– Это невозможно! – сказал он, посмотрел несколько секунд в ее ошалевшее от шока лицо, повернулся и удалился.
«Черт побери!» Лариса даже подпрыгнула в кресле. Как можно так распускаться?! Хватит, черт возьми! Хватит!
И она с силой ударила обеими руками по подлокотникам кресла. Одного удара ей показалось мало, и она повторила еще раз. Руки сразу заболели, а правая даже онемела.
Лариса почувствовала, что стало чуть легче. Иногда стоит так на себя разозлиться, чтобы преодолеть возникший кризис.
«Ну, ничего, ничего, – решила она. – Надо выпить кофе и включить аналитические способности, которыми я так славилась». Вместо того чтобы закатывать истерику, нужно было давно спокойно поразмыслить над ситуацией. Но эмоции являются врагом мысли, и слава богу, что сейчас они ушли на задний план.
Лариса прошла на кухню и включила свет, и это действие оказалось символическим. Яркий свет английского торшера, заливший кухню, показался ей добрым и ласковым. Он словно подбадривал ее, советуя не сдаваться и идти дальше.
Она быстренько приготовила кофе, достала из холодильника новый салат, вошедший в репертуар «Чайки» только с прошлой недели.
Попробовав ложечку, она подумала, что хорошо бы сюда добавить побольше лимонного сока – вкус от этого стал бы насыщеннее и оригинальнее. Надо будет завтра сказать об этом шеф-повару.
Мысли на кулинарные темы вернули Ларису в нормальное расположение духа. Она почувствовала, как интерес к жизни возвращается. Что ж, может быть, правы те, кто заявляет, что телесное и духовное в человеке очень взаимосвязаны. В здоровом теле – здоровый дух. Есть нечто справедливое в этом утверждении.
Лариса утолила голод и повеселела. Кофеин проник в мозг, заставляя застывшие было в неподвижности молекулы разума шевелиться.
* * *
Как ни странно, после этой истерики она очень хорошо выспалась и утром поднялась в боевом настроении.
Она приехала в ресторан одновременно со Степанычем, что бывало крайне редко. С самого утра Лариса решила прогнать одолевавшие ее мысли о Владимире и настроиться на деловой лад.
Однако это не очень удалось. Виной тому неожиданно оказался Степаныч, который встретил ее хмуро и неприветливо:
– Лариса Викторовна, а Динка-то моя совсем с ума сошла!
– То есть?
– Нашла какого-то старого пердуна и влюбилась в него. Вернее, не влюбилась, а так… – Степаныч махнул рукой, показывая таким образом, что не желает продолжать эту тему. – Я же просто так этого дела не оставил, после того как ты мне сказала, что она увольняется. Все разузнал… Собственно, из-за любви этой, ети ее мать, она и уволилась. Рассчитывает, видать, на что-то… Словом, шалава какая-то растет, прости господи! – Степаныч перекрестился.
Лариса удивленно подняла брови. Это выглядело совершенно не в его стиле, так как Городов отличался критически-негативным отношением к религии.
– А кто он такой, этот ее хахаль-то? – спросила Лариса чисто машинально.
После того, что произошло вчера, ей было совершенно неинтересно, кого нашла там себе Дина, и вообще проблемы семейства Городовых ей были абсолютно до фонаря.
– Она у меня довольно скрытная особа, – посетовал Степаныч, почесывая затылок. – Блюдет, как говорится, суверенитет личности. Никого туда не пускает. Поэтому ничего сказать тебе определенного не могу. А вот и она сама!
Степаныч повернулся к входной двери, в проеме которой, грациозно покачивая бедрами, показался стройный силуэт теперь уже бывшего экономиста ресторана «Чайка».
– Привет, ты что, за расчетом? – спросил он, когда она приблизилась.
– Да! Здравствуйте, Лариса Викторовна!
Весь вид Дины говорил о том, что у нее прекраснейшее настроение и ничто в мире в это утро не может его испортить.
– Скажи, что за хахаля-то ты себе завела? – спросил Степаныч.
– Ну что это такое! – взвилась Дина, стреляя глазами в Ларису. – Ты бы еще спросил, когда я последний раз занималась любовью! И где я вчера была с десяти до двенадцати… Хорошо хоть, что не все мужики такие, а то вообще пропасть бы можно было! – И она, снова посмотрев на Ларису, будто ища у нее поддержки, гордо отвернулась и направилась в сторону бухгалтерии.
– Вот видишь! – кивнул в ее сторону Степаныч. – Вижу, – равнодушно согласилась Лариса.
Она вздохнула и пошла на свое рабочее место.
Провозившись минут двадцать с документами, она вдруг почувствовала, что голова ее занята совсем другим. Цифры перед ее глазами были настолько неуместными и ненужными, что само их присутствие казалось какой-то злой шуткой.
Она начала вдруг представлять свою встречу с Володей, когда все выяснится и он приедет назад. В том, что так будет, она не сомневалась. У Геннадия Андреевича все-таки есть определенные возможности, чтобы достать скрывшегося человека. А если даже и нет, то за дело возьмется сама она, Лариса. У нее несколько раз весьма неплохо получалось раскручивать самые неожиданные и порой криминальные ситуации. Она придумывала самые разные слова, тут же моделировала варианты его ответов и хлестко била в ответ. Потом картины будущего стали сменяться прошлым – как им хорошо было вдвоем, какую нежность излучали его руки и взгляд тогда, весной, в мае. Они гуляли вместе по набережной и пили шампанское на скамейке, прямо как в далекой зеленой юности.
И что же – все это было напрасно? Напрасными были прогулки ночью, овеянные апрельской свежестью, когда они взобрались на гору и наблюдали оттуда огни спящего города? Напрасными были ожидания Ларисы, когда она готовила к его приезду самые необыкновенные блюда?
Она раздраженно достала сигарету и закурила. Пока ее хватило только на это. Дым благородного вирджинского табака слегка приглушил ее боль. Все приходилось начинать сначала. Ей надо было скорее выбраться из того состояния, куда она сама себя загоняла непрерывными думами о предавшем ее любовнике.
Может быть, последовать совету мудрых китайцев и ждать, пока все разрулится само? Если ты не можешь повлиять на ситуацию, то необходимо сидеть и ждать? Может быть, все повернется так, а может – эдак? Все равно ведь нет никакого проку в каких-то импульсивных действиях…
Но нет! Это было не в характере Ларисы! Ей больше импонировал активный подход.
Она стукнула кулаком по столу, дав выход накопившейся агрессии, и твердо решила сама заняться поисками пропавшей парочки, несмотря на то что в свое время зареклась попадать в различного рода приключения с криминальным окрасом. Здесь случай был совершенно другой, поскольку затрагивал ее лично: она окончательно уверилась в том, что с Владимиром что-то случилось. Или может случиться.
Ей вдруг еще раз явилось его лицо, горящие глаза и фраза «Это невозможно!». Но сейчас эти слова неожиданно приобрели для нее иной смысл. Она ощутила, что Путов ее не обманывает. Вспомнив в мельчайших подробностях их последнюю встречу, она поняла, что это просто абсурдно. Да и какой смысл ему обманывать ее? Лариса никогда его не удерживала, не связывала обещаниями, не пыталась претендовать на большее, чем периодические встречи. Если она вдруг стала его тяготить и он хотел бы порвать с ней все отношения, то так бы и сказал, не боясь никаких претензий с ее стороны.
Наконец-то став рассуждать здраво, она пришла к выводу, что пора выезжать и разбираться в этой истории самой. В том, что дело нечисто, она уже не сомневалась. Только теперь ею руководила не слепая женская ревность, а здравый смысл и желание помочь близкому человеку.
Она поправила прическу и решительно вышла из кабинета. Проходя в зал, чуть было не столкнулась с Диной, которая только что получила расчет в бухгалтерии и спешила к выходу. Она снова улыбнулась Ларисе. Та, несмотря на крайне мрачное настроение, тоже выдавила из себя улыбку.
Дина, закинув сумочку на плечо, весело пошла вперед. Лариса, повинуясь уже чувству чисто женского любопытства, последовала за ней. Она вышла на крыльцо и проводила Дину взглядом. А та, перейдя на противоположную сторону улицы, нацепила темные очки и села в черную «Ауди» с тонированными стеклами.
«Да, тачка, что и говорить, крутая», – отметила Лариса. Она машинально бросила взгляд на шофера. Он поразил ее совершенно круглым лицом и рукой в наколках. Весь его вид говорил о том, что этот человек не понаслышке знаком с миром, который, в зависимости от конкретной местности и социального среза, в России называют блатным, гоблинским или криминальным.
Лариса вздохнула и отвернулась. Какая там, к черту, любовь? Деньги одни у девчонки в голове, и так ясно! Степаныч был прав.
Ну что ж, бог ей судья. А вот у Ларисы с Володей была любовь. «Или нет?» – вдруг снова закралось в душу сомнение.
Стоп… Лариса вдруг вспомнила о сыне Путова, который был на три года младше Насти и воспитывался его родителями. Она порывисто бросилась обратно в ресторан, вошла в свой кабинет и открыла записную книжку. Наконец нашла номер телефона родителей своего возлюбленного и быстро схватила аппарат.
