Однако уже через минуту он увидел, что опять попал впросак.
- Ты вот задумывался когда-нибудь, почему от одной музыки тебе плясать хочется, а от другой тоска на душу наваливается? - спросила Бахметьева.
- Ну ясно же, - бодро заявил Сергей, - одна веселая, а другая грустная.
- Эк у тебя все просто, - усмехнулась старуха. - А отчего это одна музыка грустная, а другая веселая?
- Ну так... - начал было он, но осекся.
А в самом деле, почему? Он никогда об этом не задумывался. Просто принимал как нечто естественное. Одна музыка веселая, другая грустная, вот и все.
- Вот то-то, что "ну так", - передразнила его Софья. - А все дело в частотах, которые через ухо воспринимаются и воздействуют на мозг. У мозга тоже свои частоты есть, причем на разных участках - разные. И от музыки эти участки активизируются.
Она долго еще что-то объясняла ему про большое и малое трезвучие, герцы, мегагерцы и кратность, но тут Сергей уж напрочь ничего не понимал, потому что ни физику, ни биологию в школе не учил совсем, получал сплошные двойки.
- Господи, Софья Илларионовна, - не выдержал он, - да откуда ж вы все это знаете? Прямо ходячая энциклопедия.
Старушка дробно засмеялась, сняла свои смешные очечки и отерла морщинистой ладонью выступившие от смеха слезы.
- А ведь я предупреждала тебя, Сереженька, не считай стариков дураками. Ты все продолжаешь думать, что старый - все равно будто малый. А малый-то и вправду ничего не знает, откуда ему знать? Старики - дело другое. Мы жизнь прожили и в университетах отучились. Да в каких университетах! Нынешним не чета.
- Так вы что, в университете учились? - не поверил Суриков.
- А ты думал, если мне восемьдесят четыре года, так я непременно должна быть неграмотной и необразованной? Глупый ты еще, Сереженька. Это вы, нынешние, даже после университетов необразованными остаетесь, потому как все в упадок пришло и учить вас толком некому. А у нас профессора были - огого! С мировыми именами. Самые крупные ученые в своей области. И спрашивали с нас не так, как теперь. И с детства к знаниям приучали, к книгам, к искусству. Мой отец, светлая ему память, крупным специалистом был по машиностроению, знаменитым изобретателем. Эмигрировать после революции не стал, в советскую власть поверил, остался. В одном институте кафедрой заведовал. И я по его стопам пошла, в университет поступила, физикой занималась. Поверишь ли, хотела второй Софьей Ковалевской стать. Да и отец об этом мечтал, недаром же меня при рождении Софьей назвал, в ее честь, стало быть. Род у нас старинный, дворянский, у меня до революции гувернантка была, немка, так она со мной и музыкой занималась, и живописью, и даже стихи сочинять учила. Ну, зато уж когда мужа во враги народа потянули, мне и дворянское происхождение припомнили. А кабы не случилось тогда этой беды, в тридцать пятом-то году, я бы, может, в академики вышла или в профессора. Способная я была, Сереженька, очень способная, большие надежды подавала. Да вот не случилось...
Сергей глядел на нее во все глаза. Эта дряхлая бабка - и дворянское происхождение, музыка, живопись, гувернантка, университет, физика? Да может ли такое быть? Что ж, тогда понятно, почему она столько всего знает. Надо же, бабулька Божий одуванчик!
Со временем раздражение и злость ушли, уступив место уважению и невольному восхищению.
Глава 3
Все как-то привыкли, что в Москве погода обычно бывает чуть помягче и потеплее, чем в Питере. Так действительно бывало почти всегда, и нынешний год не стал исключением. Если, конечно, не считать, что в этом году в Петербурге было в декабре так же тепло, как в Москве. То есть в Москве температура воздуха стабильно держалась на один-два градуса выше, чем в северной столице, но и там и здесь она была плюсовая, что для середины декабря совсем уж необычно.
В то время как следователь Татьяна Образцова, стиснув зубы, взялась вытягивать давно запущенные и ставшие уже безнадежными уголовные дела, чтобы вырвать себе желанную свободу, ее муж, бывший подполковник милиции Владислав Стасов, носился по Москве окрыленный и всем друзьям радостно сообщал, что уговорил-таки Танюшку переезжать к нему и это уже вопрос недель, если не дней.
Настя Каменская была одной из первых, с кем Стасов поделился новостью. Ради такого случая он подъехал поздно вечером на Петровку, чтобы отвезти Настю домой на машине. Настя приняла предложение с благодарностью, ездить и особенно ходить пешком в позднее и темное время она панически боялась. Машина у Стасова была хорошей, сиденья - удобными и мягкими, салон - просторным и теплым, и Настя, забравшись внутрь, сладостно зажмурилась.
- Ой, Владик, как хорошо-то! Хоть раз в полгода поеду домой как белый человек.
- Ты, между прочим, почему так поздно на работе сидишь, белый человек? У вас опять сиятельные трупы?
- А, - Настя махнула рукой, достала сигарету, закурила, - у нас все время трупы, половина - сиятельные, другая половина - еще какие-нибудь непростые. Где рванули, где стрельнули. А иногда такие попадаются, что хочется все бросить и только ими заниматься. А не дают.
- Гады, - утвердительно кивнул Стасов. - Не дают белому человеку заняться тем, что ему интересно.
- Конечно, гады, - засмеялась Настя. - Вот у меня уже месяц висит убийство - одно удовольствие в нем копаться. Так нет ведь, оно не на контроле, никаких выдающихся трупов там нет, так что приходится урывать тайком время, чтобы им заняться.
- Что за убийство? Поделись, до твоего дома дорога длинная.
- Владик, ты с какого года в органах служил?
- С семьдесят пятого.
- Значит, ты тоже эту историю не застал. Был когда-то в Ленинграде такой крупный валютчик и икорнорыбный король Сергей Бахметьев. Его взяли в семьдесят третьем, судили и год спустя расстреляли. У Бахметьева осталась жена и крошечный двухгодовалый сын. Жена довольно скоро, практически сразу после расстрела мужа, снова вышла замуж, сменила фамилию себе и сыну, уехала к новому мужу в Москву и двадцать лет с небольшим жила припеваючи. И вдруг ни с того ни с сего месяц назад ее и мужа находят в собственной квартире убитыми.
- И что ты видишь в этом интересного? - недоумевающе хмыкнул Стасов. - Убийство как убийство. Или ты не все мне рассказала?
- Про убийство - почти все. Там мало деталей. Супруги Шкарбуль жили спокойной жизнью вместе с сыном Елены Шкарбуль от первого брака. Сын уже взрослый, он семьдесят второго года рождения, стало быть, сейчас ему двадцать четыре. Во время убийства дома не находился, отмечал вдвоем со своей девушкой какую-то интимную дату, не то годовщину знакомства, не то годовщину первого свидания, что-то в этом духе. Вернулся домой на другой день утром и застал "радостную" картину: два трупа в лужах крови. При этом соседи в один голос утверждают, что видели какого-то молодого человека с напряженным и даже испуганным лицом, который входил в подъезд, поднимался на этаж, где живут Шкарбули, и через очень непродолжительное время спускался вниз и выходил из подъезда. И походка у него была несколько неровная. Теперь потерпевшие. Сама Елена - дамочка довольно молодая, ей всего сорок пять, в последние восемь лет нигде не работала, изображала из себя приветливую домохозяйку, до этого была секретарем, печатала на машинке в госучреждении. Она, видишь ли, в свое время вышла замуж за миллионера Бахметьева, будучи совсем юной, лет девятнадцати, посему и образование не получала. Зачем ей образование, когда у мужа столько денег? Потом ребенок, тут уж не до учебы. Короче, тихая спокойная женщина, ни в чем предосудительном не замечена. Ее муж, Юрий Шкарбуль, тоже к бизнесу отношения не имел, он врач-стоматолог. Конечно, частная практика имела место даже тогда, когда это было запрещено, но до прокуратуры дело никогда не доходило. Доктор Шкарбуль умел зарабатывать умеренно и никогда не наглел. Однако жили супруги все двадцать лет отнюдь не бедно. Не шиковали До такой степени, чтобы это бросалось в глаза окружающим и вызывало злобу и непреодолимое желание шепнуть в ментовку, но и не отказывали себе ни в чем. В разумных, естественно, пределах.
- Угу, - подхватил Стасов. - И ты хочешь спросить меня, на какие деньги они так хорошо жили два десятка лет?
- Нет, Владик, спросить не хочу, я хочу услышать твой ответ и сравнить с тем ответом, который появился у меня в голове.
- Опять экспериментируешь? Я не понял, ты кого на дурость проверяешь, меня или себя?
- Себя, конечно. Ты умный и ушлый, это всем известно.
- Ладно, не подлизывайся. Я думаю, жили они на денежки расстрелянного муженька Бахметьева. Видно, во время следствия изъяли только небольшую часть, а остальное где-то осело и досталось вдове.
- Вот и я так думаю. Выходит, я не глупее тебя, Владик, и меня это искренне радует. Ты понимаешь теперь, почему мне интересно заниматься убийством супругов Шкарбуль? Они бизнесом никогда не занимались, стало быть, их убийство - это не разборка на почве отношений, возникших сегодня или хотя бы вчера. Ревность я уже проверила, она там близко не лежала. На удивление прочный брак. И, кстати, внешне пара очень красивая, что Елена, что ее муж. И остались у меня всего две версии: ограбление и платежи по старым счетам.
