На пятнадцать минут партии едва ли не вся набережная, весь городок, казалось, онемели – под молчаливой луной и вечными звездами звучала и царствовала какофония Стравинского, а вся аудитория словно перестала дышать, завороженная магией дикого танца Алекса Мону.
– Магия, это самая настоящая магия! – завороженно прошептал Паскаль слева от меня, вздыхая.
С этим я готов был согласиться. Что ж, выходит, парень был прав, когда высокомерно задирал нос, говоря о своем шокирующем «сюрпризе»! Мне тут же припомнился и совсем недавний разговор с другим танцором – Пьером ле Пе из Лозанны, который заверял нас, что завтра легко переплюнет «выскочку Мону». Не в силах оторвать взгляда от пульсирующего действа на сцене, я криво усмехнулся: вряд ли кто-либо сможет переплюнуть этого парня!
Сенсационная партия Избранницы завершилась почти на самом краю помоста – на мгновенье тело Алекса жутковато свесилось со сцены, так что вся армия зрителей хором охнула, одновременно испуганно вскинув руки, чтобы «не дать» ему сорваться вниз. Мгновение затишья, потухший свет рампы, когда только лунная дорожка освещала неясный абрис тела…
И тут же зажегся яркий свет, танцор вскочил, торжественно подняв обе руки к небесам, а звонкий голос ведущего выкрикнул: «Приветствуйте воспитанника Парижской студии балета Марселя Брюно – великолепного Алекса Мону, исполнившего партию Избранницы из знаменитого балета Игоря Стравинского «Весна священная»!».
Наша скромная компания была примерно в курсе сюрприза Мону, а вот для всей аудитории набережной это был настоящий шок: женскую партию блестяще исполнил мужчина! Пару секунд раздавались нестройные хлопки, вскрики, чей-то робкий свист; и тут же все дружно поднялись на ноги, взрывом оваций и восторженными криками приветствуя талантливого танцовщика.
– Он гениален! Он просто гениален! – бурно аплодируя, полушепотом повторял Паскаль; при этом из его глаз безостановочно текли слезы. – Гениальный Алекс, истинный Избранник!
Да, с этим я мог стопроцентно согласиться. Бог мой, я, по собственной воле ни разу в жизни не посетивший ни одного балета, готов был присоединиться к восторженному плачу! Мое сердце ухало в бешеном темпе, а я и сам не смог бы объяснить, что ощущаю: восторг языческой энергии вперемежку со страхом смерти, страстное желание увидеть весь балет со всеми его персонажами и партиями?..
– Пойдем, мой дорогой, – Соня, шмыгнув носом, неожиданно подтолкнула меня к выходу, слово в слово повторяя мои собственные мысли. – Честное слово, после этого потрясающего выступления я не желаю ничего больше смотреть. Пусть смотрят другие, а мы с тобой лучше прогуляемся.
Между тем складные кресла импровизированного зала под открытым небом пустели – народ кинулся к сцене приветствовать гения. Все повторялось: как и в день триумфа Савелия, едва Алекс спустился со сцены, как его окружила восторженная толпа. Совершенно незнакомые люди тянули к взмыленному танцору свои руки, обнимали, целовали, протягивали листки для автографа. Ну, а блестящий от пота Алекс улыбался улыбкой усталого и абсолютно счастливого человека, который добился всего, чего желал.
В определенный момент в толпе восторженных лиц вдруг мелькнуло перекошенное лютой ненавистью лицо.
– О, боже мой! – с силой сжала мою руку Соня. – Посмотри! Это мальчишка ле Пе – похоже, он просто умирает от лютой зависти!
Мальчишка ле Пе стоял неподвижно в бушующем море поклонников Мону – пару секунд я видел его белое лицо, после чего он бесследно исчез, а я с облегчением перевел взгляд на Алекса, который только успевал подписывать программки фестиваля. Наблюдая за его мимикой и телом в наряде непонятного грязного цвета, я сообщил Соне свое последнее открытие:
– Послушай, дорогая, а ведь я понял, что наш гениальный Алекс имел в виду, когда говорил тебе о сюрпризе! Посмотри: ведь он – полная копия твоей «Избранницы» – или как там называется главная картина твоей выставки, где на первом плане лежит мертвое тело девушки?
Соня пару секунд с изумлением смотрела на меня, а потом неожиданно радостно рассмеялась.
– Бог мой, дорогой Ален, а ведь ты прав! И как я сама не поняла? Те же прическа, платье, те же ломаные линии тела…
Она вдруг мимолетно нахмурилась, замерла и тут же развернулась ко мне, лукаво грозя пальцем:
– Послушай, так, выходит, ты видел мои картины! Значит, все-таки заходил на выставку?! Вот это – настоящий сюрприз для меня! Мой Ален втихаря познакомился с моими работами. Браво!
И она заключила меня в свои пылкие и страстные объятия. Сами понимаете, я не стал уточнять, что на выставку так и не рискнул зайти, лишь по случаю бросив взгляд на одно-единственное полотно. В сущности, я ничего и не смог бы сказать, даже если бы искренне того желал – синеглазая Соня меня горячо целовала, а я не желал прерывать этот древний и священный обряд.
Чудесная ночь Монтре продолжалась. Мы с Соней, болтая ни о чем и обо всем сразу, дошли почти до конца набережной, развернулись и вновь двинулись по направлению к балетному помосту, где к тому времени звучали, доносясь до нас и сменяя друг друга, великие классические произведения, под дивные мелодии которых очередные участники исполняли свои партии.
Признаться, все это нас уже нисколько не интересовало: после потрясения от выступления Алекса Мону мы вдруг ощутили великую любовь друг к другу и ко всему миру, а потому бесконечно брели, плыли, летели вдоль освещенной фонарями и звездами набережной, ощущая немыслимое счастье просто от того, что рядом счастливо бьется самое родное сердце.
– Чудесный городок Монтре, – говорила дивным голоском Соня, тепло сжимая мою руку. – Кто бы знал, что я смогу ощущать себя счастливой просто так – потому что живу, потому что иду под руку с моим парнем! Еще вчера я была уверена, что счастье – хитроумное блюдо из бесконечного числа составляющих: творческий успех, кругленький счет в банке, отменное здоровье, красота… Не хватает хотя бы одного – и нет счастья.
Она вздыхала, утопала и таяла в моих объятиях, блаженно улыбалась, ощутив мои губы где-то в районе собственного темечка, продолжая проговаривать свой бесконечно счастливый монолог.
– Но все гораздо проще. Счастье – это идти рядом с Аленом… Даже нет! Счастье – это просто быть рядом с Аленом… Просто быть! А также счастье – это чудесно подмигивающие с небес звезды, теплые объятия сумерек, тихие вздохи волн спящего озера, ветерок и улыбающаяся Луна – конечно, все это тоже частичка великого счастья мира.
– В таком случае счастье вновь становится у тебя «хитроумным блюдом из многих составляющих»…
– Ну нет! Просто у меня не одно, а много счастий! Счастье идти в обнимку с Аленом, счастье быть в Монтре, счастье звезд и неба, луны и ветерка, фестиваля и музыки, творчества и успеха…
Клянусь, так мы могли бы бродить по набережной туда и обратно до самого утра, лопаясь от счастья и восхищаясь волшебством бытия. Могли бы, если бы ближе к часу ночи, когда со стороны балетного помоста стали доноситься фанфары – сигнал подведения итогов дня, – гениальный Алекс Мону не преподнес бы нам еще один, свой самый последний, поистине убийственный «сюрприз», адресованный лично Соне, которая первой его увидела.
… – Что это?
Она вдруг резко замерла на месте, и в то же самое мгновение беззвучно разрушился, исчез наш незримый дворец гармонии и счастья. Я проследил в направлении взгляда Сони и чуть крепче сжал ее плечи.
Картина прямо перед нами полностью повторяла то единственное полотно Сони, что я увидел одним глазом на выставке в Шильоне. На каменном парапете набережной неподвижно лежал Алекс Мону – копна убранной в хвост гривы волос в стиле Боба Марли, расхристанное платье Избранницы, ломаные, рваные линии рук и ног, мускулистость и худоба, счастливый оскал черногубого рта и мрачная бездна широко распахнутых в вечность мертвых глаз.
Я перевел дух.
– Спокойствие, только спокойствие, дорогая Соня! Похоже, теперь мы с тобой станем главной сенсацией фестиваля «Богема»: странные русские, которые каждый день совершают променад и находят по трупу. Чует мое сердце: перед нами – вторая жертва «Волшебного сна»…
Увы, я оказался прав на все сто: мы с Соней действительно стали героями дня. Не очень приятно, скажу я вам, оказаться в центре внимания благополучной общественности в качестве если и не главных подозреваемых в жестоких преступлениях, то очень уж подозрительных русских: второй день подряд славная парочка мило прогуливается по набережной, и каждый раз именно она обнаруживает мертвое тело!
…– Поделитесь своими ощущениями: возможно, вы предчувствовали жутковатые находки и шли на набережную с определенной целью…
…– На мой взгляд, вы просто идеально подходите на роль убийц! Соня Дижон создала выставку картин, одна из которых – полная копия смерти Алекса Мону; кроме того, Соня навещает родных в Швейцарии каждый год, а, стало быть, вполне могла…
