Мы жевали рыбу, запивали ее родниковой водой и болтали, а земляки-благодетели мчали наш грузовик к вожделенной мастерской.
…Через час-другой быстрой езды юный любитель пива с чухонью забеспокоился:
— Что это они без остановок шпарят? Размяться бы надо…
— Посигналь, — пожал плечами Лешка, доставая из бездонной сумки очередную рыбину.
Володя посигналил.
Экипаж «локомотива» нашего автопоезда не внял гудку своего пассажира-земляка.
Володя посигналил еще — с тем же успехом.
— Вот, блин! — ругнулся он. — Оглохли они там, что ли?
— Ты забыл, какой у них двигатель? Да еще нас волокут! — объяснил Алексей.
Владимир покраснел и сказал, не глядя в мою сторону:
— Ну, Леха, удружил ты своей рыбой… Сколько можно водищи-то хлестать! Отлить пора!
Мы с Алексеем невольно хмыкнули.
— Терпи, казак! — вздохнув, посоветовал своему юному другу умудренный опытом сотрудник охранного предприятия «Щит».
— Мог бы терпеть — молчал бы, — угрюмо буркнул наш водитель, упорно глядя прямо перед собой.
— Как же быть? — вслух задумался Алексей и, помолчав минутку, рубанул: — Ладно. Сейчас по-своему посигналю.
Я не поверила своим глазам: Лешка выставил в открытое окно дуло своего помпового ружья и шандарахнул — раз, другой.
Автопоезд покатил еще быстрее.
Володька, застыв лицом, вцепился в руль обеими руками…
…Его мучения окончились минут через пятнадцать, когда мы подъехали к какой-то обшарпанной мастерской. Наш несчастный шофер еще на ходу выскочил из машины и помчался к ближайшим кустам.
Экипаж грузовика-буксировщика в составе двух деревенского вида мужичков начал расстыковывать сцепку.
Алексей, поблагодарив их за помощь, поинтересовался:
— Мы вам гудели — не слышали?
— Не-а, — качнул головой тот, что стоял ближе, и достал сигарету.
— И выстрелов не слышали?
— Ну! — чиркая спичкой, подтвердил Володькин знакомый. — Слышу: стреляют где-то сзади. Дай-ка, думаю, на всякий случай газку прибавлю… — Шофер затянулся.
— Это мы вам знак подать хотели. — Алексей в сердцах махнул рукой. — Володьке приспичило, чуть не умер парень!
— Н-ну н-надо же! — растягивая согласные, сокрушенно и степенно удивился наш собеседник.
Подошел счастливый Владимир. Земляки похлопали его по плечу, прося прощения, и оставили нас ремонтироваться, а сами умчались.
На наше счастье, ремонт оказался недолгим, и уже через час мы опять выехали на свою дорогу.
Володя гнал, наверстывая упущенное время, и опять начался «вибромассаж».
Когда «КамАЗ» на полном ходу «поймал» особенно глубокую рытвину, я вдруг задохнулась от боли.
В левый бок мне словно вонзилась ледяная игла.
Папа долго уговаривал меня порулить. Я отказывалась: было страшно в первый раз садиться на водительское место…
Отец мечтал о машине полжизни, но купил, только получив наследство родителей. Белые «Жигули» пятой модели стали, как это бывает очень часто, его гордостью, его любовью… А я относилась к автомобилю утилитарно — капризная, шумная и вонючая железяка, которую следует терпеть лишь потому, что она позволяет быстро куда-нибудь добраться. Это потом к основной функции самоходных телег в моих глазах добавились вопросы престижа, эстетики, материальной ценности… А тогда, в детстве, я просто видела, как папа дорожит своим приобретением, как сокрушается, прозевав кочку или неудачно переключив скорость, как злится, когда кто-то нарушает правила.
И я больше боялась не встречных машин, а рытвин на дороге. Каждую «пойманную» мной ямку он комментировал горестным возгласом. Я очень хорошо его понимала, но, согласитесь, реагировать и на дорогу, и на отца-пассажира — занятие, как говорила одна историческая личность, архисложное, особенно для юного создания.
Первое, чему я научилась, — жать на газ. Машина легко набирала скорость, а я поначалу этой скорости не чувствовала и не ведала страха. Точно так же потом шло дело при освоении дельтаплана: первый страх я начала ощущать года через два после начала полетов.
Словом, «Жигули» резво мчались вперед по пустынной дороге, а я путалась в педалях сцепления и тормоза, все время забывая, когда и как надо переключаться на другую передачу. У меня получалось что-то одно: либо я следила за скоростью и правильно переходила с низшей передачи на высшую и обратно, либо аккуратно объезжала выбоины. На все сразу внимания не хватало, хоть тресни.
В общем, водить машину толком я тогда так и не научилась. Ямка, в которую угодил теперь наш «КамАЗ», напомнила давнишние уроки вождения…
…а кинжальная боль в боку напомнила недавний рукопашный бой.
Тот удар я пропустила, блокируя нож левой рукой. Это было зимой, я возвращалась из гостей что-то около двенадцати. На очередном перекрестке из стоявшей на противоположном углу темно-зеленой «шестерки» выскочили и помчались ко мне трое чернявых парней в коротеньких кожанках — как я ненавижу эти короткие куртки, бандитскую униформу!
Один, подбежав, стал молча и довольно грамотно махать ногами, у второго оказалась в руке гибкая телескопическая дубинка с утяжеленным концом, а третий выхватил нож. Ребята вели себя как слегка пьяные, но перегаром от них не пахло — может, «ширнулись»? Впрочем, тогда я думала не об этом, а о том, что не сообразила сбросить свое длинное пальто из плотного драпа.
Однако пальто сослужило и добрую службу. Полноценного блока у меня не вышло, но вот рукавом пальто я лезвие поймала — правда, при этом слегка поранив ладонь. Дальше я схватила чернявого за руку и крутанула, вырывая нож и стараясь в то же время закрыться от удара ногой, который наносил второй нападавший, да при этом еще уйти от дубинки третьего. Последнее, увы, не удалось (и на Танюху бывает проруха!) — цилиндрический набалдашник проехался мне по ребрам.
Если бы не пальто, по крайней мере одно ребро он мне бы сломал. А так я только задохнулась от боли, но устояла и не пропустила больше ни одного удара.
Первый злодей, лишенный холодного оружия, с вывихнутой рукой полетел наземь. От двух других я отскочила, потом еще отскочила — и все-таки освободилась от дважды спасшего меня пальто.
Сразу стало легче. Очередной удар ноги я встретила во всеоружии: провела классический блок-захват, свалила чернявого каратиста под ноги обладателя дубинки и по всем правилам добила, пока третий любитель отнюдь не единоборств готовился броситься в очередную атаку.
Кроме своего телескопического оружия, третьему «смельчаку» похвастать — в смысле навыков рукопашной — оказалось нечем. Едва мы с ним остались с глазу на глаз, я легко ушла от очередного взмаха пружинящей железки, перехватила сжимавшую оружие руку, буквально выломала из вражьих пальцев дубинку и по-айкидошному продолжила траекторию ее движения. Вслед за рукой вниз и в сторону полетели остальные части тела моего оппонента, а когда полет завершился, я от души прошлась каблуками по своему главному обидчику — разозлил он меня!
Я взглянула на своих врагов, держа в руках трофейный арсенал, и, видимо, это зрелище произвело на них сильнейшее впечатление: один из любителей коротких курток сказал своим:
— Ну че, пошли?
Мнение остальных оказалось иным: они не пошли, а побежали к своей «шестерке»…
Нож я потом выкинула, а вот дубинку приберегла. Не скажу, что на память — с тех пор нет-нет да и кольнет в боку — вот как сейчас!
…Мало-помалу игла в боку растаяла, опять стало можно дышать. Но появилось явственное стремление занять горизонтальное положение.
— Ребята, — сказала я, — вы позволите даме прилечь?
— Валяй, — разрешил Алексей. — В машине укачало или в небесах?
— ТАМ укачивает только в болтанку, темень ты полярная, — заметила я назидательно, укладываясь на уже привычный лежак.
Вытянутые ноги, оказывается, очень способствуют закрытию глаз — кто бы мог подумать! Я, проверив экстрасенсорные «дозоры», уже стала задремывать, когда Володька произнес вопросительно:
— Возьмем, что ли? Уж больно видуха у него несчастная.
— Давай, — согласился Алексей, — пока место есть. Скалымим!
Они засмеялись, шофер затормозил, и в кабину забрался, бормоча слова благодарности (я полюбопытничала, привстала со своего ложа), какой-то помятый — с похмелья, что ли? — низенький мужичонка с видавшей виды болоньевой сумкой.
— До Подлесного мне, — назвал помятый пассажир пункт назначения.
— Это далеко? — уточнил наш водитель.
— Да нет, тут рядом, километров десять, — ответил мужик. — Я бы пехом, да ходок из меня теперь плохой.
— Болеешь? — сочувственно поинтересовался Алексей.
— Не, упал, и кобыла укусила, — объяснил неважнецкий ходок.
— Хорошо, не акула, как в той песне! — хмыкнул Володя. — Как же она тебя тяпнуть умудрилась?
