Тут что-то не то! Лишь бы парень выжил!" ;
И тут неудачливый самоубийца открыл глаза. Взгляд беспомощно заметался, скользя по лицам, склонившимся над ним, губы дрогнули.
— Сейчас вам помогут, — пообещал следователь. — Держитесь.
— Что с ним? — еле выговорил парень.
— С кем?
— С Алексеем Михайловичем… С Боровиным… — Было видно, что парень делает попытку приподнять голову, но у него ничего не выходит. Следователь пригнулся — голос был едва различим.
— С Боровиным? — повторил он, ловя пустой, бессмысленный взгляд. — С вашим соседом? А что с ним может быть?
Парень смотрел на него остекленевшими глазами.
— Что с ним может быть?!
— Не знаю, — будто в недоумении прошептал тот. — У меня все как-то перепуталось в голове. Кажется, я напился.
— Да уж, — сквозь зубы бросил кто-то, но следователь остановил его резким жестом:
— Ну, что вы трезвы, этого я сказать не могу, — он заставил себя улыбаться. По опыту мужчина знал, что в такие пиковые моменты на людей лучше всего действует доброта. — Полбутылки французского коньяка!
— Коньяк? — Самоубийца чуть прикрыл глаза, и показалось, что он опять потеряет сознание. Однако он справился с собой. — Откуда у меня коньяк?
— Вам лучше знать, — все так же мягко продолжал следователь, попутно прикидывая — как лучше перевести разговор на смерть Бородина? Парень явно что-то знал, сразу о нем спросил, это свидетель! «Где эта чертова „скорая“? Пацан едва жив!»
— Коньяк… — пробормотал тот, глядя в потолок. — Я не пью.
— Оно и видно, — глухо сказал мужчина с видеокамерой. — Полбутылки одолел!
— Как вас зовут? — Следователь говорил доверительно и нежно, с тревогой замечая, как все больше разрастаются тени под глазами у этого молодого человека.
"Он должен выжить, он мне нужен! Не мучить бы его сейчас, но если… Если это конец, и врачи не помогут?
Вытянуть все, что можно, не дать ему потерять сознание!"
— Даня, — потусторонним голосом выговорил тот.
— Как?
— Даня, Даниил. — Парень устало опустил ресницы. — Мне плохо.
— Вам помогут, Да… — Следователь хотел обратиться по имени, но оборвал себя. Называть его Даней — слишком фамильярно. Даниилом — длинно и вычурно. — А как ваша фамилия?
— Исаев, — тот слабо улыбнулся. Даже не верилось, что эти белые, оцепеневшие губы еще способны на улыбку. — Зачем вам знать?
— Это ваша квартира?
— После дяди.., досталась.
— Сегодня вечером, — следователь заговорил почти жестко, — вы видели, слышали что-нибудь подозрительное?
Даня пристально взглянул на него, в этот мигу него был такой вид, будто он изо всех сил пытается что-то припомнить.
— Сегодня вечером… Я помню, что вышел на улицу и замерз. Зачем вышел? — Он наморщил лоб. — Не помню. Что-то мне было нужно, очень нужно. Потом…
Не помню.
— Вы встретили кого-нибудь из соседей по тамбуру?
— Кажется, никого.
— Вы никогда не запираете двери в квартиру?
Даня снова попытался изобразить улыбку. Как ни странно, он приходил в себя. То ли порезы на запястьях в самом деле оказались неглубокими, то ли вода в ванне — не слишком горячей, то ли его спас молодой организм, быстро свернувшаяся кровь… Только он посмотрел на следователя совсем ясным взглядом, и тот слегка вздрогнул: "А не ломает ли господин Исаев комедию?
Типа, «ничего не помню, все в тумане, кончик стерся?»
Плюс — напился. Удобненько! Труп-то в тамбуре, как ни поверни, а этот — пьян в дымину и руки порезал. Какие выводы?"
Но выводов ему сделать не дали — Даня прямо заявил, что квартиру в самом деле не запирает и никаких соседей этим вечером он точно не видел.
— А почему вы сразу спросили у меня про Боровина?
— Про Боровина? Странно! — Даня продолжал прямо смотреть на того, кто его допрашивал. — Пять минут назад все было как в тумане. Я спрашивал про Алексея Михайловича?
«Гадюка! — в ярости подумал следователь. — А я рассчитывал… В несознанку пошел?!»
— Когда вы, Даниил, — любезно проговорил он, — пришли в себя, то первым делом спросили, что случилось с вашим соседом. С Алексеем Михайловичем Боровиным.
— Так-так-так, — Даня сел и привалился виском к стене, измазанной его собственной кровью. На кровь он, впрочем, никакого внимания не обратил. Вряд ли он даже замечал, сколько народу столпилось вокруг него. Парень напряженно размышлял о чем-то.
— Полгода назад, — внезапно заявил он с такой интонацией, как будто фраза объясняла все.
— Что?!
— Полгода назад я поселился тут. Умер мой дядя. Я и не ждал наследства, он был не старый… Сердце подвело. Алексей Михайлович жил в этом тамбуре. — Даня говорил как сомнамбула, едва шевеля языком. — Я узнал, что он дает уроки итальянского. Никогда и не думал, что у меня пойдет…
— Что?! — повторил следователь, жадно ловя каждое слово. Группа притихла и тоже слушала.
— Язык, — пояснил Даня. — Он говорил — у меня способности. А почему я вдруг решил с ним заниматься?
Он нахмурил высокий, чистый лоб, прикрытый спутанными темными волосами:
— Не помню. Он сам предложил? Вряд ли. Он был такой скромный, разве стал бы навязываться… Значит, я к нему зашел? Почему? Никогда не хотел изучать итальянский. Да и поздно, в двадцать лет…
Он помолчал немного и вынес вердикт:
— Я сам к нему зашел. Иначе быть не могло. Понимаете, дядя, кроме квартиры, оставил мне еще и счет в банке. Я как-то оторопел… В сущности, сумма не слишком велика, но получить что-то даром… У меня руки опустились.
И Даня с каким-то презрением взглянул на свои перебинтованные и перетянутые руки, будто отрекался от них.
— Я сперва думал — можно что-нибудь купить. Но как-то не понимал, чего хочу. А потом…Да, теперь вспоминаю! Я решил чему-то научиться. Да хоть итальянскому. А в принципе никому ведь это было не нужно?
Он как будто прислушался к своему внутреннему голосу и кивнул:
— Никому. Ну а вообще ничего не делать — тоже тоска. И наверное, я решил зайти к Алексею Михайловичу.
— Этим вечером вы его видели?
— Я ведь уже сказал — никого не видел.
— Почему же вы сразу спросили о нем?
— И этого не помню. Я сейчас так странно себя чувствую…
И он снова осмотрел свои руки. Лицо оставалось бледным, но по выражению глаз становилось ясно — Даня вне опасности. «А „скорая“ запаздывает! — подумал следователь. — Если бы случай посложнее — парень был бы мертв!»
— А это что? — спросил Даня, продолжая рассматривать наспех, кое-как перебинтованные запястья.
— Вы этого не помните?
— Чего? Болит… — Даня неверными, непослушными пальцами взялся за окровавленные тряпки, но следователь его резко остановил:
— Нельзя!
— А что случилось? — Парень смотрел на него расширенными, невероятно синими глазами. — Почему я тут сижу? И так жарко, душно! И кровь…
Он будто впервые обнаружил пятна на кафеле и на своем костюме.
— Вы не помните, как это сделали?
— А что?
— Да вены перерезали! — выйдя из себя, крикнул следователь. Даня в испуге отшатнулся, скривив губы, как ребенок, который собирается заплакать. — Уж это вы помните?"!
— Это сделал я?! — изумленно переспросил парень. Он почти шептал. — А зачем?
— Это мы у вас хотели спросить! — Следователь едва взял себя в руки. Свидетель то ли ломал комедию, то ли в самом деле потерял большую часть воспоминаний.
— А я… Не понимаю, что вы тут делаете? — вдруг резко, почти агрессивно воскликнул Даня, снова стараясь встать. На этот раз удалось — он прислонился к стене, пошатываясь и нашаривая перевязанной рукой какую-нибудь опору. Нашлась вешалка для полотенец, и парень в нее вцепился, раскачиваясь и с трудом удерживаясь на ногах. Полотенца посыпались на пол, но никто не обратил на это внимания.
— Мы тут расследуем убийство, — объяснил ему мужчина с видеокамерой, который смотрел на него с большим интересом. — Убили вашего соседа, Боровина.
— А, чтоб тебя!.. — начал было следователь, но поправлять ошибку было поздно. Даня посмотрел на них так, будто впервые видел, слабо вцепился руками в вешалку… И снова упал в обморок.
Машина пришла через несколько минут. Тело положили на носилки и унесли. Следователь ругался, на чем свет стоит: парень ведь только начал разговаривать — и нате вам, удружили! Квартиру осмотрели заново. В ней был относительный порядок, было заметно, что за чистотой следят.. Записки опять же, после более тщательного обыска, не обнаружили. Мобильный телефон и бутылка, которые были найдены рядом с хозяином, отправились на экспертизу.
— Отключились у него мозги или нет, — сказал следователь, запахивая легкое пальто и усаживаясь в машину, — а я хочу с ним разобраться. К чему рядом мобильник? Он кому-то звонил или ему звонили. Но сперва мне нужны отпечатки пальцев. Вот чертова ночь!
Намело снегу на полметра! Поехали!
