Что это было?.. Почему внутри у Димы всё как будто застыло, похолодело, сжалось. Дима и сам не мог понять. Но он почему-то напрягся, и рука его сама, без спроса, без разрешения, нащупала и ухватилась за браунинг, припрятанный под рубашкой, сзади, за поясом.
Девочка подошла ближе. Лицо у неё сделалось ещё невиннее, ещё беззаботнее. И когда остро наточенный кавказский нож вдруг появился из неоткуда, тихо сверкнув в воздухе, Дима всем своим напряжённым нутром вздрогнул и сделал один шаг назад.
А потом прогремел выстрел. Даже и не Дима выстрелил. Рука сама выдернула пистолет из-за пояса и сама надавила курок.
Дима от ужаса не мог пошевелиться. Он выпученными глазами смотрел на неподвижную, мёртвую девочку, которая, разбросав руки, лежала на тротуаре. На груди у неё расширялось пятно. Рядом валялся громадный кавказский нож.
Дима огляделся. Улица по прежнему смотрелась пустой. Никого не было. Дима неуверенным, неточным движением спрятал пистолет под рубашку и бегом припустил к своей машине.
Два человека — две тёмных фигуры появились в другом конце улицы. Дима успел пригнуться — и грохнуло подряд два выстрела. Потом ещё три. Посыпались стёкла его машины. Дима успел раскрыть дверцу и заскочить внутрь. Потом вытащил пистолет и, быстро прицелившись, послал в ответ две пули.
Один из нападавших всплеснул руками и шмякнулся на тротуар. Дима включил зажигание. Ударил ещё один выстрел. Диму толкнуло в плечо, и он увидел, как рукав его белой рубашки быстро окрасился кровью.
Машина рванула с места и помчалась по улице. Вслед ей прогромыхало ещё несколько выстрелов, но они уже не могли достичь цели.
Стемнело. Сергей вышел из кафе и огляделся. Сегодня у него выходит свободный вечер, и Сергею хотелось провести его с Аликой.
Сергей свернул за угол и зашагал к своей машине. Здесь было темно, и свет от фонарей на соседней улице почти не достигал досюда. Подходя к автомобилю, Сергей вынул из кармана ключи.
— Гражданин начальник. — услышал он сзади голос с кавказским акцентом. Сергей обернулся. — Не шумите, пожалуйста. За вами, возможно, следят…
Перед Сергеем стоял незнакомый молодой парень кавказской наружности. Он поддерживал правой рукой окровавленную левую, которая неподвижно, как намокшая мочалка, висела — кровь, стекая по пальцам, падала на брюки.
Молодой человек сделал шаг вперёд и покачнулся. Даже в темноте Сергей увидел, какое бледное было у него лицо.
— Это я — Дима Грузин. — с трудом выговорил парень. — Это вы со мной разговаривали…
Сергей растерялся вначале, потом отпёр дверь машины.
— Давай, — сказал он. — Залезай внутрь. Нечего тут стоять.
Дима устроился на заднем сидении. Он застонал от боли, поскрипел зубами, потом, когда Сергей уже включил зажигание, и мотор быстро затарахтел, сказал:
— Короче, гражданин начальник. Везите меня сейчас в больницу. Я их вам всех сдам. Всех. До одного. И бабок не возьму. Мне не бабки сейчас нужны — я только хочу, чтоб вы этих козлов повязали скорее…
Он опять застонал и опустил голову.
Дима Грузин не обманул Сергея. Он действительно многое знал об обстоятельствах взрыва в ресторане «Южный». Более того, у него были аудио и видео записи, подтверждающие причастность к взрыву некоторых известных в городе лиц.
Добраться до организаторов теракта Сергей пока не мог, но непосредственные исполнители уже были известны. Той же ночью три группы захвата одновременно выехали по трём адресам, и спустя час два угрюмых чеченца уже сидели в разных камерах, в Сочинском Управлении ФСБ — третьего взять не смогли, он открыл огонь, и оперативники уложили его ответными выстрелами.
Следователи из ФСБ работали сейчас с задержанными.
Удалось пролить свет и на так называемую организацию «Тигры Кавказа» — это было что-то вроде неофициального объединения южно-российских предпринимателей, занимающихся вливанием финансовых средств в чеченские террористические структуры. На столах у следователей сочинского ФСБ уже лежали списки фамилий, названий предприятий и фирм.
Сергей, хоть и был очень занят, но всё-таки решил выкроить время, съездить в лагерь и навестить Алику. Если получиться, сходить с ней на пляж. Уже под утро он приехал в гостиницу, принял душ, поспал четыре часа и, поднявшись, спустился в бар, где выпил две чашки крепкого кофе.
Часы показывали половину одиннадцатого, и Сергей решил ехать.
«Алика уже, наверное, беспокоится, — подумал он.»
Он поставил машину на автостоянке, возле лагеря, и отправился искать Алику. Сергей побывал у неё в комнате — постучался, но ему никто не ответил. Сходил в столовую: завтрак уже давно закончился, и там тоже никого не было. Он прошёлся по территории лагеря, поспрашивал, но безрезультатно. «Наверное, она на пляже, — подумал Сергей.» Он направился к пляжу.
Сергей выбрался за территорию лагеря и шёл через лес. Путь его, знакомой тропкой, пролегал мимо развалин старой крепости.
Кусты вдруг зашевелились. Гулкий выстрел грянул так близко, что дрогнул воздух, и где-то над головой Сергея с треском ударила в каменную скалу пуля.
— Кто? — падая на камни и выхватывая браунинг, крикнул Сергей.
Ему не ответили, и только хруст кустарника показал, что кто-то поспешно убегал прочь.
Сергей приподнялся, хотел выстрелить, но… не в кого было стрелять.
Он прислушался, и ему показалось, что уже далеко кто-то вскрикнул.
Тогда Сергей встал. Не выпуская из рук браунинга, он пошёл дальше и шёл так до тех пор, пока с перевала не открылась перед ним широкая и ровная голубая равнина.
Слышалась музыка. Она играла внизу всё громче, громче, а усыпанное солнечным блеском море сверкало отсюда яркими удивительными огнями и переливалось своими волшебными искрами.
Сергей защёлкнул предохранитель, спрятал браунинг и ещё быстрее зашагал вниз, к Алике.
После обеда уже всему лагерю было известно, что с Толькой Шестаковым случилось несчастье. Но что именно произошло и как, этого никто не знал, и поэтому к Натке часто подходили с расспросами то один, то другой.
Спрашивали: правда ли, что Толька сломал себе ногу? Правда ли, что Толька убился? Правда ли, что доктор сказал — Толька теперь будет и слепой, и глухой, и вроде как бы совсем дурак? Или только слепой? Или только глухой? Или не глухой и не слепой, а просто полоумный?
Сначала Натка отвечала, но потом надоело — когда увидела, что её слова каждый интерпретирует и передаёт дальше так, как ему нравится. Тогда она вызвала угрюмого Амьера и попросила его, чтобы он сейчас же рассказал, что же всё-таки произошло.
Но Амьер отказался наотрез. Она просила, уговаривала, приказывала, но всё было бесполезно.
Раздражённая Натка пообещала ему это припомнить и отправилась к начальнику лагеря.
Амьер сегодня ходил молча, ни с кем не разговаривая и не отвечая ни на чьи вопросы.
А вечером к Натке подошёл один из мальчишек, который, как она знала, давно уже недолюбливал Амьера, и сказал ей, что ему точно известно: Толька с Амьером не ходили на море после завтрака, а лазили где-то в лесу, в окрестностях лагеря. Натка ничего не ответила. Она только нахмурилась и молча кивнула головой.
На следующий день утром Алика встретила Амьера, когда тот, всё такой же унылый и невесёлый, прохаживался вдоль лагерной аллеи.
Увидев его, Алика остановилась.
— Привет! — крикнула она и махнула рукой.
— Привет. — Амьер обернулся.
— Ты куда идёшь? — спросил он, когда подошёл ближе.
— На пляж, купаться. — ответила Алика. — Пойдёшь со мной?
— Пошли! — тут же, с готовностью, ответил Амьер — ответил гораздо раньше, чем он успел понять, куда именно собирается Алика.
Он моментально забыл про все свои неприятности и больше уже не замечал ничего вокруг. Он слушал её, слушал то, что она ему рассказывала, и не слышал, не понимал ничего. Он понимал только, что вот — Алика, вот, она идёт рядом, что-то рассказывает, и больше ему сейчас ничего не нужно; он бы хотел и дальше идти с ней рядом вот так и слушать, слушать, слушать.
Они оказались в лесу, за пределами лагеря, спустились вниз по знакомой тропинке к морю.
Но до пляжа дойти не успели. На пути у них появились два низкорослых, но крепких армянчика. Те быстро и внимательно оглядели молодых людей, задержали заинтересованные взгляды на Алике, поулыбались и восхищённо поцокали языками.
Потом один из них что-то быстро спросил у Амьера по-своему, по-армянски.
— Что-что? — не понял тот.
— Ты не армянин? — спросил рыжий армянчик в блатной кожаной кепке.
Амьер остановился, напрягся. С вызовом уставился на армянчика.
— А почему это я должен быть армяном?
Второй армянчик — чёрный и кучерявый быстро шагнул вперёд.
