В двери возник Уолш.
– Сегодня утром Вик Роббинс слетел с моста в Пенсильвании. Погиб.
– Понятно, – губернатор повесил куртку на плечики. – Вот уж кто был настоящим кудесником. Я сделал заявление?
– Да.
– Послал венок?
– Пошлешь, как только мы будем знать, куда. И теперь в Уинслоу тебе нужно сказать что-то важное и значительное, чтобы попасть в вечерние выпуски новостей. Этот несчастный случай будет смотреться с телевизионного экрана.
– Естественно. И что я скажу?
– Фил и Пол стараются что-нибудь придумать.
– Каковы результаты?
– Расходы Пентагона.
– Черт, да о них говорят все, начиная с Эйзенхауэра. Только ему хватило ума упомянуть их в прощальной речи.
Уолш скрылся за дверью.
– Вам что-нибудь нужно, Кэкстон? – подал голос доктор Том.
– Да. Трансплантация мозга. Иди. И не возвращайся, пока не отыщешь подходящую голову.
Флетч последовал за доктором Томом.
– Останьтесь, Флетч, – остановил его губернатор. – Думаю, нам пора познакомиться поближе.
– Такое впечатление, что мы все – одна шайка, не так ли? – хохотнул губернатор Уилер, когда за доктором Томом закрылась дверь. – Гибнет один из главных помощников конкурента, а мы заказываем венок еще до того, как узнаем, куда его послать, – он опустился на стул, с которого только что встал Флетч, и указал тому на кровать. – В американской политике всего понемногуг тут и спорт, и показ мод, и загородный отдых, и деловые переговоры, – он наклонился, чтобы развязать шнурки башмаков. – Задавайте вопросы.
– Какие?
– Спрашивайте, о чем вашей дуще угодно. Человека легче узнать по вопросам, а не ответам. Кто это сказал?
– Вы, только что.
– Неплохой, однако, афоризм.
– Вопрос у меня простой.
– Валяйте.
– Почему вы хотите стать президентом Соединенных Штатов?
– У меня особого желания нет, – кандидат уже снял обувь и теперь менял носки. – Да вот миссис Уилер хочет быть Первой леди Соединенных Штатов, улыбаясь, он посмотрел на Флетча. – Чего вы так удивляетесь? Большинство мужчин стараются ублажить своих жен, не правда ли? Знаете ли, после десяти, пятнадцати лет работы многие подали бы в отставку и предпочли удить рыбку, если б жены не продолжали толкать их вперед и вверх. Или вы придерживаетесь иного мнения?
– Не знаю, что и сказать.
– Никогда не были женаты?
– Раз или два.
– Ясно, – губернатор переменил носки, надел башмаки, завязал шнурки, откинулся на спинку вращающегося стула. – Так вот, миссис Уилер принимала самое активное участие в двух избирательных кампаниях по моим выборам в палату представителей, в трех – на пост губернатора. Она много и с большой пользой для дела трудилась как в Вашингтоне, так и в столице штата. Карьеру делал не только я, но и она. Для себя, пять или шесть лет назад, я почувствовал, что имею шанс стать президентом, а потому сознательно двинулся в этом направлении. Я – политик, потому и венчать мой жизненный путь должно президентство. Так почему же не попытаться?
– То есть у вас нет твердой убежденности...
Губернатор заулыбался.
– Американский народ не ждет от своего президента твердой убежденности. Принципиальные люди опасны. Они неспособны править демократическим обществом, потому что не приемлют компромиссов. Люди, которые не могут поступиться принципами, сажают всех несогласных с ними в тюрьму. А потом могут взорвать мир. Вы этого не хотите, не правда ли?
– Может, я имею в виду не столь жесткие принципы.
– Насколько же они должны быть жесткими?
– В принципе...
– Послушайте, Флетч, государство – это хорошо отлаженная бюрократическая машина. Президент – дверная ручка, а бюрократия – сама дверь. Ручкой пользуются, чтобы открыть или закрыть дверь, поставить ее так или эдак. Но дверь, она остается дверью.
– И все эти разговоры насчет самого высокого поста в стране...
– Черт, самый высокий пост в стране – учительская кафедра. Учителя – единственные, кто отличается от всех остальных.
– Так почему вы не учитель?
– Дидактика, но не догма, вот основной принцип настоящего политика. Кто это сказал?
– Кроме вас, больше некому.
– Президент Соединенных Штатов должен быть хорошим администратором. Я – хороший администратор. Как, я надеюсь, и другие господа, поставившие перед собой ту же цель, что и я.
– И вам без разницы, кто победит?
– Мне – да. Но не миссис Уилер, – кандидат рассмеялся. – После моей последней фразы у вас глаза вылезли из орбит.
– Я удивлен.
– Но вы же не хотите, чтобы президентом стал честолюбец?
– Все зависит от того, куда направлено его честолюбие.
– Нет, я такой же, как и соседские парни. Получу работу, которую доверят мне люди, и буду ее выполнять.
– Похоже, вы морочите мне голову. Кэкстон Уилер рассмеялся.
– Возможно. Теперь моя очередь?
– Конечно. Какая очередь?
– Задавать вопросы.
– А я знаю ответы?
– Мы уговорились прошлой ночью, что я беру вас на эту работу с одним условием – выдвигать новые идеи. И перед тем, как заснуть, я все гадал, а какие же у вас идеи?
– Вы предъявляете ко мне высокие требования.
– Иногда можно узнать человека и по его ответам.
– Губернатор, я не думаю, что вас интересует политическая доктрина Ирвина Мориса Флетчера, шута и бумагомараки.
– Наоборот, еще как интересует. Я готов выслушать политическую доктрину любого. Рано или поздно мы набредем на что-нибудь ценное.
– Ладно, выкладываю, – Флетч глубоко вдохнул, но ничего не сказал.
Губернатор рассмеялся.
– Вывел вас на чистую воду, так?
– Нет, сэр.
– Тогда говорите. И забудьте о благоговейном ужасе. Я всего лишь один из тех, кто включился в гонку.
– Ладно, – Флетч вновь замолчал.
– Ладно, так ладно.
– Ладно, – в третий раз повторил Флетч и тут же выпалил. – Идеологии никогда не удастся создать мир равенства. Это под силу лишь техническому прогрессу.
– Поздравляю.
Флетч молчал.
В маленькой комнатке в хвостовой части автобуса кандидат пристально вглядывался в лицо Флетча.
– Технический прогресс преобразует мир?
Флетч молчал.
– Вы верите в технический прогресс?
– Я верю тому, что вижу собственными глазами.
– Так, так, – губернатор повернулся к запотевшему окну. – Всегда полезно прислушаться к мнению молодого поколения.
– Это не политическая доктрина, – пояснил Флетч. – Всего лишь жизненное наблюдение.
Губернатор все еще смотрел на окно.
– Емкое наблюдение.
– Я – репортер. И моя задача – наблюдать наше бытие во всех его проявлениях.
Сквозь запотевшие, покрытые снаружи слоем грязи окна проникал ровный серый свет. Те же грязь и водяной конденсат не позволяли любоваться окрестным пейзажем. Губернатор протер стекло. Грязь, однако, находилась по другую сторону окна, за пределами его досягаемости, а потому видимость не улучшилась.
– Включись в президентскую гонку, и ты увидишь Америку, – пробормотал кандидат.
Приоткрылась дверь, и в комнату отдыха всунулась голова Шустрика Грасселли.
– Что-нибудь нужно, губернатор?
– Да. Кофе. Черный.
– Сегодня вы уже выпили свою норму, – отрезал Шустрик. – Кофе вам не будет.
Голова исчезла, дверь закрылась. Кандидат и Флетч улыбнулись друг другу.
– Когда-нибудь... – начал кандидат.
– Почему вы зовете его Шустриком?
– Потому что он так медленно все делает. Медленно ходит. Медленно ведет машину. Более того, медленно прыгает на людей, – губернатор нахмурился. – Я могу во всем положиться на него, – он развернул стул, чтобы посмотреть Флетчу в глаза.
– Как дела в автобусе прессы?
– Не так хорошо, как хотелось бы. Есть личности, которые представляют для вас определенную угрозу.
– Неужели?
– Фредерика Эрбатнот и Майкл Джи. Хэнреган. Фредди – криминальный репортер «Ньюсуорлд», Хэнреган – «Ньюсбилл».
– Криминальные репортеры?
– Фредди умна, талантлива, истинный профессионал. Хэнреган мерзок и отвратителен. Будь моя воля, я бы не пустил его в автобус прессы.
– А может, попробовать его выгнать?
– У «Ньюсбилл» больше читателей, чем у «Нью-Йорк таймс» и «Лос-Анджелес таймс», вместе взятых.
– Да, но читатели «Ньюсбилл» предпочитают не афишировать себя.
– Если уж на то пошло, у «Дейли госпел» читателей еще больше.
– Чем мы привлекли внимание криминальных репортеров? Кто-то залез под юбку Фенеллы Бейкер?
– Вчерашнее убийство Элис Элизабет Шилдз оказалось вторым по счету за неделю, имеющим отношение к предвыборной кампании.
– Имеющим отношение? – переспросил губернатор.
– Возможно, они никак не связаны. Таково, на текущий момент, мнение чикагской полиции. Но велика вероятность и наличия такой связи. Достаточно велика, чтобы привлечь внимание Фредди Эрбатнот и Майкла Джи. Хэнрегана.
– Связи, – покивал губернатор. – С моей предвыборной кампанией?
