После свалившегося как снег на голову наследства Володя даже махнул рукой на эти долги. Однако получить их обратно, конечно, не отказался бы. И все же Соня никак не могла себе представить, что совершить убийство мог один из должников.
Один из них — Александр Тимошин, приличный семейный человек, не очень удачливый бизнесмен, всеми и всегда облапошиваемый. С него, как говорится, взятки гладки.
Второй — Бурдовский Сергей — был фигурой темной и мрачной. Этот человек непонятно чем занимался и сначала очень дружил с Володей Целиковым, а потом, как это нередко бывает, «деньги раздру — жили».
От Сони я получила точные адреса обоих должников, а также адрес бывшей Володиной жены, которая заведует большой джинсовой секцией в известном магазине.
На этом наша беседа прервалась: позвонила Сонина мама, и безутешная вдова срочно должна была отправляться к горюющему скопищу родственников. Ей предстояло взвалить на свои хрупкие плечи весь груз организации похорон.
Мне же оставалось лишний раз напомнить ей, чтобы была предельно осторожна, никуда не совала носа, одна никуда не ходила и держала сына у бабушки. Соня клятвенно пообещала мне с соседом не общаться, а по улице ходить только в сопровождении двоюродного брата.
Я покинула квартиру Целиковых, размышляя обо всем услышанном. Особенно меня настораживало подозрительное Володино окружение. И среди этих людей почему-то меня заинтересовала Света. Та самая, от которой он вышел и нашел свою смерть.
Чуяло мое сердце, что именно эта темная лошадка сыграла во всей этой истории немалую роль. Абзац и Света сразу же начали терзать мою душу смутными предчувствиями. И если в отношении Абзаца мое мнение и может быть предвзятым, то эта Света, лично мне ничего плохого не сделавшая, все же наполнила мое сердце недоверием.
А в своем недоверии я редко ошибаюсь…
Я вышла из подъезда Целиковой и сразу же увидела, как зеленый «Крайслер» плавно разворачивается и выезжает со двора. Решение созрело мгновенно — немедленно надо вывести Абзаца на чистую воду.
Мою «девятку» он прекрасно знал, поэтому пришлось воспользоваться такси, дав «Крайслеру» время повернуть за угол.
Мне досталось прекрасное государственное такси. Видавший виды водитель совершенно невозмутимо отреагировал на мою просьбу следовать за указанной машиной. Так же равнодушно он вел себя во время моих маскировочных перевоплощений, когда я, достав из сумки белокурый паричок и набор косметики, быстро превратилась в этакую легкомысленную девчонку из Заводского района.
Мои обтягивающие черные брючки, ботинки на тонких каблучках и короткая кожаная куртка составляли универсальный наряд тарасовских девиц. Если Абзац и обратит на меня внимание, то именно как на одну из них, и не более. Это и требовалось.
— За мужем, что ли, следишь? — весело спросил меня таксист.
— Угу, — промычала я, обрисовывая губки.
За одним мужем я уже следила… до самого конца. Ох, не доводит до добра слежка за чужими мужьями — еще вчера была я птица вольная, хоть и безденежная. А сегодня вот ношусь сломя голову по городу по следам криминальных элементов.
Мои размышления о безвременной кончине чужого мужа, а заодно о бренности всего земного и суетности мирской жизни были внезапно прерваны. «Крайслер» резко припарковался у обочины, и из него выпрыгнул Абзац, щелкая сигнализацией.
Мы тоже остановились немного поодаль. Я расплатилась с многоопытным водителем и двинулась по следу. Абзац пересек проспект. Его путь завершился в обычном «бистро», где приличные представители среднего класса с аппетитом поедали в обеденный перерыв свои мини-салатики, тарталетки, равиоли с грибочками и прочие изыски привозной европейской кухни.
Кафешка, на мое счастье, была основательно заполнена, так что я смогла бы занять неприметное местечко где-нибудь в уголке. Но не успела… То, что я увидела в следующие секунды, буквально потрясло меня.
Я видела через оконное стекло кафе, как навстречу Абзацу с тарелочками в обеих руках шла та самая Света — брюнетка из «Опеля»!
Да, сегодняшний денек полон сюрпризов — застукать обоих своих подозреваемых сразу в одном месте и в такой непосредственной близости!
Под прикрытием широкой кожаной спины какой-то тетки бухгалтерского вида я вошла в «бистро» и встала в очередь за пирожными.
Разумеется, их встреча была запланированная и, судя по всему, происходила не в первый и не в пятый раз. Они расположились за угловым столиком и соединили над ним свои головы — рыжую и черную.
Выражение лица женщины и ее раздраженные жесты и даже притопывание ножкой наводили на мысль о происходящем между ними споре.
Я изнывала от жгучего интереса, мечтая подтолкнуть стоящую впереди тетку коленкой под зад, чтобы побыстрее продвинуться к кассе. Наконец мне это удалось без применения физической силы, я взяла себе мороженое и пристроилась с ним за соседним столиком рядом с двумя жующими подростками.
Абзац и загадочная брюнетка находились совсем рядом, и до меня доносился их громкий шепот, переходивший порой в громогласную перебранку с употреблением ненормативной лексики.
И несмотря на то, что оглушительный хруст чипсов, производимый моими соседями по столику — тинейджерами, сильно мешал мне до конца разобрать, о чем говорила интересующая меня парочка, кое-что я все же услышала:
— Как ты теперь предстанешь перед ним? Я, конечно, знала всегда, что ты недолеченный имбецил, но существуют же все-таки какие-то рефлексы, инстинкт самосохранения, наконец! Ты, гнида, подставил себя и меня! Но меня Дато пальцем не тронет, а вот что будет с тобой — мама дорогая! Я слагаю с себя всякую ответственность — ты сам подписал себе приговор. А главное, запорол такое дело, такое дело! Говорила я Дато: Абзац — идиот, Абзацу ничего доверить нельзя, но ты, сука, влез сам, сам напросился!
Абзац понурил голову, почти уткнув нос в одноразовую тарелку с равиолями, и со страдальческой гримасой что-то невнятно мычал. Света, перестав шептать, говорила уже в полный голос, который оказался неожиданно низким и хриплым и совсем не был похож на тот жеманный щебет, который предназначался Целикову.
Теперь она грубо басила, напоминая интонациями и всем своим обликом атаманшу разбойников из мультфильма «Бременские музыканты». Ее черная кожаная одежда и большое количество массивного золота в виде цепей-веревок и огромных серег-колец общему впечатлению не противоречили.
Хотя Светина талия пока оставалась довольно тонкой, в этой женщине уже угадывалась будущая внушительных габаритов бабища. Ее бюст возмущенно вздымался, заставляя подпрыгивать золотые веревки с крестами и кулонами.
— Ну, сегодня будет сходняк, и тебе, Абзац, придет конец! Сам Дато лично будет разбираться — почему ты проморгал врача!
Я для отвода глаз ковыряла ложкой мороженое, и в этот момент чуть не вывалила его на пол. У Светы, Абзаца и меня есть только один общий знакомый врач, и о нем как раз шла речь. Абзац подал слабый голос с видом пятиклассника, которого застукал с бычком в сортире лично директор школы…
— Я… ты же знаешь, я — ничего!.. Он же от тебя вышел — меня там и близко не было! Я с Дулей на пару как раз для тебя новый офис подыскивал, и даже не знаю, что там и как!
— Не знаешь?! Не знаешь, урод ушастый! — зашипела возлюбленная врача, враз окончательно охрипнув от сильного душевного волнения. — А кто знает, я тебя спрашиваю?
— Пусть Дато и разбирается — он главный! Жираф большой — ему видней. А я — лицо исполнительное! — осмелился вставить Абзац.
Его испуганный вид доставлял мне несказанную радость, а Светины «ласковые» слова и обращения, адресованные ему, были просто как целительный бальзам на рану.
— Лицо?! Ты — лицо исполнительное?! Рожа ты тупорылая! Тебя давно пора превратить в мокрое место, — заключила Света, уже спокойно констатируя неопровержимый факт, под которым я бы с удовольствием подписалась. — Тебе было оказано высокое доверие: сделать хоть одно дело приличными законными методами. Это ведь тебе русским языком объясняли.
— Да я что? Я так и делал! Я понятия не имею, кто его… — Абзац изо всех сил выкатывал глаза, надеясь убедить в своей поистине невиновности и вообще непричастности ко всему происходящему.
— Не ори, имбецил, — бросила Света, беспокойно оглядываясь.
К этому времени тинейджеры меня покинули, оставив перед моим носом натюрморт из разодранных пакетиков и порванных на мелкие клочки салфеток, а также остатков креветочного салата, размазанного по столу. Я забеспокоилась, как бы мне не привлечь к себе внимание, тогда, чего доброго, Абзац меня узнает!
Я отвернулась, достала зеркальце и принялась рисовать разноцветными карандашами линии на веках и губах, меняя черты лица до неузнаваемости. В этом парике и с таким макияжем меня не то что Абзац — родная мама бы не признала.
