— Она давно никуда не выходит, но все новости двора знает.
Они вышли на улицу, когда прощались, Сергей увидел в глазах Алика глубокую тоску. Сделав несколько шагов, он вернулся.
— Алик, возьми эти деньги и с ребятами накрой стол, только во дворе, как раньше. Через час я вернусь. Только во дворе, учти, никакие комнаты.
— Как в молодости?
Через час, когда Сергей, обогнув угол дома, вошел во двор, он увидел накрытый стол, за которым сидели постаревшие ребята. Дато и его супруга Нино несли вино и закуску, Рафо усердно резал грузинский хлеб.
— Зачем режешь, лучше отломи, — предложил Сергей.
Они сидели за столом, сооруженном из доски, на которой когда-то играли домино. Вокруг носились маленькие дети, которых Сергей не знал. Дети бегали и порой внимательно смотрели на незнакомого человека, приехавшего из Москвы, когда-то жившего в этом доме.
Пили вино, вели разговоры. Что-то из детства вернулось, но ощущение детства возникало лишь на мгновения — тяжелая реальность не позволяла вернуться в то беззаботное время.
— Вот так и живем, — с горечью признался Рафо. — Никому мы не нужны. Молодым — перспективы, они смотрят на Запад, мечтают уехать, учат английский.
— А я мечтаю, чтобы Саакашвили с его Америкой сгинул бы, — признался подвыпивший Алик.
— Ладно, ребята, мне пора. Времени в обрез.
— Подожди, давайте за тетю Шуру выпьем отдельно, стоя, — предложил Рафо. — Мы ее очень любим. Так и передай.
Они сидели в тихом углу ресторана «Царская охота». До прихода Олега Борисовича отказались от заказа, ограничившись аперитивом — красным вином и сырной тарелкой. В столь ранний час в ресторане было мало народу. Ближе к центру сидела молодая пара. Что-то в их поведении было наигранное, и это привлекло внимание Владимира Михайловича и Сергея Георгиевича.
— Девица всем своим видом хочет показать, что для нее посещение ресторанов такого ранга обычное дело, — заметил Владимир Михайлович.
— Но скованность движений и скрытое любопытство говорят об обратном, — продолжил Сергей Георгиевич.
— А парень своей раскованностью и небрежностью хочет показать, что здесь он частый гость. Хотя это не соответствует действительности.
Они продолжили бы свои умозаключения, если бы неожиданно не появился радостный Олег Борисович.
— Что и кого обсуждаем?
— Мы с Сергеем Георгиевичем изображаем Шерлока Холмса и доктора Ватсона, а обсуждаем вон ту парочку, — с иронией признался Владимир Михайлович, легким движением указав на объект дедуктивного исследования.
— И какие успехи детективного тандема? — поинтересовался Олег Борисович.
— Успехи нашего тандема скромные, процесс применения дедуктивного метода только начался. Но долго продолжаться он не мог, ибо испытываем ощущение голода, — признался Сергей Георгиевич.
— Думаю, что мы не в том возрасте, когда ощущение голода усиливает творческие способности, — поддержал Владимир Михайлович.
— И потом, говорить о результатах нашего маленького тандема на фоне большого политического тандема просто нескромно.
— На днях я говорил с Сергеем Георгиевичем, у него весьма негативная оценка большого тандема, — сообщил Олег Борисович Владимиру Михайловичу.
* * *
Татьяна Александровна готовила ужин для внука. Сергей Георгиевич сидел за столом и пил кофе.
— Не стоит на ночь пить кофе, — посоветовала Татьяна Александровна.
— Согласен, но сегодня лягу поздно — прислали замечания на нашу систему добровольной сертификации, хочу внести изменения, чтобы документы к понедельнику были готовы, а завтра и в воскресенье отдохнуть и к ним не возвращаться.
На кухне был включен телевизор. Шел какой-то очередной сериал, но его никто не смотрел.
— Может быть, переключить на другой канал? — предложил Сергей Георгиевич.
— Нет, сейчас будет программа «Спокойной ночи, малыши!». Надо будет напомнить Наташе, чтобы спустила Марика.
Когда фильм завершился, диктор сделал неожиданное сообщение:
— Передача «Спокойной ночи, малыши!» будет показана позже, Сейчас вам будет предложено интервью президента Дмитрия Медведева, которое он дал Первому каналу, каналам «Россия» и НТВ, а передача «Спокойной ночи, малыши!» будет показана после завершения интервью.
Интервью продолжалось двадцать пять минут, в течение которого ни Сергей Георгиевич, ни Татьяна Александровна не проронили ни слова. Возникла тягостная тишина, было слышно, как на втором этаже резвился Марик, а Наташа пыталась призвать его к порядку.
— Смысл интервью понятен — Медведев попытался объяснить, почему не станет баллотироваться на второй срок, но впечатление смазанное, — коротко определил свое впечатление Сергей Георгиевич.
— Не знаю, но у меня осталось чувство фальши. Как говорил великий Станиславский, не верю!
— Есть такое ощущение, что разговор о том, что они в 2008 году решили осуществить рокировку, всего лишь слабая попытка скрасить ситуацию. Медведев оказался вторым пилотом, которому дали порулить самолетом, когда тот был включен на режим автопилота.
— Я где-то слышала утверждение, что выбор между Путиным и Медведевым состоится в конце года. А тут такая поспешность, зачем?
— Не знаю, — честно признался Сергей Георгиевич, — но что-то насторожило правящую элиту, она решила внести корректировку в расстановку сил, изначально расставив акценты. Очевидно, было признано, что Медведев оказался слабым президентом. Надо предполагать, что в ближайшие годы ожидается резкое противостояние с Западом, а Медведев более западник, чем государственник, который ставит интересы России превыше всего, возможно, я ошибаюсь, но мне так кажется, — предположил Сергей Георгиевич.
— Знаешь, на неделе показывали репортаж об отдыхе президента Дмитрия Медведева и премьер-министра Владимира Путина. Они избегали смотреть друг на друга, а диктор вещал об их дружбе и радости общения. Чем больше их показывают, тем больше у меня возникают сомнения в искренности, — призналась Татьяна Александровна.
— Есть такое ощущение, — подтвердил Сергей Георгиевич. — Президенту не удалось показать, что он политически самостоятелен. Целью трансляции было утверждение Медведева как независимого самостоятельного политика, однако достичь этой цели, как мне показалось, удалось не вполне. А может быть, и вовсе не удалось.
— Согласна, слова Медведева звучат не слишком убедительно, осталось тягостное впечатление от его интервью. Предательство всегда остается предательством перед теми людьми, которые в тебя поверили, которых ты хотел видеть в своем движении. В какую красивую обвертку его ни упаковывай, предательство омерзительно.
— Не знаю, кто и как будет оценивать сегодняшнее выступление президента, — после небольшой паузы сказал Сергей Георгиевич, — но впечатление осталось смутное: жалко его, и себя жалко, что такой у нас президент. Я не увидел ничего такого, что говорило бы, что это сильный политик, который имеет собственные ориентиры, цели, задачи. Политик, который готов за них бороться, который имеет принципиальное мнение. Это была тень, одним словом. Это была полная самодискредитация.
День закончился так, как и предполагался — внука накормили, искупали и уложили спать. Только горький осадок остался от поступка президента, к которому они будут возвращаться не один раз.
* * *
— Так чем закончился ваш дедуктивный анализ? — спросил Олег Борисович, последним сделав заказ.
— Все разложили по полочкам, — сообщил Сергей Георгиевич. — Остался последний штрих.
— Какой?
— Этот парень напоминает мне американцев в Ираке.
— Каким образом? — с удивлением спросил Олег Борисович.
— Дальнейшее пребывание может дорого обойтись, а слинять надо так, чтобы респектабельность сохранить.
— В такой трактовке это точно про американцев в Ираке, — согласился Владимир Михайлович. — Президент Барак Обама действительно сдержал слово и 18 декабря вывел войска из Ирака, хотя республиканцы были против.
— Они, республиканцы, включая сенаторов Джона Маккейна и Линдси Грэма, просили Обаму начать переговоры о возвращении в Ирак части контингента, — добавил Олег Борисович после небольшой паузы.
— Естественно, в 2012 году в США выборы президента. Республиканец Джордж Буш-младший ввел войска, а демократ Обама их вывел. Народ против войны. За кого будут голосовать? — вопрос Сергея Георгиевича никому не адресовался, он просто закрыл одну тему, уступая место другой. — Не поверю, чтобы американцы не оставили за пазухой какую-нибудь бяку.
