и вот уже два дня ничего не ел. Лекарша все пыталась понять: то ли у малыша жар, то ли он так страдает от зноя. От Баязета не отходили ни на шаг, Шекер Пара велела прислать аж трех кормилиц во дворец и сама их тщательно осмотрела. В ее огромной груди молока было мало, вот странность.
Шекер Пара надеялась, что все пройдет, как только на небе появятся тучи. Станет прохладнее, и Баязет поправится. Две ночи она почти не спала, но на третью не выдержала. Она уснула в своих покоях, велев рабам не спускать с Баязета глаз. Лекарша пристроилась тут же, у колыбели шехзаде, на топчане.
Похоже, что крепко спали все. Солнце, наконец, сжалилось и утром долго нежилось в перине белоснежных облаков, которые становились все гуще. Небо напоминало взбитые сливки, которые кое-как запеклись лишь к обеду, когда солнце все же проснулось.
«Сколько же я спала?» – в ужасе подумала Шекер Пара, открыв глаза. В покоях было непривычно тихо. Дремали рабыни, сладко посапывала лекарша, даже стража у дверей стояла с закрытыми глазами, а один всхрапнул так, что Шекер Пара услышала и невольно вздрогнула. Потому что этот звук был самым громким из всех, которые она услышала. И непривычно тих был Баязет.
Он и раньше-то не кричал, а лишь кряхтел, но какие-то звуки издавал, возясь в своей колыбели. Слух у Шекер Пара обострялся, когда она смотрела на кроватку сына. Теперь же тишина стала мертвой.
– Кто-нибудь, – она поняла, что голос осип. Никто даже не шевельнулся. – Айше! Зухра! Проснитесь же! Мой сын! Разбудите моего сына!
Лекарша вздрогнула и открыла глаза. Шекер Пара увидела, как женщина вскочила и метнулась к Баязету. Сама она не двигалась. «Еще ничего не случилось. Мне показалось. Это все от жары».
Но ведь прежней жары уже не было. Рабыни тоже проснулись и мигом обступили колыбель Баязета, закрыв его от матери. Шекер Пара, не двигаясь, лежала на своей огромной роскошной кровати и боялась спросить. Сказать хоть слово. Она все еще надеялась.
– Госпожа… – подала голос лекарша. – Шехзаде Баязет… Он умер…
– Не-е-ет!!! – по-звериному закричала Шекер Пара, обретя наконец голос. – Мой сын жив!!!
Она вскочила, но тут же пошатнулась. Перед глазами все поплыло. Утопленницы, освободившись из своих мешков, хохотали, показывая на нее раздувшимися пальцами:
– Ты больше никто! Твой сын мертв!
– Ваш сын мертв, султанша, – громко сказала одна из рабынь.
– Казнить, – процедила Шекер Пара сквозь зубы и подала знак евнуху. – В мешок ее. И лекаршу тоже.
– Опомнитесь, госпожа, – укоризненно сказала калфа, прибежавшая на крик. – Аллах на вас и так уже прогневался. Спасите то, что есть.
– У меня больше ничего нет! – Шекер Пара со стоном повалилась на кровать.
Ей вдруг стало плохо.
– Таз… – прохрипела она. – Быстрее… Меня сейчас стошнит…
…Валиде лишь развела руками:
– На все воля Аллаха.
Но Шекер Пара, стиснув зубы, видела, как змеятся в улыбке увядшие губы свекрови. Как открыто улыбается Турхан и даже дурочка Салиха светится от радости, не скрывая своих чувств.
Все кончено. Не быть Шекер Пара Валиде, нет у нее больше сына. Обманула гадалка. Наврал астролог. Вот кого надо казнить!
Отыскать этих двоих и привести! Немедленно!
– Да кто ты такая? – надменно посмотрела на нее Валиде. – Титул хасеки тобой отныне утерян. Ты можешь гулять во дворе для фавориток, так и быть. Но лучше не попадайся мне на глаза.
Фатьма-султан, которая присутствовала на поминках как член династии, сидела потухшая. И для нее тоже все кончено. Исмаил сказал, что он должен стать дядей султана, чтобы возвыситься. А теперь у них нет шехзаде, нет и надежды.
«Обманщики», – Шекер Пара почувствовала, что ее опять мутит. Эта тошнота не проходила со дня смерти Баязета. Не хотелось ни есть, ни даже пить. В конце концов позвали лекаршу.
Шекер Пара безучастно глядела в стену, лежа на опостылевшей золоченой кровати. И вдруг услышала:
– Поздравляю, госпожа, вы в положении.
– Что?! – она резко обернулась.
– Аллах даст, вы снова станете матерью. Родите еще одного шехзаде.
– Я беременна! – она рассмеялась, все еще боясь поверить. – Ты уверена? Это не ошибка?
– Ну как тут ошибешься? – улыбнулась лекарша, хищно глядя на мешочек с золотом, который достала султанша. – Весной вы снова родите. И это опять будет мальчик, – польстила она всесильной хасеки.
Шекер Пара щедро одарила лекаршу за добрую весть и велела служанкам:
– Одеваться! Быстро! Я иду к султану. И пусть все знают: я опять ребенка жду!
Выходит, нет никакого обмана? Все еще будет? И никях, и сын-падишах? Она заплатила по выставленному счету за тех мертвецов. Он теперь обнулен. Все надо начинать сначала. Но надежда есть.
Предсказание нельзя изменить.
* * *
– Вон он, Стамбул! – Анна показала рукой куда-то вдаль, у нее было острое зрение, но другие девушки еще ничего не видели.
– Где? Он красивый? – заволновалась Нана.
– Не знаю, я там не была, как и ты.
– А твой старый турок?
– Он дважды побывал в Стамбуле. Сказал, что там очень много людей, город богатый, а султанский дворец огромен. И полон золота. Только туда пускают лишь избранных.
– Я буду здесь царицей! – Нана захлопала в ладоши. – Этот красивый дворец скоро будет мой!
– Ну что, принцесса, видишь уже свое счастье? – услышал ее радостный крик капитан галеона и злорадно сказал: – Я от тебя, похоже, скоро избавлюсь. А уж там тебя поучат, – Он кивнул на едва виднеющийся в дымке дворец Топкапы. Они держали курс именно туда, сначала в бухту Золотой рог. А потом через пролив – к северным воротам, открытым лишь для обитателей султанского гарема.
Нана словно не слышала. Она пританцовывала, нетерпеливо глядя вдаль. И все допытывалась у Анны, что говорил ее старый турок об Османской столице и о султанском дворце, куда их сегодня привезут:
– А там красиво? Еды много? Сладкого очень хочется. И барашка жареного. Я такая голодная!
– Говорят, что на кухне во дворце трудятся аж пятьсот человек, – невольно вздохнула Анна.
Вот где хорошо, сытно! Небось, всегда можно ухватить кусочек послаще. А работы она давно уже не боится. Главное, прилепиться к смазливой девчонке, она-то уж точно попадет во дворец. С ней и просочиться в заветные ворота. А там, глядишь, и на кухню пристроят. Анна невольно облизнула губы. Ей тоже приелась однообразная еда на корабле и затхлая вода, которой запаслись еще неделю назад, во время последней стоянки.
– Скорей бы! – Нана нетерпеливо притопнула. Теперь и она видела высокие минареты Айя-Софии, будто плывущие в рассветной дымке.
Саид-ага,
