А вы не юлите. Я хочу знать, что это такое и ради чего столько квохтанья.

Полковник помолчал.

— Вы с Мак-Рорком что же, так и не изучили ваш трофей?

— Да мы вообще к нему не притрагивались! — огрызнулся Пеппо. — Нам в голову не приходило, что он имеет какое-то значение!

Орсо оценивающе поглядел на едва видневшийся в темноте силуэт.

— Где же он?

— Там, где я его оставил, только вот позабыл кому-нибудь об этом рассказать.

Полковник опять на несколько секунд умолк, а затем жестко отрезал:

— Я хочу, чтоб вы отдали этот предмет мне, Джузеппе.

Из темноты донесся смешок:

— И что же я получу взамен?

— Вы не в том положении, чтоб торговаться, — осадил собеседника Орсо, но мальчишка не смутился:

— Разве? А если я не хочу его отдавать?

— Тогда я вынужден буду настаивать. Имейте в виду, юноша, — Орсо слегка понизил голос, — у меня тоже найдется что поставить на кон. Не забывайте, что за Годелота некому заступиться. Я его кондотьер. Так сказать, отец и мать разом. И только я могу распоряжаться его жизнью.

Повисла недолгая тишина, и Пеппо вкрадчиво ответил:

— Полковник, вы забываете, что заступиться за ваш трофей тоже некому. И только я могу распоряжаться