Стараясь не шуметь, я осторожно сполз с нар и с двумя овчинами проскользнул во двор. Здесь, за углом мастерской, прямо на худосочной траве я устроил себе лежбище, вытянувшись на спине и долго глядя на низкие азиатские звезды. Анализировать прошедший день не было ни сил, ни желания.
В шесть утра, кое-как ополоснув физиономию, я вышел за веселые ворота приютившего меня притона. Появляться здесь во второй раз было неразумно. Спросив у редких пока прохожих нужную мне улицу, я не торопясь, пешком отправился по адресу, на ходу обдумывая и планируя предстоящие действия.
К восьми часам я стоял перед домом, внимательно рассматривая на воротах уродливый картон с надписью: "Дом продается". Покупать его я не собирался. Напротив дома, чуть левее, я устроился на скамейке, закурил и приготовился ждать. Через полчаса за моей спиной за скрипела калитка, и на свет Божий вылезла не то армянка, не то еврейка.
- Вам что, сидеть больше негде? - Она грузно повалилась на противоположный конец доски, сморщив горбатый толстый нос. - Покойный Арик не для того построил скамейку, чтобы на ней сидели незнакомые мужчины и курили свои вонючие сигареты. Уже убирайтесь, или я вас выгоню вон.
Я сидел молча, растерянно улыбался, не зная, что ответить достойной женщине, так яростно оберегающей частную собственность и нерушимый покой родного очага.
- Чего ты губы раскатал, как баран на новые ворота, прямо как наш участковый?
- Да вот, бабуля, жду.
- Я бабуля?! Тетю Софу еще никто не называл бабулей, сопляк! - распалялась старуха. - Тетя Софа родилась на этой улице и ничего, кроме уважения, от людей не видела.
От гнева она затрясла крупной седой головой, и мне показалось, что мягкий, дряблый мешок жира, висевший у нее под подбородком, вот-вот оторвется и шлепнется на меня, измазав желтым прогорклым салом.
- Извините, ради Бога, уважаемая тетя Софа, ухожу! Я просто ждал, когда проснутся хозяева того вон дома. Он, кажется, продается?
- Ах, вон оно что! Я так и знала. Конечно, продается, если Катя не передумала за ночь. Сидите, сидите, молодой человек, вы мне совершенно не мешаете. Да ради Бога, курите. - Из кармана грязноватого халата она вытащила пачку "Беломора" и ловким щелчком выбила папиросину точно в рот.
- А дом-то хороший? - начал я издалека.
- Приличный. Пять комнат. Раздельный санузел. Водяное отопление от АГВ. Восемь "лимонов". Дайте ей шесть - и дом ваш.
- Пять комнат? - удивился я. - Там, наверное, человек десять живут?
- Что такое вы говорите? Глупость. Там живет только одна Катя и ее придурок.
- Кто?
- Витька-сыночек, уголовник и наркоман. Ему давно пора жить за колючей проволокой, подальше от приличного общества.
- А отчего ж продают?
Старуха глубоко затянулась и отбросила окурок. Выпустила из жирного чрева хвост синюшного дыма, закашлялась и ядовито прошипела:
- Говорит, в деревню к отцу поедет, под Саратов, вместе со своим придурком Витей. Вон он вылупился, паразит.
На открытой веранде стоял мой мучитель и палач Витек. Был он хмур и озабочен. Подтянув спортивные трусы, он подошел к турнику и, помедлив секунду, сильно и резко бросил литое тело на перекладину.
Я сидел, с удовольствием наблюдая, как легко, без напряжения послушные мышцы вертят, кидают, подтягивают красивое тело в ярком свете еще свежего утра. Открутив на турнике, он занялся избиением кожаного, набитого опилками мешка, имитирующего фигуру человека. Молотил он ногами так, что я удивлялся прочности мешка. На какой-то миг Витек вдруг замер, открыл пасть, закрыл и на глазах начал наливаться злобой. Палач заметил свою жертву.
- "Тореадор, смелее в бой, тореадор, тореадор!" - фальшиво гнусавил я, уже открывая калитку.
И, точно бычок, подскочив на месте, Витек кинулся на меня, мечтая пяткой заехать в ухо. Рассчитал я правильно. На уровне плеча перехватив его нижнюю конечность, я погасил удар и, с чувством прижав его пятку к себе, ударил на излом в коленный сустав, сильно и не без удовольствия. Парень заорал непроизвольно и естественно. Наверное, было очень больно, потому что по дорожке он крутился волчком минут пять.
Уже выскочила на веранду молодая еще, красивая женщина в ночной рубашке, с всклокоченными со сна волосами. Сразу оценив ситуацию, она схватила топорик и бесстрашно пошла на меня, готовая отомстить за неразумное свое чадо.
- Спокойно, Катя, - отступая к калитке, бодрился я. - Домик пришел покупать, а он мне ногой в ухо, - кивнул я в Витькину сторону. - Отчаянный у вас сын.
- Витьку моего... да я тебя! - Но баба уже стала соображать, бросила топорик и покудахтала к птенчику. - Витенька, мальчик, где болит?
- Да иди ты отсюда! Сами разберемся. - Парень перестал кататься и сел, оглядываясь вокруг мутными от боли глазами.
- Как же я тебя оставлю, маленький ты мой? - видя на глазах пухнущее сыновье колено, ворковала маманя. Видела бы она, с каким удовольствием ее "маленький" варил мне яйца. А колено я разбомбил ему прилично, видать, что-то порвал. Жаль! Мне он нужен дееспособным.
- Да иди ты в дом, все нормально!
- Ага! - согласился я. - Мы больше не будем.
- Иди, иди, принеси мне штаны.
Сказал это Витек как-то уж очень с нажимом. Мне не понравилось. И когда Катя приволокла джинсы, буквально выдрав их у нее из рук, я извлек из кармана газовый пистолет.
- Ай-я-яй! Ребята, давайте жить дружно.
- Чего тебе надо? - сорвался Витек.
- Пообщаться.
- Уже общнулись!
- Но ты-то не все мне сказал.
- Мать, иди. Свари кофе, позавтракаем.
- А он? - пальчиком, как на рептилию, указала на меня неизвестно когда успевшая привести себя в порядок брюнетка
- А я человек воспитанный, Катя. Я пяткой по уху бью, только разобравшись.
- Если хоть пальцем его тронете, звоню в милицию!
- И я отдаю им незарегистрированный газовый пистолет вашего сынишки, которым он хотел меня удушить.
- Докажите!
- Посмотрите напротив. Там давно сидит тетя Софа и все видит.
По обе стороны тети Софы уже сидели еще две костлявые товарки и с видимым удовольствием, стараясь не пропустить даже мелочи, наблюдали за нами.
- Идите и ничего не бойтесь. - Я открыто улыбнулся Катерине, искренне желая успокоить ее и понравиться.
Нехотя она скрылась за дверью.
- Красивая у тебя мать, Витек.
- Ты это мне брось, без тебя знаю. А про маманю будешь вякать, я тебе там не только сварю, вообще оторву. Усек?
- Усек, усек, "черный пояс". Давай поговорим.
- Баксы верни, или мы тебя тут и закопаем. Ромка все отлично сделает. Больно, правда, но качественно, без брака. Ему только в руки попадись - и можешь быть спокоен. Замочит классно. Красиво и артистично. Тебе самому понравится.
- И как же? - заинтересовался я.
- Пусть это будет для тебя маленьким сюрпризом.
- Ты уже успокоился?
- А что мне волноваться?
- Значит, все поймешь и все вспомнишь?
Чем больше я с ним говорил, тем сильнее убеждался, что психом он бывает только при удобных для него обстоятельствах. Группируясь, Витек попытался встать, но тут же, вскрикнув, шлепнулся на задницу
- Помоги хоть на дастархан сесть.
- Нет, не верю я тебе, ножом еще пырнешь. Ползи сам.
- Откуда нож?
- Может, в плавках.
- Очень остроумно, господин Гончаров.
На трех конечностях он поковылял к дастархану, угол которого торчал из-за дома, а когда вскарабкался, я повторил вопрос:
- Будем говорить?
- С парнями бы побазарить. Я позвоню?
- Не надо. Сначала я тебе рассказываю все, что знаю, что видел. Потом рассказываешь ты... Годится?
- Гони баксы.
- Ты что, идиот? Рассуди здраво. Если бы я вас нагрел, был бы у меня резон появляться здесь?
- А черт тебя знает!
- Не тебя, а вас. Ты мне начинаешь надоедать своей невоспитанностью и неуважением к старшим.
- Рассказывай... те!
В общих чертах, не вдаваясь в подробности, я нарисовал ему в хронологической последовательности события, произошедшие со мной. Видимо, он поверил, потому что стал уточнять некоторые детали нашего совместного путешествия. Подробно расспросил об инциденте с блондинкой. Катерина вынесла кофе и бутерброды. Тревожно-изучающе оглядела меня и не торопясь ушла, укачивая на бедрах и плечах то ли свое, то ли мое либидо. Может, наше.
- Ты, козел, рога обломаю! - Вне себя от злобы Витек крутился в углу дастархана. - Куда глаза пялишь?
- Успокойся, малыш! Твоя очередь.
- А за воротник не хочешь?
- Оставь себе, может, еще сгодится. Рассказывай, зема. - Я дружески хлопнул его по разбухшему багровому колену, и он заверещал, как краснокожий на тропе войны.
Тут же на веранде показалась Катерина. Угрожающе раздувая ноздри, она двинулась на меня.
- Все нормально, маман, канай в комнату. Мы тут почирикаем пока. - Он как-то подозрительно подмигнул ей, и она, словно мгновенно усвоив все, тут же исчезла.
Гончарову, то бишь мне, как я понял, готовили а-та-та по голой попе. Виду я не подал, только уселся поудобнее, чтобы шире был обзор. Так что в поле зрения оказались вход во двор и веранда. Краем глаза я видел Витька. Он находился правее, чуть сзади. В доме громко заработал телевизор. Незаметно открыв кейс, я включил магнитофон, поставив приоткрытый чемоданчик между нами.
