Прошел еще почти час, прежде чем они сделали перерыв.
Когда полицейские вышли из комнаты, Эндрю предложили поесть. Они были обязаны это делать по прошествии определенного времени. К сожалению, на сей раз поднос принесла не роскошная Эбби-Роуз, а прыщавый молодой констебль. Он поставил поднос на стол и ушел, оставив дверь комнаты открытой. Эндрю видел, как этот малый сел в коридоре на стул. Еда оказалась вполне приличной: картофельная запеканка с мясом, свежий горох и кусочек сладкого крема из яиц и молока. Он попросился в туалет, тесный и не имевший окон. Видно, во избежание побега. Остаток свободного времени Латам провел, обдумывая сказанное ранее и готовясь к новым вопросам.
К истории с Бринкли не придерешься. Тут у них против него нет ничего, кроме позднего телефонного звонка. Полиция уже выложила этот козырь и осталась с носом. Но Ава Гаррет?
Он с абсолютной ясностью помнил момент радиоинтервью, когда она начала описывать место преступления. Форму комнаты, высокие узкие окна, машины. Она даже знала, во что Деннис был одет. Цвет его волос. Если бы младенец не заплакал…
До тех пор Эндрю, сидевший на табуретке и смаковавший кофе, только посмеивался. Но тут он испытал потрясение. Такое сильное, словно чей-то огромный кулак ударил его в грудь. Он отпрянул и ахнул. Кофе пролился, обжег ему ноги и закапал на пол. Пальцы дрожали так, что он не мог выключить радио.
Эндрю поднял разбитую чашку, бросил ее в мусорное ведро и долго беспомощно смотрел на бурую лужу, пытаясь справиться с дыханием. Казалось, в комнату вошло какое-то огромное свирепое существо и выпило весь воздух. Теперь конец всему. Прощайте, деньги, солнце, секс и теплый песок. Прощайте, золотые пейзажи и вольная жизнь без всяких забот.
Настоящий медиум. Он никогда не верил, что такое возможно. Но едва к Эндрю вернулась способность связно мыслить, как он вспомнил случаи, когда такие люди помогали полиции вести расследование. И даже находить трупы.
Он наполнил таз теплой водой, достал из буфета отбеливатель и начал скрести пол, пытаясь справиться с паникой.
Эндрю считал, что с моральной точки зрения его руки чисты. Да, он возился с гигантской катапультой и создал для Бринкли опасную ситуацию, но последний шаг оставался за Деннисом. Даже у маньяков есть свобода выбора, и этот выбор он сделал сам. Ни один разумный человек не назвал бы это убийством.
Но эта женщина могла отправить его в тюрьму. Возможно, на несколько лет. Лет, которых у него не было. Благодаря десяти годам бесхребетной жизни, которые купил у него отец Джильды с помощью денег, нажитых на торговле металлоломом.
Чтобы убить Денниса, понадобилось всего-навсего передвинуть машину. Остановить Аву Гаррет можно будет только… Пришедшее ему на ум страшное окончание «своими руками» было тут же отвергнуто. Эндрю не мог убить кого-то физически. У него не было склонности к насилию.
Латам долго сидел и размышлял. Решение пришло к нему незадолго до возвращения Джильды. Прячась за приходской церковью Бантинг-Сент-Клера и дожидаясь времени, когда можно будет прийти домой, он вспомнил о метиловом спирте. Эта жидкость хранилась у него с давних пор. Какой-то подозрительный тип, один из тех, с которыми Эндрю тогда якшался, намекнул на его эффективность и дал ему яд, мрачно заметив, что это «остаток».
Эндрю, заинтересованный и испуганный одновременно, сохранил флакон без этикетки, сам не зная зачем. Отравить Джильду ему и в голову не приходило. Подвергать себя риску без финансовой выгоды не имело смысла. Возможно, он хранил яд для себя. На то время, когда он состарится, не сможет волочиться за женщинами и выбираться из дома. Находиться рядом с Джильдой двадцать четыре часа в сутки было немыслимо. Это заставило бы наложить на себя руки самого терпеливого человека на свете. Как бы там ни было, но флакон до сих пор хранился в садовом сарае, на полке с препаратами для борьбы с сорняками.
Странно, но факт: едва Эндрю вспомнил о яде, как ему в голову стали приходить самые разные способы его применения.
Изумляясь собственной изобретательности, в обычное время ему не свойственной, Эндрю воспринял это как знак свыше.
Для начала нужно было выяснить, где живет эта ясновидящая. Из ближайшей телефонной будки Латам позвонил в справочную, назвал ее имя и сказал, что она живет где-то в окрестностях Костона. Попытка оказалась неудачной. Тогда Эндрю позвонил в «Эхо», где ему дали номер ее агента, мистера Футскрея. Там его ждал еще более холодный прием. Не успел Эндрю открыть рот, как мистер Футскрей дал отбой. Оставалась только студия.
Записывая телефон студии, Эндрю понимал, что шансы получить сведения личного характера о гостье программы невелики. Когда Латам был готов набрать номер (естественно, начинавшийся с цифр 141), его осенило. Почему бы не сделать вид, что он работает в такой почтенной и известной на весь мир организации, как Би-би-си? Конечно, это произведет сильное впечатление на сотрудников какой-то захолустной радиостанции. Кто там работает? Либо подростки, которые еще не нюхали пороху, либо старики, давно списанные в утиль. И он не ошибся. Когда на радио попросили назвать его имя, Эндрю после неловкой паузы заметил висевшее у него прямо перед носом рекламное объявление человека, обучавшего работе на компьютере.
— Крис Баттеруорт, — сказал он. После этого все пошло как по маслу.
Поняв по выступлению, что Ава глупа, хвастлива и жаждет привлечь к себе внимание, Эндрю не сомневался, что она согласится встретиться с ним. Выманить ее из дома оказалось проще простого. Так же, как узнать номер ее мобильника и пообещать перехватить по дороге.
Но куда ее повести, вот вопрос… На мгновение у Эндрю возникло искушение отправиться в отель «Павлин». Просто для симметрии. Именно там несколько недель назад благодаря случайной встрече изменилась его судьба. Закончить дело именно в «Павлине» было бы очень приятно. И логично. Но Латам слишком часто бывал там, и его могли узнать. Здравый смысл подсказывал, что этого делать не следует.
Много лет назад, еще до знакомства с Джильдой, Эндрю недолго встречался с женщиной, которая жила в Нортуик-парке. Тогда это был неприметный пригород с неприметными харчевнями. Латам решил заманить Аву туда. Конечно, за это время все изменилось, но кафе и ресторанов там хватало. По дороге он никак не мог решить, что лучше. Либо пойти в какой-нибудь многолюдный ресторан и затеряться в толпе, либо отправиться в полупустое место с одним официантом и кассиром. В конце концов он выбрал маленькое «Кафе Трудос», принадлежавшее греку-киприоту. И жестоко просчитался. Причем дважды. Когда они вошли в кафе, там никого не было. А когда ушли, в зале было яблоку упасть негде.
Она болтала без передышки. Эндрю не пришлось отвечать на неудобные вопросы о работе в «Биб», продолжительности передачи и названии программы. Аву интересовало только одно: как ее собираются представить. Обстановка не должна быть дешевой, а вести интервью обязана какая-нибудь звезда первой величины. Его попросили связаться с Майклом Аспелом и объяснить, что сюрпризов Ава не любит.
После получаса такого разговора Эндрю больше не испытывал угрызений совести из-за того, что собирался лишить жизни еще одного человека. То, что она дожила до такого возраста, было настоящим чудом.
Эндрю нервничал, не зная, как угостить ее метиловым спиртом. Он решил налить спирт в свой бокал, спрятав его у себя на коленях, а потом поменять порции. Все получилось как нельзя лучше. Чтобы отвлечь ее внимание, понадобилась всего одна фраза: «Кто это там? Не Джуди Денч?» (Ага, как же…) Ава ахнула, выгнула шею, повернулась, даже встала, а потом разочарованно опустилась на место. Эндрю извинился за ошибку, но ее это не смягчило. Он пытался вымолить прощение наскоро состряпанной сплетней об Эстер Ранцен, но это тоже не помогло.
— Мисс Ранцен — всего-навсего характерная актриса.
— Она очень знаменита, — сказал Эндрю. — Награждена орденом Британской империи.
