Сценарий. Холодный город - Сергей Романов

В голове гудело и иногда трещало, глаза отказывались открываться, а ноги – идти в туалет. Нет, всё тело отказывалось что-нибудь делать. Он не был запойным, он вообще не пил, ну пил там по разным торжественным поводам, а так, чтобы забухать, нет. Работа у него была очень сложная, без права на ошибку, поэтому и не пил.

А что тогда лежит как бревно?

Официально, для себя и для друзей, – это последствие новогодних праздников. Неофициально, тоже для себя, но так, чтобы не думать и не вспоминать, – это празднование окончания старой жизни в стиле обыкновенного русского мужика, небритого и злого. Можно сказать, первая запойная неделя. Или уже две?

А случилось окончание его старой жизни в декабре завершением грандиозного судилища по поводу развода и раздела имущества. Хотя он был только на первом заседании, где во всём признался, нет, признал вину во всём и отдал всё имущество, какое есть, или, как сказала любимая тёща, – никакое. Но от него не отставали и ещё чего-то требовали. И вызывали в суд. Он туда не ходил. А ходил на работу. Да и на работе, посмотрев на него, серого и опустошённого, подумав, отправили от греха подальше в отпуск, на тридцать шесть дней. Вот и Новый год подоспел, шампанское, мандарины, мишура и один красный ёлочный шар. После его встречи он и наметил начало новой жизни. И вот оно начало. Холодная постель в съёмной квартире за большие деньги.

А что так холодно?

Наконец-то открылся правый глаз. Потом левый, и вот он сел и быстро встал. Зашатался, устоял и так же быстро проковылял в санузел. Как-то удобно сел на унитазе, ну и так далее. Так далее, правда, быстро закончилось, потому что не было горячей воды, да и холодная бежала из крана тонкой струйкой. С одной стороны, это привело к быстрому отрезвлению, с другой – озадачило ещё и отсутствием электричества. Он стал бродить по квартире, проверять: электричества не было, батареи и трубы стояков хрустели холодом, связи не было, мобильный телефон мигал, грозясь разрядиться прямо сейчас, и показывал полное отсутствие сети.

«Чё за хрень?» – подумал он. Доковылял до окна. Отодвинул плотную цветастую штору. Посмотрел. Вид с двенадцатого этажа на город был замечательный, но город выглядел странно. Он горел. Горел во многих местах. Два пожара были грандиозными. Чёрные клубы заволакивали очень большие пространства и неба, и горизонта. Он постучал по стеклу, оно звонко ответило. За бортом, до запоя, было минус двадцать пять градусов, а сейчас, наверное, и ещё больше.

«Что это я пропустил? Начало войны или апокалипсиса?» – подумал он, проковылял к кровати, свалился и зарылся под одеяло. На нём были надеты шерстяные носки, спортивный костюм, толстовка. Когда всё это он натянул на себя, он не помнил. Он искал тепла. А на то, что увидел из окна, ему было наплевать. Свой личный апокалипсис он пережил в суде больше месяца назад. А сейчас искал тепла. Немного нашёл. Даже улыбнулся. И уснул. Ничего не снилось. Только темнота. Спал. Потом заболела голова. Невыносимо. Эта боль заставила его встать, одеться в лыжный костюм чёрного цвета с белыми вставками. Новый. Сам себе подарил на праздник неделю назад. Или две?

Боль не привела в порядок другие мысли, они кувыркались в голове, как акробаты, почему-то голые, создавая хаос, почему-то розовый. Одна доминанта была в его мозгу, светлая: спуститься вниз в аптеку купить обезболивающего чего-нибудь и выпить много, чтобы забыть о боли, звенящей, нет кусающей его всего и везде.

Он взял деньги и вышел в подъезд. Лифт не работал. Света не было. Вернулся, взял фонарик в прихожей.

На улице быстро темнело. И скоро весь этот порожняк подъездный покроется мраком. Он как мог, а получалось быстро, спускался вниз по лестничному пролёту. Двери квартир были закрыты. Было тихо. На третьем этаже он вдруг встал, увидев маленькую девочку в красном зимнем комбинезоне. Она стояла в дверном проёме и смотрела на него, как на призрак. Или она была призрак?

Вдруг его кто-то сильно оттолкнул в сторону. Схватил ребёнка и убежал вниз. Всё произошло очень быстро, а он ещё какое-то время смотрел на открытую дверь. Ему казалось, что в квартире кто-то остался и ходит. Почему не закрывает дверь?

«У-у-у!» – боль в голове снова погнала его вниз.

Он вырвался во двор, где было поживей. Куда-то шли люди. Кто быстро. Кто медленно. Он пошёл быстро. Завернул за угол. Между домом и магазином стоял полицейский уазик, все двери его были открыты, ещё мигали синие лампы на крыше, но скоро аккумулятор разрядится, и они потухнут. Окна и двери супермаркета в доме напротив были выбиты, на снегу валялось много упаковок с разной едой, порванные, рассыпанные, раздавленные. Он продолжал идти вдоль дома. А вот и аптека. Входная дверь была закрыта, и защитные рольставни опущены. Окно, выходящее внутрь двора, было разбито. Под ним стоял деревянный ящик.

Как-то он так проворно забрался на него, а потом перевалился внутрь помещения, тоже проворно. На удивление самому себе. Свалился на коробки, что-то захрустело. И ничего не было видно. Он включил фонарик, стал освещать помещение. Всё было перевёрнуто, разбросано. Он нашёл упаковку обезболивающих таблеток, проглотил четыре сразу. Кое-как. Пошёл в холл искать воды. Нашёл, запил, осмотрелся.

У входных дверей лицом вниз лежал труп человека с пулевым ранением в голову. Его кровью было забрызгано всё вокруг. И она уже замерзла. Рядом с трупом стояла открытая коробка с белыми пульверизаторами, пара баллончиков валялась на полу, один был смят словно на него специально наступили, пытаясь раздавить.

Боль отступала, и мысли в голове приходили в некий порядок. Порядок мыслей призывал запастись лекарствами. У двери в провизорную он заметил большую чёрную сумку. В ней уже лежали коробки с лекарствами. Он всё вытряхнул из неё и стал собирать медикаменты по своему разумению. Собирал