– Скажите, а Леонид Алексеевич умеет метать ножи?
– Ножи? А почему вы спрашиваете, ведь вы же не думаете, что это он?
– Вы не знаете?
– Знаю. Он неплохо стреляет. Мы недавно с ним были в тире, он сразу попал в яблочко, а стреляет, говорит, почти впервые.
– Что значит почти?
– Ну, знаете, стрелял, как все мы, в детских тирах, в институте на сборах.
– А ножи?
– Не думаю. Я когда-то хорошо метал.
– Да, а зачем?
– Да так, баловался.
– И что, можете попасть в мишень?
– Могу, но замечу, в неживую, – лукаво улыбнулся Егор Власович и даже покачал в воздухе указательным пальцем.
– А профессор, думаете, не умеет?
– Думаю, нет. Этому надо много учиться, тренироваться.
– А стрелять у него без тренировок получилось.
– Если вы подозреваете Леонида в покушении на Клару Юрьевну – это чушь!
– По долгу службы я обязан подозревать всех.
Доцент как-то сразу сник.
– Ещё чаю? – спросил он.
– Нет, спасибо. А скажите, каковы отношения Леонида Алексеевича с Кларой Юрьевной?
Егор Власович заговорил, но в его интонации и даже в выражении лица уже отсутствовала незримая нотка доброго расположения к майору.
– Думаю, хорошие. Похоже, Леня обожает Клару, да и она его любит.
– Давно они познакомились?
– Не скажу точно, но, кажется, в прошлую зиму.
– А до этого, ну до встречи с Кларой Юрьевной, у него были женщины?
– Думаю, вам об этом лучше спросить его самого.
– А вы не знаете?
Доцент немного помялся и заговорил виноватым голосом, неопределённо качнув немного головой и дёрнув левым плечом:
– Ему как-то всё не везло. Были у него до Клары Юрьевны две девушки, но обе погибли.
– Погибли? Умерли что ли?
– Да. Ещё в студенчестве у него была девушка, они учились на одном факультете, девушка была альпинисткой и Лёню увлекла. А однажды, когда они были вместе в походе, она сорвалась со скалы. С тех пор Леонид Алексеевич бросил заниматься альпинизмом, замкнулся, вот только наука его и спасала, – доцент, упёршись взглядом в чашку с остывающим чаем, углубился в свои мысли, замолчал.
– А вторая девушка?
Доцент не сразу понял вопрос, когда он уловил его смысл, майор уже уточнял:
– Вы говорили, у него были две девушки.
– А… Вторая девушка была для всех загадкой. Я её ни разу даже не видел. Кажется, она была из приюта.
– И что с ней?
– Умерла. Она погибла при странных обстоятельствах.
– То есть?
– Об этом мало что известно. Кажется, она была больна. Она умерла у него на даче.
– А где находится дача профессора?
– Дача Леонида Алексеевича? – зачем-то переспросил доцент. – Она в двадцати километрах от кольцевой дороги в деревне Сбруево, это в направлении по Рязанскому шоссе.
– Вы бывали у него на даче?
– Да, – немного смутившись, ответил доцент.
– Он приглашал вас?
– Да, – всё ещё пряча глаза, ответил Егор Власович, но тут же в некотором замешательстве добавил, – я там бывал всего однажды.
Увидеться в этот день с профессором майору Чередкову так и не удалось. Время, спланированное им на эту встречу, было ограниченно, так как у него уже были намечены другие дела и встречи, и майор решил отложить визит на завтра, высказав через доцента просьбу, позвонить ему с тем, чтобы согласовать время встречи.
* * *
Обыкновенно Катя приходила к родителям часам к двум, к обеду, но сегодня она пришла раньше, чем даже напугала Веру Станиславовну.
– Катенька, ты чего так рано? – с беспокойством спросила мать. – Что-нибудь стряслось?
– Мам, – укоризненно ответила дочь, – ну почему уж сразу стряслось? Так, зашла поболтать, узнать, как у вас дела. Следователь у вас был?
– Да, заходил, – брезгливо поморщившись и иронично поджав губы, ответила Вера Станиславовна, – спрашивал всякую чушь. Думаю, они никого не найдут, мне этот майор показался каким-то тормозным. Да и чему удивляться, кто за такие деньги будет работать у них?
– Мам, ты сказала майор, а разве у тебя был не коренастый такой в черной футболке?
– Да.
– Так он же не майор, а капитан.
– А какая разница, – Вера Станиславовна презрительно махнула полной рукой, на трёх пальцах которой пестрели дорогие перстни, – ты понимаешь, Катен, он же идиот, – слово «идиот» было произнесено с особым ударением, при этом рука женщины с вытянутым немного корявым то ли от старости, то ли от ревматизма указательным пальцем сделала резкий рывок вверх и вперёд, – спрашивал, где были мы с отцом утром, когда в неё кидали ножом. Маразм какой-то! – Весь облик Веры Станиславовны выражал негодование: глаза некрасиво выпучены, плечи нервно подёргиваются, голова мелко трясётся, руки с нелепо растопыренными полными пальцами разведены в стороны. – Эта Кларка со своим скверным характером ввязалась в какую-то темную историю, а мы – страдай. Я думаю, тут что-нибудь связано с профессором. – И снова рука её с вытянутым указательным пальцем сделала такой же рывок.
«Господи, как мать подурнела, ей не идут отрицательные эмоции», – подумала Катя, но словами поддержала мать, она тоже находила капитана Кудинова неприятным типом. За обедом дочь и мать снова заговорили о трагедии. Катя высказала предположение о том, что убийцей могла быть и соседка профессора, влюбленная в него, она даже припомнила случай из криминальной хроники, показанной по телевизору, когда женщина, влюблённая в мужчину, убила свою соперницу молотком. Потом Катя перешла к разговору о самом профессоре и поведала матери, что он и сам ей кажется странным. Две его девушки умерли при странных обстоятельствах.
– Какие две?
– О Людмиле-альпинистке, которая, якобы, сорвалась со скалы, ты слышала, да? А ведь в прошлом году у него, оказывается, была ещё девушка, которая тоже почему-то умерла. И никто даже не знает истинной причины её смерти.
– Да ты что? – воскликнула Вера Станиславовна. Всё её тело напряглось и подалось вперёд, на лице были написаны удивление, осуждение, заинтересованность и восторг. – Это тебе Жорик сказал?
– Нет, соседка Лени по даче. Жорик даже не знал об этом, представляешь, какой этот Леня скрытный.
По лицу Веры Станиславовны было очевидно, что её воображение интенсивно работает, что она тонет в догадках.
– Кать, а может он на них испытывает свой биологический препарат? – наконец высказала она своё предположение.
– Мам, – Катя осуждающе взглянула на мать, – ну откуда мне знать.
– Так девушка умерла, а что же родственники?
– Говорят, она была сиротой.
– Так, так, так, так – глаза Веры Станиславовны сузились. – Сиротой. А может, он теперь и Клару-то пытался убить. Тут что-то не чисто. Знаешь, мне сразу он показался подозрительным, я на прошлой неделе ещё отцу пыталась это объяснить. Опыты на людях! Да он же в два счёта всё состояние спустит. Наверное, и первая-то его женщина не со скалы сорвалась.
– Ну, мам, это уж ты зря. Он странный конечно, и опыты его… Но я не думаю, что это он пытается убить Клару. Зачем ему это, посуди сама.
– А может, она что-то узнала о его опытах. Может, он и на ней их проводит. Ты ничего странного в ней не замечала?
– Да вроде нет, ты же знаешь, она всегда у нас странная.
– А ты сказала об этом следователю?
– Нет, – Катя беспечно пожала плечиком. – А зачем? Он же не спрашивал. Думаю, Леня и сам им расскажет.
– Конечно, расскажет! Это же очень важно. – Вера Станиславовна вскочила со стула, быстро прошла, чуть ли не пробежала несколько шагов до буфета, развернулась, вернулась к столу и плюхнулась на стул.
– Катя, ты бы к ним не ходила, этот профессор может и тебе что-нибудь подсыпать. Может, он вообще женоненавистник, ты видела, как он с нами разговаривал… – Вера Станиславовна ещё много говорила и немного досадовала на дочь, за то, что та не поддерживала её разговора, а как будто даже наоборот, а, закончив трапезу, вообще куда-то спешно засобиралась. Мать пыталась остановить её, но это оказалось бесполезным. Минуты же через две Катя вернулась.
– Мам, там в почтовом ящике у вас что-то лежит.
– Ну и пусть лежит, отец вечером вынет.
– Нет, давай ключ, я выну. Это, похоже, письмо.
– И ты за этим вернулась? Пусть…
– Ты не понимаешь, сейчас всё важно. Может, это что-нибудь по покушению.
– Да? – взволнованно переспросила Вера Станиславовна и поспешила за ключом. Через некоторое время Катя принесла белый конверт, осторожно придерживая его за края. На конверте был адрес получателя – адрес Бычковых, и получателем числились Бычковы, а вот адрес отправителя не значился.
– Ты что боишься его нормально взять?
– Следы.
– А, вот ножницы.
Женщины осторожно вскрыли конверт. На белом листе формата конверта было отпечатано на компьютере «Ножи с каплей ищите на даче профессора». На лице Веры Станиславовны смешались озабоченность, торжество и ужас.
– Вот! Что я говорила! А вы с отцом не слушаете меня. Катя, что делать?
