– Я связался с полицией, – продолжал он, – и с другими властями, для которых это дело представляет интерес. Они говорят, даже при первом осмотре удалось обнаружить следы и отпечатки пальцев и другие приметы известного преступника.
В этот момент беседу на минуту прервало появление Джона Бенкса, вернувшегося после неудавшейся поездки.
– Судя по всему… старый Смит оказался неважным пассажиром.
– Струсил в последнюю минуту, – объяснил он с негодованием. – Удрал, пока я осматривал проколотую шину. В жизни больше не свяжусь с этими деревенскими простофилями…
Но жалобам не вняли, ибо в центре внимания был отец Браун и его новость.
– Сейчас явится человек, который снимет с меня ответственность, – продолжал священник все с той же значительной сдержанностью. – Когда вы встретитесь с ним, мой долг свидетеля будет выполнен. Мне остается сказать, что служанка в Бичвуд-Хаусе видела лицо в одном из окон.
– Я видела лицо в одном из наших окон, – сказала Опал.
– А, ты вечно видишь лица, – обрезал ее брат Джон.
– Не так уж плохо видеть факты, даже если это лица, – спокойно сказал отец Браун. – Я полагаю, что лицо, которое вы видели…
Снова раздался стук в парадную дверь, и через минуту на пороге появился человек, при виде которого Девайн привстал со стула.
Он был высокий, прямой, с длинным бледным лицом и тяжелым подбородком. Огромный лоб и живые синие глаза Девайн плохо разглядел днем из-за широкополой соломенной шляпы.
– Прошу вас, не вставайте, – отчетливо и учтиво произнес Карвер, но во взбудораженном мозгу Девайна эта учтивость обрела зловещее сходство с учтивостью бандита, направившего на вас пистолет.
– Сядьте, пожалуйста, мистер Девайн, – сказал Карвер, – и, с позволения миссис Бенкс, я последую вашему примеру. Я должен объяснить свой приход. По-видимому, вы подозревали, что я – знаменитый взломщик.
– Подозревал, – мрачно ответил Девайн.
– Как вы правильно заметили, – сказал Карвер, – не всегда легко отличить осу от пчелы.
После паузы он продолжал:
– Что до меня, я – одно из более полезных, хотя и в равной степени несносных насекомых. Я сыщик и сюда пришел, чтобы выяснить, не возобновил ли свою деятельность преступник, именующий себя Майклом Лунатиком. Он специализировался на краже драгоценностей, а сейчас обокрали Бичвуд-Хаус, и, судя по анализам, это его работа. Дело не только в отпечатках пальцев, но и в маскировке – той самой, которой он пользовался, когда был арестован последний раз, а также, по-видимому, и в других случаях. Вы, наверно, слышали об этой простой, но удачной выдумке: он надевал рыжую бороду и большие очки в роговой оправе.
Опал Бенкс в ужасе рванулась вперед.
– Это оно! – вскричала она. – Это лицо, которое я видела! Большие очки, рыжая косматая борода, как у Иуды. Я думала, что это привидение.
– Такое же самое привидение видела и служанка в Бичвуд-Хаусе, – сухо сказал Карвер.
Он положил какие-то бумаги и свертки на стол и начал их бережно разворачивать.
– Как я сказал, – продолжал он, – меня прислали сюда для того, чтобы разузнать о преступных планах Майкла Лунатика. Вот почему я заинтересовался пчелами и поселился у мистера Смита.
Воцарилось молчание, и затем Девайн промолвил:
– Вы действительно хотите сказать, что этот милый старичок…
– Считали же вы, мистер Девайн, – улыбнулся Карвер, – что улей моя ширма. Почему бы и ему не выбрать такую?
Девайн мрачно кивнул, и сыщик склонился к своим бумагам.
– Я подозревал Смита и хотел без него осмотреть его вещи. Поэтому я поддержал любезное предложение Бенкса.
Обыскивая дом, я обнаружил кое-какие любопытные предметы, которые странно видеть в доме престарелого сельского жителя, интересующегося только пчелами. Вот один из них.
Из развернутого пакета он извлек волосатый предмет почти алого цвета такие бутафорские бороды носят в любительских спектаклях. Рядом с ней лежали тяжелые очки в роговой оправе.
Но я наткнулся на одну вещь, которая имеет более непосредственное отношение к этому дому и оправдывает мое сегодняшнее вторжение. Это записка. В ней указаны названия и предположительная стоимость драгоценностей, владельцы которых живут в вашей местности. Сразу же после тиары леди Пулмен стоит изумрудное ожерелье миссис Бенкс.
Миссис Бенкс, которая до сих пор созерцала нашествие посетителей в надменном замешательстве, при этих словах насторожилась. Ее лицо сразу постарело лет на десять и стало гораздо осмысленнее. Но не успела она вымолвить и слова, как Джон стремительно поднялся во весь рост.
– Тиара уже пропала! – взревел он, как слон. – А ожерелье? Посмотрим, что с ожерельем!
– Неплохая мысль, – сказал Карвер, когда тот ринулся из комнаты. – Хотя мы, разумеется, держим ухо востро. Я не сразу расшифровал записку, и когда я заканчивал, позвонил Браун из Бичвуд-Хауса. Я попросил его поспешить сюда и сказать, что последую за ним, а…
Его речь была прервана воплем. Поднимаясь со стула, Опал указывала на круглое окно.
– Вот он, опять! – кричала она.
На какое-то мгновение всем им представилась картина, снявшая с мисс Опал обвинения во лжи и истерии, часто возводившиеся на нее. Лицо, вынырнувшее из синей мглы за окном, было бледным или, возможно, побледнело из-за того, что оно прижалось к стеклу, а большие пристальные глаза, окруженные кольцами, придавали ему сходство с рыбой, заглядывающей из темно-синего моря в иллюминатор корабля. Жабры или плавники этой рыбы были медно-красными. В следующую секунду лицо исчезло.
Девайн одним махом очутился у окна, и тут раздался истошный крик, покачнувший весь дом. Он был настолько оглушителен, что слова слились воедино; однако, услышав его, Девайн понял, что случилось.
– Ожерелье исчезло, – заорал, появившись в дверях, запыхавшийся Джон Бенкс и тотчас исчез сам, рванувшись, как идущий по следу пес.
– Вор только что был у окна! – крикнул сыщик, устремившись в сад за неистовым Джоном.
– Будь осторожен! – причитала хозяйка. – У них пистолеты!..
– У меня тоже, – прогремел голос неустрашимого Джона из темных глубин сада.
Девайн заметил, когда молодой человек пробегал мимо него, что тот вызывающе размахивает револьвером, и от всего сердца пожелал, чтобы это оружие не пришлось пустить в ход. Не успел он это подумать, как раздались два выстрела, вспугнувшие бешеную стаю отзвуков в тихом пригородном саду.
– Джон умер? – спросила Опал дрожащим голосом.
Отец Браун, который продвинулся дальше в темноту и стоял к ним спиной, глядя вниз, ответил ей:
– Нет, это другой.
К нему подошел Карвер, и какое-то время два человека, высокий и низенький, заслоняли картину, освещенную мерцающим и тревожным светом луны. Когда они отошли в сторону, все увидели маленькую сухую фигурку, которая лежала, выгнувшись как бы в последнем усилии. Фальшивая красная борода торчала вверх, насмешливо указуя в небо, а лунный свет играл в больших бутафорских очках человека, которого прозвали Лунатиком.
– Какой конец… – бормотал сыщик Карвер. – После всех его приключений застрелили в пригородном саду, чуть ли не случайно, и кто? Биржевой маклер! Маклер, естественно, относился к своей победе с большей торжественностью, хотя и с некоторым беспокойством.
– Ничего не поделаешь… – проговорил он, все еще дыша с трудом. – Мне очень жаль. Он стрелял в меня.
– Конечно, будет следствие, – мрачно сказал Карвер. – Но полагаю, вам не о чем беспокоиться. В пистолете, выпавшем у него из рук, не хватает одного патрона; конечно, он не мог стрелять после вас.
К этому времени они снова собрались в комнате, и сыщик сворачивал свои бумаги, готовясь уйти. Отец Браун стоял напротив него, глядя на стол в мрачном раздумье. Затем он внезапно заговорил:
– Мистер Карвер, вы блестяще распутали это сложное дело. Я, признаться, догадывался о ваших занятиях, но не ожидал, что вы так быстро все свяжете – пчел, и бороду, и очки, и шифр, и ожерелье, словом – все.
– Всегда испытываешь удовлетворение, когда доводишь дело до конца, – сказал Карвер.
– Да, – отозвался отец Браун, все еще созерцая стол. – Я просто восхищен. – И добавил смиренно, почти испуганно: – Справедливости ради надо сказать, что я не верю ни единому слову.
Девайн наклонился вперед, неожиданно заинтересовавшись:
– Вы не верите, что это взломщик Лунатик?
– Я знаю, что он взломщик, но этого ограбления он не совершал, – отвечал отец Браун. – Я знаю, что он не приходил ни сюда, ни в тот большой особняк, чтобы похитить драгоценности и умереть. Где драгоценности?
– Там, где они обычно бывают в таких случаях, – ответил Карвер. – Он или спрятал их, или передал сообщнику.
Это ограбление совершено не одним человеком. Разумеется, мои люди обыскивают сад…
– Может быть, – предположила миссис Бенкс, – сообщник украл ожерелье, когда он заглядывал в окно?
