Незнакомцы не дрогнут, это ясно. Не та порода. На лицах безмятежность камикадзе. Один из бойцов, почувствовав настороженный взгляд, повернулся, посмотрев на окна верхнего этажа. Лось как будто только и дожидался этого внимания. Махнув рукой, он дал знать, что все в порядке. Бойцы мгновенно потеряли интерес к нежданным гостям.
Старик вышел бодро. В нем совершенно ничего не оставалось от той развалины, каким он представлялся Лосю всего лишь несколько часов назад. Даже осанка чем-то напоминала выправку строевого офицера в отставке. Трудно было поверить, что на эти несгибаемые плечи уже которое Десятилетие подряд давят своды унылых казематов.
Машина у Гоши Антиквариата была неброская, но надежная — «Фольксваген-Пассат». Вор сел в салон, любезно кивнув стоящему рядом телохранителю, и, не оборачиваясь на окна, откуда его сверлили заинтересованными взглядами, захлопнул дверцу.
Глава 4.
ОТГРУЗИМ ОРУЖИЕ И ПО ПИВУ!
Старший лейтенант Блюме был педант. Об этом были наслышаны все его сослуживцы. Но мало кто знал, что подобную черту он не выработал многочасовыми упражнениями на плацу, а получил в качестве ценнейшего подарка от далеких предков, некогда поселившихся в предместье Кенигсберга. Он тщательно скрывал свою немецкую кровь, но она сказывалась в нем, доставляя неприятности не только ее обладателю, но и окружающим.
Блюме любил, когда день был разбит по минутам, и не терпел всякого рода случайностей. Однако вся его служба была сопряжена с неожиданностями, к которым никогда Нельзя было приноровиться, и если не наткнешься на пьяного майора, тогда непременно получишь какой-нибудь сюрприз от «любимого» личного состава.
В этот раз вместо положенного по графику отпуска командир полка откомандировал его сопровождать в Москву оружие. Мечту о солнечных деньках и о теплом Черном море пришлось отложить дней на десять. Впрочем, свалившаяся на плечи обязанность не из самых сложных: трясешься себе в купе, попиваешь чаек и следишь за тем, чтобы солдаты от безделья не ковыряли пломбы на ящиках с оружием.
До Москвы из Челябинска путь неблизкий, но и далеким его тоже не назовешь. Вполне достаточный для того, чтобы перечитать скопившуюся в почтовом ящике периодику да полистать несколько глянцевых журнальчиков, приобретенных по случаю на перроне.
Уже перед самой Москвой состав неожиданно тормознули. Простояв целый день, он отправился на какую-то запасную линию, где протомился еще трое бездарных суток. Старший лейтенант Блюме глухо матерился, понимая, что все его надежды на полноценный отдых летят к чертовой матери и очень велика перспектива проторчать в глухом тупике еще недельку-другую. Самое удивительное было в том, что комендант не был оповещен о прибытии груза. И теперь он с недоумением взирал на злополучные ящики, проклиная в душе настырного старлея и проблему, которая так нежданно свалилась на его бесталанную голову.
Связаться с командиром полка тоже не удалось: пару дней назад тот отбыл в Сочи и, видно, сейчас, натянув на толстую задницу узенькие плавки, усиленно охмурял восемнадцатилетних девиц. Его заместитель майор Быстров, такой же крутобокий, о предстоящей командировке не подозревал и спешно открестился от всех проблем.
Через неделю ожидания старший лейтенант понял, что приехал в ни-ку-да.
А еще через день его вагоны отцепили от состава и приказали ждать дальнейших указаний. Единственное, что было отрадно в этом случае, так это командировочные, которые неумолимо работали на его карман, как включенный счетчик. А тут еще комендант, прослышав про их беду, выделил подъемные, которых Блюме хватило не только на личные нужды, но и на угощение подуставшим солдатам.
Освобождение явилось в облике сорокапятилетнего майора. Помятый, с застывшими желтоватыми глазами — полное ощущение того, что его выволокли из-под тяжелого грузовика, — он, небрежно козырнув, протянул старлею хилую руку. Блюме невольно обратил внимание на два жирных пятна на рукаве кителя: ага, видно, майор заворачивал в форму жирную сельдь, после чего занюхивал рукавом проглоченные стопарики.
— Вы — старший лейтенант Блюме? — чуточку небрежно, как и следовало обращаться старшему по званию, спросил майор.
— Так точно, — строго отвечал старший лейтенант, стараясь не показать своих истинных чувств.
— Я майор Латышев, из Таманской дивизии. Ваше оружие переходит в полное мое распоряжение. — Он чуть замедленно достал документы и вручил их лейтенанту.
Бумаги, затертые слегка на краях, свидетельствовали, что путь они проделали немаленький, прежде чем оказаться в руках Блюме. Старший лейтенант не исключал и такой возможности, что если уж документы не пошли в качестве кулька для рыбной требухи, то наверняка стали очевидцами недавнего офицерского разгула.
— Почему же вы не пришли сразу? — стараясь не показать своего раздражения, спросил Блюме.
— Послушай, старлей, ты меня что, инспектировать собрался? Чином не вышел! А потом, кроме тебя, у меня еще масса дел имеется. Скажи спасибо, что вообще подошел, а то так бы ты и куковал здесь до первого снега.
Документы, хоть и замасленные, внушали уважение. На одной из бумаг обнаружилась даже размашистая подпись начальника штаба Московского военного округа. Несмотря на масштаб подписей, майор относился к документам без должного пиетета.
— Постойте, здесь написано, что я должен отправить винтовки не в воинскую часть, а в какое-то управление ВОХРа.
— Ну? Что тебя смущает? — удивился майор. Старший лейтенант его немножко забавлял. В беспросветной зеленой молодости он распознал себя прежнего — безнадежного оптимиста, как ему когда-то казалось. И нужно выпить море водки и отмаршировать по экватору Земли несколько витков, чтобы превратиться в прожженного скептика.
— Но это снайперские винтовки, — удивленно и негромко поведал военную тайну старший лейтенант и еще тише добавил:
— Боевые! А тут какой-то ВОХР их будет охранять.
— Вот что значит зелень, — всерьез позавидовал молодости старлея сорокапятилетний мужик. — Послужишь с мое, так ты еще и не такое увидишь. Мы тут как-то в часть одну приехали инспектировать. Смотрим, в поле танк стоит, причем один из последних. Да еще при боекомплекте. Спрашиваем: в чем дело, почему танк не на месте и чей он? А там солдатик один на броне сидит при оружии. И начал он нас убеждать, что это его танк и что он купил эту технику.
Мы это вначале за шутку приняли, так он начал кипятиться и говорить, что вся родня деньги на танк собирала. А как отслужит свой срок, так непременно заберет танк к себе куда-то в горы. А ты говоришь, снайперские винтовки. Тут такого дурдома насмотришься, что не приведи господи! — поднял руку майор для крестного знамения. Креститься не стал, раздумал.
— Ну и что же этот солдат? — не выдал своего удивления старший лейтенант.
— Генерал дал команду скрутить молодца. Наши схватились было за табельное оружие, а солдатик челюсти сжал и предупредил, что, если хоть шаг сделаем в сторону его собственности, — начнет стрелять. Вот так бы они государственное добро охраняли! — вновь сбился на веселый лад майор.
— И что, отошли?
— А как тут не отойти, когда тебе в лоб «АКМ» суют, — очень искренне удивился майор Латышев. Он начал всерьез принимать старлея за чудака. — Сели в свой «уазик» и укатили подальше.
— Ну, а об инциденте-то сообщили?
— Сообщили. А что толку, старлей. — Майор выглядел раздосадованным. — Везде разброд. Я уверен, что к нему даже мер принято не было. За что его судить? За то, что он танк купил? Но ведь он действительно выложил за него немалые деньги. Да и в дисбат его не отправишь. Выкупят родственники. Не его судить надо, а того, кто развалил всю эту систему. Кто порядок в бардак превратил.
Старший лейтенант не унимался:
— А с танком-то чего?
— А что с ним сделается-то? — удивился вопросу Латышев. — Сейчас, наверное, врыт где-нибудь в горах и палит потихонечку по местам расположений. А ты мне все про какие-то винтовки толкуешь!
— Да как-то не положено… — пожал плечами старший лейтенант, растерянно держа документы.
— А потом, хочу тебя утешить, старший лейтенант: винтовки твои будут находиться в оружейной ВОХРа не вечность, а всего лишь неделю… Ну, максимум две. И уйдут по назначению. И не забывай о том, что охрана там все-таки военизированная. Служба сейчас эта в почете. Сутки работаешь, трое отдыхаешь, и получают они примерно столько же, сколько мы с тобой. И дедулек в тулупе ты там уже не встретишь, как раньше бывало. Служба в ВОХРе почетной становится.
Отслужу свое, так туда пойду, — сказал он задумчиво. — Ну так что, подпишешь документики или отворот мне дашь?.. Нет, ты смотри, я не настаиваю, дело-то хозяйское! Просто хочу предупредить по-дружески, что своим отказом можешь принести хлопот не только себе, но еще и вышестоящему начальству. А подобный почин не очень-то приветствуется в нашей системе. Сказать, может быть, ничего и не скажут, но могут затаить недоброе.
