— И ты молчала? Да я все ноги стоптал, все телефонные трубки изгрыз, чтобы добиться от них ответа. Если нам удастся рекламу у них разместить — это же такая удача будет! А меня все футболят по инстанциям! А тут выход на самого главного! Симона, ты должна помочь фирме.
— Ну, я не знаю… — Сима решила поломаться, — это неудобно. Человек ко мне со всей душой, а я его будто использую…
Но шеф зарычал так страшно, что Сима испуганно скакнула прочь, пообещав на бегу, что попробует.
Вечером Сима отправилась на Обводный канал.
Ее комната находилась в мрачном кирпичном здании позади старых провиантских складов. Сима не была здесь года два, и за это время кое-что в окрестностях этого дома изменилось, только знакомый антикварный магазинчик остался на прежнем месте — в полуподвале соседнего дома. Во дворе перед домом снесли несколько гаражей, и на их месте появилась авторемонтная мастерская, перед которой стояли ожидающие ремонта машины. На капоте одной из этих машин умывался бывалый рыжий уличный кот с разодранным ухом. Рядом курил парень в зеленом промасленном комбинезоне. Он тоже был рыжий, и вообще, они с котом были чем-то похожи.
На двери подъезда появился кодовый замок, но кто-то из жильцов уже подложил под притолоку дощечку, так что дверь не закрывалась, и Сима проникла в подъезд без проблем.
Она поднялась на третий этаж и остановилась перед хорошо знакомой дверью.
Насколько она помнила, на этой двери была прежде целая гроздь звонков с именами многочисленных жильцов. Но теперь все эти украшения исчезли, и на их месте красовался один-единственный звонок, без всякой надписи. Однако прежде чем звонить, Сима попробовала открыть замок собственным ключом.
Как она и опасалась, ключ не подошел, и ей все же пришлось позвонить.
Вскоре из-за двери донеслись шаркающие шаги, и недовольный мужской голос прохрипел:
— Проваливай туда, откуда пришел, пока я не вышел и не спустил тебя с лестницы!
Сима испуганно попятилась, однако тут же догадалась, кому принадлежит этот голос, и проговорила в дверь:
— Дядя Тимоша, это я!
— Что еще за «я»? — донеслось из-за двери. — Я никого не приглашал! Говорю — проваливай!
— Это я, Сима!
За дверью воцарилось недоверчивое молчание, потом брякнул глазок, заскрежетали замки, дверь распахнулась, и на пороге возник пожилой, но весьма крепкий мужичок в поношенной тельняшке и тренировочных штанах. Об его ноги терся крупный черный кот с белоснежной манишкой. Оба пристально уставились на Симу, наконец, на лице мужичка проступило радостное узнавание.
— Симона, девушка моей мечты! — пропел он дурным голосом и прижал Симу к себе. — Ты как здесь оказалась? Вспомнила старика, решила проведать? Ну, заходи, чай будем пить! У меня особенный чай есть, тонизирующий! Маша с Байкала привезла!
— Маша? — переспросила Сима. — Вроде бы, насколько я помню, вашу жену звали Лидия…
— Лида?! — мужичок засмеялся. — Так это когда было-то! Вот вспомнила! С Лидой мы давно уж расстались, после этого Галя была, а потом уж Маша… но, правда, с ней мы уже тоже расстались. Понимаешь, интересы у нас оказались разные… духовные запросы… ты же знаешь, у меня натура разносторонняя, а Маша — она, кроме домашнего хозяйства, ничем не интересовалась…
Тимофей Иванович Кочетков, Симин сосед по коммунальной квартире, действительно был весьма разносторонним человеком. Когда-то давно, еще в советские времена, он работал в закрытом НИИ, как тогда говорили — в «почтовом ящике». Как и многие коллеги по институту, он увлекался горным туризмом — видимо, романтика дальних странствий, крутые отроги, песни у костра и прочие сомнительные, на Симин взгляд, удовольствия давали ему иллюзию свободы, которой ему так не хватало на работе.
Крутые отроги и песни у костра способствуют романтическим отношениям, так что после очередного похода Тимофей развелся со своей первой женой Ниной и женился на молодой туристке Елене. При этом с Ниной каким-то непостижимым образом умудрился сохранить хорошие отношения.
Когда их институт развалился и сотрудникам перестали вовремя платить зарплату, его вторая жена Елена бросила туризм, развелась с мужем, занялась своей внешностью и вышла замуж за одного из первых бизнесменов, как их тогда называли, кооператора. С Тимофеем она не ссорилась, объяснив ему, что в этом решении нет ничего личного. Тимофей тоже не очень расстроился. Он вспомнил о своем хобби и устроился инструктором по туризму в какую-то маленькую турфирму. Заодно он женился на Оксане, которая работала в этой турфирме бухгалтером. Платили ему немного, а через несколько лет та фирма вообще разорилась, и ему снова пришлось менять работу. При перемене работы бухгалтер Оксана тоже ушла на второй план.
К счастью, у Тимофея были золотые руки и весьма разносторонние интересы. В то сложное и напряженное время многие увлеклись мистикой и всевозможными тайными знаниями. Тимофей такой ерундой не интересовался, но он пристроился в фирму, которая делала амулеты из поделочных камней — от сглаза, для приворота и для успеха в делах. Тимофей освоил профессию камнереза. В процессе обучения его приворожила восточная девушка Зульфия, на которой он, недолго думая, женился. Амулеты у Тимофея получались очень качественные, действенные, но владелец этой новой фирмы что-то не поделил с влиятельной якутской группировкой, которая подбирала под себя рынок амулетов, и однажды утром его нашли в офисе с несколькими огнестрельными ранами. Прямо на трупе валялись несколько амулетов — от дурного глаза и от вражеских козней. Судя по всему, эти амулеты ему не помогли.
Восточная девушка Зульфия исчезла в неизвестном направлении, прихватив часть готовых амулетов, видимо, в надежде, что они помогут ей начать новую жизнь.
Тимофей решил, что эта сфера деятельности чересчур опасна, и переквалифицировался в восточные целители. Еще в бытность инструктором по туризму он освоил спортивный массаж, сейчас в дополнение к нему обучился у знакомого бурята нескольким заклинаниям, которые бурят выведал у своего дедушки-шамана.
На этом поприще Тимофей добился больших успехов: он приоделся, купил кое-что из мебели и женился на разбитной массажистке Ирине. Он уже подумывал о том, чтобы поменять свою комнату в коммуналке на отдельную квартиру (конечно, с доплатой), но тут на его пути снова возникла влиятельная якутская группировка, которая теперь подминала под себя рынок альтернативной медицины.
Тимофею доходчиво объяснили, что заклинания якутских шаманов гораздо действеннее, чем бурятские. Он несколько недель пролежал в больнице с множественными переломами и решил снова сменить профиль. На этот раз он перешел работать в автосервис.
Пока он лежал в больнице, массажистка Ирина освоила эротический массаж и переехала в загородный дом одного из клиентов, солидного, процветающего бизнесмена. Тимофей по этому поводу не слишком расстроился, потому что в больнице успел познакомиться с Лидией, которая лежала в той же больнице с переломом левой руки.
В это время их с Симой пути разошлись, и девушка не знала, как в дальнейшем развивалась карьера Тимофея и какие виражи совершила его бурная личная жизнь.
— Вообще, дядя Тимоша, я не в гости пришла, — сообщила Сима с тяжелым вздохом. — У меня неприятности, и придется какое-то время здесь пожить.
— А что — живи! — Тимофей развел руками. — Я не возражаю, даже веселее будет! Остальные-то соседи все разъехались. Комната твоя в порядке…
Сима прошла по темному коридору, открыла ключом дальнюю дверь и вошла в комнату.
Когда-то в этой комнате жила ее бабушка, и Симе казалось, что здесь все еще незримо присутствует ее душа, пахнет чудесными бабушкиными пирожками. Симина бабушка пекла замечательно, и когда внучку привозили к ней, она первым делом надевала на Симу маленький передник и строго говорила:
— Ну, Симсимка, сейчас мы с тобой будем тесто месить…
И они месили с бабушкой тесто, готовили начинку. К концу Сима вся была в муке. Они ставили противень с пирожками в духовку, а пока те пеклись, бабушка показывала ей старинный фотоальбом из малинового бархата с серебряными застежками.
В этом альбоме были удивительные фотографии, словно тронутые туманом времени, — дамы в шляпках с вуалями, господа в смешных сюртуках…
Бабушка смотрела на этих людей как на хороших знакомых и рассказывала Симе истории из их жизни так, будто эти истории случились только вчера.
Потом она спохватывалась, восклицала в притворном ужасе, что пирожки, наверное, сгорели, и бежала на кухню. Пирожки у нее никогда не подгорали, они получались румяные, с чудной ароматной корочкой, и бабушка с внучкой пили чай из больших темно-синих чашек с этими пирожками и с удивительным маковым печеньем, какого Сима не пробовала больше нигде и никогда.
