Дверь закрылась за ней. Она не задумалась о том, насколько редким феноменом являются двери в подобных заведениях, где их обычно заменяют занавески и драпировка, но и без того поняла, что угодила в ловушку. В маленькой каморке находился человек, и это не был торговец. Тот мгновенно исчез, выполнив работу, за которую ему заплатили.
Комнатушка была скудно меблирована — деревянный стол, несколько стульев и арабский календарь на стене. Окна отсутствовали. Единственным источником света служила лампочка без абажура. На потолке медленно вращался старомодный вентилятор.
За столом сидел Картрайт. При виде Дайны он поднялся — слишком быстро, потому что ему пришлось опереться рукой о стол. Второй рукав пиджака был пуст.
— Не бойтесь, мисс ван дер Лин, — заговорил Картрайт. — Все в порядке, уверяю вас. Вы здесь в большей безопасности, чем где бы то ни было во всем Ливане. Позвольте мне объяснить. Я прошу всего пять минут.
— Пять минут, — повторила Дайна. Ее голос прозвучал спокойнее, чем она ожидала.
— Садитесь, пожалуйста. — Он добавил со слабой улыбкой: — Если вы этого не сделаете, мне придется нарушить правила учтивости, которым меня учили на коленях матери. Мои колени еще не слишком надежны.
— Ради Бога, сядьте! — воскликнула Дайна. Она придвинула себе стул, заметив, что Картрайт сел с гримасой боли. — Вам незачем демонстрировать хорошие манеры. То, что до сих пор вы были не слишком вежливы, не означает, что вы должны убивать себя. Кстати, как вы себя чувствуете?
— Как видите, великолепно, — холодно отозвался Картрайт. — Я всегда опираюсь о мебель, приветствуя леди.
Дайна посмотрела на бутылку, которую все еще держала в руке, и протянула ее Картрайту:
— Хотите?
Лицо Картрайта прояснилось, и он начал смеяться.
— Неужели нам нужно притворяться, будто мы только что познакомились? Не думаю, что мы оба вели себя с большим достоинством, хотя мое поведение было куда хуже вашего. Мне очень стыдно за прошлую ночь. Должно быть, я до смерти вас напугал.
— Вообще-то я слегка встревожилась, — призналась Дайна. — Ладно, забудьте. Очевидно, у вас не было иного выхода. Но мне хотелось бы знать, почему вы явились ко мне в номер.
Он печально посмотрел на нее:
— Мне тоже.
— Что?!
— Я совершенно не помню, что происходило до того, как я свалился в вашей комнате прошлой ночью.
По щекам Дайны стекали капельки пота из-под волос на висках. В комнате было душно — скрипучий древний вентилятор едва шевелил воздух.
— Амнезия, — сказала она.
Дайне не хотелось, чтобы ее голос звучал недоверчиво, но Картрайт оказался достаточно чутким. Губы его большого рта вытянулись в тонкую линию. Человеку, который терпеть не мог признаваться в какой бы то ни было слабости, даже временная потеря памяти, вероятно, казалась чем-то постыдным.
— Не постоянная, — отозвался он. — Всего на шесть — восемь часов. Но они оказались крайне важными. В течение этого времени нечто привело меня в ваш отель. У меня жестоко разболелась голова от попыток вспомнить, но толку никакого. Я даже не знаю, открыл ли вашу дверь по ошибке или у меня была причина войти туда.
— Вы вошли как опытный взломщик, — заметила Дайна, но ее голос был дружелюбным, и Картрайт улыбнулся:
— Можете не верить, но взламывать замки без чертовски веской причины не входит в мои привычки.
— Я вам верю. — Дайна глотнула из бутылки, так как Картрайт, видимо, не хотел пить. Кока-кола успела нагреться, но от духоты Дайну одолела жажда. — Вы в самом деле ничего не помните? — спросила она.
— Честное слово. — Он уронил голову на руки.
— Очевидно, из-за удара по голове, — сказала она, заметив белый квадратик марли, наполовину скрытый волосами.
— Так мне сказали. Я даже не помню, каким образом получил этот удар.
Картрайт все еще закрывал лицо руками, а в его голосе слышалось такое отчаяние, что Дайна подумала, не должна ли она в знак утешения похлопать его по плечу, но отказалась от этой мысли. Его плечи были не столь впечатляющими, как у доктора Смита (чего ради она вспомнила об этой неприятной личности?), но все же достаточно внушительными, чтобы выдержать бремя неприятностей, которые Дайну вообще-то не касались.
— Простите, — решительно заявила Дайна, — но я бы хотела, чтобы вы перестали втягивать меня в ваши дела. Если бы я могла вам помочь, то с удовольствием бы это сделала, но...
— Как вы думаете, почему я хотел вас видеть? — осведомился Картрайт.
— Ну, так почему?
— Я хотел извиниться, — брезгливо произнес Картрайт.
— По вашему тону этого не скажешь.
— Вы просто невыносимая женщина!
— А может, это вы слишком легко раздражаетесь?
Они сердито уставились друг на друга.
Дверь открылась, и в комнату заглянул лавочник. Он что-то сказал Картрайту по-арабски, тот кивнул и отпустил его, щелкнув пальцами.
— Они ищут вас, так что вам нужно уходить, — сообщил Картрайт. — Но сначала я скажу то, что собирался, и вы меня выслушаете, даже если мне придется сунуть кляп вам в рот. Когда я проснулся сегодня утром, мой шеф... Вы его знаете?
— Человек в сером?
Картрайт усмехнулся:
— Отличное прозвище! Он рассказал мне о происшедшем. Шеф просидел рядом со мной всю ночь, ожидая услышать о моем сногсшибательном открытии, и слегка расстроился, узнав, что я не могу ничего ему сообщить. Но одно очевидно — вы в опасности... Нет, подождите, дайте мне закончить. Я пришел к этому выводу исключительно с помощью логики. Во-первых, я сам был введен в заблуждение относительно вашего знания арабского, и ваши отрицания казались мне весьма сомнительными. Но если я мог ошибиться, то могли и другие. Во-вторых, вполне возможно, что мое появление у вас в комнате не было случайным совпадением: я хотел вас видеть по какой-то причине, которую не могу вспомнить. Это могло быть только потому, что я узнал нечто, подтверждающее мои страхи насчет вас. В-третьих, к вам пытался подобраться человек, в котором подозревают агента враждебного государства.
— Вы имеете в виду мистера... доктора Смита?
— Вот именно. Что вы о нем знаете?
— Ничего. Кроме того, что он глуповат.
Картрайт улыбнулся:
— Значит, он притворяется. Смит отнюдь не глуп. Его докторская степень подлинная. Он преподает в Бейрутском университете. Смит — археолог и ведет раскопки во всех странах региона. Может, вы знаете — хотя вряд ли, — что археологи занимают особое положение в этих местах взаимных подозрений и межнациональной ненависти. В некотором смысле они настоящие интернационалисты и имеют профессиональные контакты как с арабами, так и с израильтянами. Они могут работать, так сказать, по обе стороны стены, покуда подчиняются правилам. Естественно, они обладают наибольшими возможностями для передачи информации враждующим сторонам.
— Мне казалось, ученые выше политики, — заметила Дайна.
— А может, ниже? — Картрайт иронически усмехнулся. — Если политика — грязное дело, мисс ван дер Лин, то это потому, что достойные люди предоставляют ее негодяям. Я не порицаю тех, кто сражается всеми возможными способами за то, что считает справедливым. Вы едва ли можете ожидать, что я стану смотреть свысока на моего коллегу по ремеслу... полагаю, вы бы использовали слово «шпион».
Это слово прозвучало впервые. Несмотря на серьезный тон Картрайта, Дайна ощутила себя участницей мелодрамы.
— Я понимаю, почему археолог может стать хорошим шпионом, — промолвила она. — Но ведь не все же они такие?
— Не будьте наивной. Конечно, не все. Наши подозрения по поводу Смита основаны наряде инцидентов, происшедших в течение нескольких лет. И мы не уверены в этом на сто процентов. Но его поведение в этой истории подозрительно само по себе.
— Возможно, он просто расстроен смертью старого друга.
— Чепуха! Лейард не был его другом. Они начнут прочесывать базары в поисках вас, — резко добавил он. — Пожалуйста, мисс ван дер Лин, ради собственной безопасности будьте осторожны. Вы завтра уезжаете с группой — вот и отлично. Не отставайте от спутников, не ходите одна. Обещаете?
Картрайт встал и склонился над ней, опираясь рукой о стол; его черные глаза смотрели ей прямо в лицо. Пиджак свесился с плеча, и Дайна увидела, что его левая рука на перевязи. Это была наглядная иллюстрация опасности, о которой он предупреждал.
— Хорошо, — пробормотала она. — И... ну... если бы я могла что-нибудь вспомнить...
— А вы можете? — Вопрос прозвучал как выстрел.
— Нет. Но если бы вы подали мне какую-нибудь идею насчет того, о чем они могли спорить...
Картрайт выпрямился и задумчиво покачал головой:
— Я не могу сделать это без разрешения. Ради Бога, будьте осторожны, ладно?
Его изменившийся голос подействовал на Дайну, как ушат холодной воды. Она молча кивнула. Картрайт обошел вокруг стола и встал рядом с ней.
