Потому что она не манекенщица, это во-первых, а ухаживать за аппетитными колобочками в наше время не модно. Во-вторых, у него все равно нет времени на все эти шуры-муры, ведь надо гулять, встречаться-провожаться, ходить в кафе, на дискотеки, в ночные клубы.
Разве он может себе это позволить?
Но позволить хотелось. Очень. Особенно сегодня, когда как-то так совершенно случайно вышло, что они после занятий столкнулись у турникета в метро, вместе спускались по эскалатору, потом оказалось, что им ехать в одну сторону, по крайней мере до пересадки, до станции "Таганская", где Косте нужно было выходить, а Миле - переходить на "Марксистскую". Но пока добрались до "Таганской", выяснилось, что у них столько общих тем для разговора, что разговор этот прекратить вот так, сразу, ну просто никак невозможно. Костя мельком взглянул на электронные часы, висящие над въездом в тоннель, в конце платформы. Ему нужно непременно зайти домой, взять для Вадика теплый свитер и куртку - брат просил, ему разрешили гулять, но зима еще не кончилась, он мерзнет во время прогулок. И книги Костя для него приготовил, целую стопку, специально вчера на книжную ярмарку ездил. Так, взять книги и одежду и ехать в больницу, посетителей пускают с четырех часов, и Вадька, конечно же, ждет его, глаз с часов не сводит. Добираться до больницы с Таганки около часа - час десять примерно.
Значит, самое позднее в три он должен выйти из дома.
Сейчас двадцать минут третьего, от метро до ненавистной улицы, на которой стоит ненавистный дом, семь минут быстрым шагом. Десять минут нужно выделить на пребывание в доме: подняться в квартиру, перекинуться парой слов с отцом, если он там, уложить вещи и книги в сумку, спуститься вниз. Этот график Костя выдерживает ежедневно, только обычно он еще успевает пообедать быстренько, потому что нигде не задерживается ни одной лишней минутки и ровно в двадцать минут третьего выходит из поезда на станции "Таганская". А если сегодня обойтись без обеда и вместо него поболтать еще минут пятнадцать с Милой? Они только-только заговорили о Коэльо, по которому в этом году вся Москва с ума сходит и Костя отчего-то непременно хотел поделиться с девушкой своими мыслями по поводу прочитанного и услышать ее мнение. Да и Мила, кажется, тоже не спешит расстаться с ним.
Но взгляд, брошенный на часы, она все-таки приметила и тут же спросила:
- Ты спешишь?
- Да нет…, то есть… - Костя запутался в словах и мысленно обругал сам себя. - Понимаешь, мне нужно к четырем часам к брату в больницу, а еще надо домой заскочить, взять для него кое-что.
- Хочешь, я тебя провожу? - неожиданно предложила Мила. - Мне спешить некуда, времени навалом.
Хочет ли он? Она еще спрашивает! Но ведь он не может пригласить ее в дом, ему стыдно показывать, в какой убогости он живет, а объяснить, что это только временно и связано с необходимостью, сложно. Объяснение может вырулить на такую плоскость, где и проговориться недолго. А нельзя. Впрочем, есть один вариант вранья, вполне понятный и безобидный, главное - не сбиться.
Если совсем припрет, можно сказать, что у них в семье финансовые трудности, и они сдают свою большую хорошую квартиру иностранцам за приличные деньги, а сами временно снимают дешевенькое плохонькое жилье.
В сущности, это не так уж далеко от истины. Ненавистную квартиру они действительно снимают. И их собственная квартира действительно большая и очень хорошая. Только никаким иностранцам они ее не сдают.
- Знаешь, Мила, я бы очень хотел еще побыть с тобой, и спасибо тебе за предложение проводить. Только я не могу пригласить тебя к себе, ты подождешь меня на улице? Я мигом, только сумку соберу. Пять минут, ладно? Не обидишься?
- У тебя что, родители дома? - понимающе спросила она.
Ну вот, еще легче, и никакого особенного вранья пока не нужно, Мила сама подсказала ему причину, "которую она считает уважительной.
- Да. - с готовностью кивнул он, - отец дома. Он человек сложный, не всегда адекватный, так что без предварительной подготовки незнакомых людей приводить опасно. Ну, ты сама, наверное, понимаешь…
- Понимаю, конечно, - засмеялась девушка. - У меня бабка такая же. Никого не могу к себе позвать, прямо кошмар какой-то. Ну пошли, - она потянула Костю в сторону эскалатора, - чего мы стоим?
Семь минут быстрым шагом обычно легко превращаются в двадцать и даже двадцать пять минут неторопливого счастья. Эта мысль пришла в голову Косте Фадееву, когда пришлось остановиться перед ненавистным подъездом.
- Подождешь? - на всякий случай спросил он, хотя вроде бы все уже было договорено и решено и Мила вызвалась поехать с ним аж до больницы.
- Конечно, беги, не волнуйся, никто меня здесь не украдет.
Он взлетел по лестнице к лифту, ворвался в квартиру, кинулся укладывать книги.
- Что это за девица с тобой? - послышался недовольный голос отца.
Ах ты черт, как же он упустил из виду, что отец целыми днями торчит у окна, наблюдает за домом напротив, выслеживает их Врага. И конечно, видел, как Костя подходил к дому с девушкой.
- С моего курса, - Костя попытался быть нейтральным и кратким. Авось отец удовлетворится минимально необходимой информацией.
- Зачем ты ее привел?
- Пап, я ее не привел, она ждет на улице. Я обещал дать ей конспекты переписать, она болела, пропустила несколько лекций.
- И как ты объяснил ей, почему не приглашаешь в дом?
- Сказал, что у меня отец болеет. Все в порядке, пап, не волнуйся. Новости есть?
- Ты мог бы спросить об этом первым делом. Такое впечатление, что тебе неинтересно… Вспомнил только под занавес, как будто ты мне одолжение делаешь.
Косте на мгновение стало стыдно. Отец прав, самое главное для них сейчас - Враг. И даже не столько он, сколько те люди, с которыми он связан и из-за которых Вадька не поступил в институт. Все брошено на алтарь этой цели, все силы, деньги, время, все мысли и планы.
Но из- за Милы он позволил себе на несколько минут забыть об этом, отвлечься. Нет ему прощения.
- Прости, папа, ты не думай, что я забыл. Просто у меня цейтнот, я не хочу к Вадьке опоздать, ты же знаешь, какой он, если в пятнадцать минут пятого меня не будет, он подумает, что я вообще не приду, и никто больше к нему не придет, и он никому не нужен, и все его бросили.
Так уже бывало, и я не хочу, чтобы это повторялось.
Лицо отца смягчилось. Он помог сыну застегнуть "молнию" на дорожной сумке.
- Сегодня все как обычно, - торопливо заговорил он, стараясь не задерживать Костю. - Он утром поехал в институт, я его проводил, посмотрел расписание, у него две лекции, потом два "окна", потом он принимает зачет, с четырех часов. Раньше шести, я думаю, он не освободится. К шести я туда подъеду, посмотрю, как он проведет вечер.
- А два "окна"? Это же три часа свободного времени, он может уехать куда угодно и потом вернуться.
- Я уже это проверял, ты забыл? Первое время я постоянно торчал с утра до конца рабочего дня то возле института, то возле фирмы, где он работает. У него устоявшиеся привычки, этот человек не склонен к экспромтам. Когда у него "окна", он из института не уходит.
- Пап, - Костя уже стоял возле двери с сумкой в руке, - а может быть, мы не правильно рассчитали? Смотри, мы уже четыре месяца тут торчим, и ничего не происходит. Он с тем мужиком, о котором Вадька рассказывал, так и не встретился ни разу.
- Что ты хочешь сказать? - Отец нахмурился. - Что мы не правильно рассчитали?
- Ну, может, он с ним все-таки встречается, но не в городе, а прямо там, в институте. Или вообще у себя на фирме. Ты же за ним не следишь, пока он в институте, верно?
- Этого не может быть, - отрезал отец. - Этот человек не может там появляться. Не должен.
- Почему?
- Его могут узнать.
- Да кому он нужен? Кто его там будет узнавать?
- Не учи меня! Я знаю, что делаю.
Костя покорно вздохнул и выскочил на лестницу. Мила стояла возле подъезда, точно в том же месте, где он ее оставил, и читала детектив в мягкой обложке.
- Все в порядке? - Она с тревогой заглянула ему в глаза, и Костя подумал, что, наверное, рожа у него перекошенная, словно он гадости какой-то наглотался.
- Порядок, - бодро ответил он. - Можем двигаться.
- А чем болеет твой брат? Что-то серьезное?
- У него нервы…
Вдаваться в подробности не хотелось. Опасно.
- Он старший или младший?
- Ровесник. Близнец.
- Такой же, как ты? Один в один?
- Да нет, мы разнояйцевые, - улыбнулся Костя. - Совершенно друг на друга не похожи. Он нежный такой, ранимый, слабый, не то что я. Меня-то оглоблей не перешибешь, а Вадька у нас как одуванчик, на него даже дунуть посильнее нельзя. Вот в институт не поступил - и заработал нервный срыв.
Так, остановиться, куда это его понесло? Еще одно слово - и станет опасно. Про институт сказал, про нервный срыв - и достаточно, сворачиваем тему.
