Тишину победил звонок. Нет, не телефонный, а в дверь. Кого-то еще принесло, несмотря на очевидную ночь. Здесь был особый звонок — электронная штуковина, издающая гулкий протяжный звук. Похоже на рог из фильма про Робин Гуда. Старинный звук, стильный… Принесло мужской голос:
— Все в порядке, встретил, — сообщил на всю квартиру, хотя хозяйка вроде бы стояла рядом. — Внизу, в машине сидит.
Это был Штерн. То ли друг семьи, то ли друг одной Бэлы, кто их разберет. Имени его мальчик не знал. Возможно, дядя Штерн просто не имел имени, поскольку все и всегда называли его исключительно по фамилии.
Бэла что-то ответила — вяло, неслышно.
— Исааковна, возьми себя в руки, — загремел гость. — Просто самолет задержался.
— Юрку уже вскрыли! — вдруг крикнула она. — Понял?
— Вскрыли?
— Мне звонила эта, твоя! — голос ее наполнился неукротимой мощью. — Доложила, что вскрытие закончено, а результаты интересные! С-с-сука!..
Бэла зарыдала. Взорвалась слезами так страшно, так пугающе громко, что квартира, казалось, дрогнула. Ударная волна, прессуя воздух, докатилась и до кресла — вонзилась в уши, в легкие, в мозг. Мальчик сжался, отталкивая от себя чужую муку. Бэла рыдала примерно так же, как днем на лестнице. «Разрезали, — выла она, — угробили мужика! Мясники, мудаки косолапые! Все, конец!..» — «Ну, что ты, что ты, — раскатисто бормотал Штерн. — Ну, давай, успокаивайся, нельзя же так…»
И Бэла вскоре его послушалась. Замолчала, обессиленная. Некоторое время глухо стонала. Штерн что-то ей сказал — уже тихо, уже нормально, они начали беседовать, о чем — не слышно, а потом побрели по коридору, остановились возле кабинета дяди Юры.
— …со мной что-то жуткое творится, — говорила женщина. — Когда твоя следовательница мне позвонила, я спятила. Представила, как вонючие санитары Юрия таскают, бросают по грязным столам, разрезанного… Сорвалась. Думала, немедленно из морга забирать, не поверишь. Успела до Театральной доехать и очнулась…
— Каковы результаты вскрытия?
— Я плохо запомнила. Не отравили его, оказывается, а плеснули в лицо слезоточивым газом. Наверное, из баллончика. Ну, еще перед гибелью коньяк он пил, пьяница чертов… Следователь обещала завтра заключение показать.
— «Черемухой» или каким-нибудь «саксоном»?
— А?
— Баллончик с газом был чьего производства?
— Нет, не знаю…
Диалог замер. Все замерло. Жили только часы на стеллаже. «А может, Бэла притворяется?» — неожиданно подумал мальчик. Нелепая мысль. Совершенно нелепая.
— Вот в этом кресле, — сказала женщина без выражения.
— Я догадался, — сразу откликнулся Штерн. — Ну и развал у вас! Что, серая гвардия улики искала?
— Нет, милиция только пальцы сняла. Это я.
— Ты?
— Сказала же, психую целый день. Вдруг, думаю, Юрий скрыл от меня что-нибудь…
— И как?
— Ничего необычного.
— Что ж, поздравляю.
— Издеваешься, Штерн? — Ее голос завибрировал.
— Почему, вполне серьезно… Войти-то разрешишь?
Послышались грузные шаги. Судя по звуку, шагали прямо по папкам, по бумагам. Потом содрогнулось кресло — осело, принимая гостя в свои объятия. Штерн был большим, тяжелым мужчиной. С бородой, очень похожим на Карла Маркса. И как личность он был большим и тяжелым… Съежившийся за креслом мальчик содрогнулся вместе со своим убежищем, приник к полу, забыв дышать. «Только бы спинку не опустил, — колотилось в затылке. — Прижмет ведь, раздавит, боров…»
— Значит, здесь его и прикончили, — констатировал Штерн. Громко, совсем близко. — И что ты обо всем этом думаешь?
— Стой, — сказала Бэла. — Внизу нас с тобой якут ждет?
— Подождет, ничего с ним не случится. Отвезу его в отель. Пристрою, не беспокойся… Так какие у тебя версии, Исааковна?
Бэла ощутимо вздохнула.
— Голова кругом идет, Штерн. «Охранке» вроде бы незачем было…
— Тихо, — внезапно оборвал ее собеседник. Резко и грубо. Даже привстал, временно освободив кресло от томительной тяжести. — В самом деле, пошли-ка лучше на улицу.
Бэла хрипло хохотнула:
— Может, надежнее в ванную? Выключим свет, включим воду… Фу, как пошло, Штерн. Да пусть слушают, если хотят. — Она внезапно заорала. — Эй, жопоголовые, не спать на посту! Сейчас мы будем оскорблять честь и достоинство Президента!
— Твою неповторимую интеллигентность я особенно люблю, — кисло заметил Штерн. — Вы что, уже проверили квартиру?
— Юрий как раз из-за этого и приезжал сюда с залива. Он нашел специалиста, договорился с ним на вчера. Специалист с утра работал, а потом Юрий позвонил мне, сказал, что квартира чистая, зря паниковали. Примерно в четыре звонил. Он был слегка выпивши — угостил на радостях того мужика. А в восемь его… — Бэла замолчала.
Гость плюхнулся обратно.
— Что в восемь? — терпеливо спросил он. — Закончи, пожалуйста, фразу. В восемь его… что?
— Убрали, — твердо сказала Бэла.
— Понятно. Я просто хотел услышать твою версию, извини, родная… Кто был тот тип?
— Специалист по электронике? У мужа записаны его данные. Где-то здесь, сейчас найду. На бумажке… — В комнате начали ходить, шуршать, раскачивать насыщенную электричеством атмосферу. — А у тебя какая версия, Штерн? — раздалось через мгновение. — Зачем им Юрий, им же я нужна, я!..
Собеседник отвратительно поерзал, устраивая зад поудобнее.
— Во-первых, ты им нужна живой. Кто, кроме тебя, может сделать это идиотское предсказание? У тебя авторитет, родная, люди тебе верят… А во-вторых, гадать о мотивах наших прославленных Рыцарей Тьмы бесполезно. Тот майор прекрасно знал, кем для тебя был Юрий, сама же говорила. Если они даже на твоего «тайного советника» вышли…
— Да, хорошо, что напомнил! Знаешь, наш «тайный советник» мне в почтовый ящик записку опустил. Назначил встречу ровно на два ночи, хочет обсудить ситуацию. Тоже, наверное, в штаны понаклал.
— Мне с тобой?
— Не станет он при тебе разговаривать. Осторожный до кретинизма.
— Осторожный! Как же он тогда позволил себя вычислить? Тот майор ведь не к кому-нибудь пришел побеседовать по душам, а прямо к нему. Разве нет?
Бэла затихла, перестала ходить и шуршать. Возразила:
— Перед праздниками он сообщил Юрию кое-что. Я не успела дать тебе знать, мы на залив уезжали, а по телефону — сам понимаешь… Он выяснил, кто является информатором «охранки».
Штерн вдруг зашевелился — едва ли не с креслом:
— Неужели кто-то из наших? — выговорил звеняще.
— Случайный человек, живет в коммунальной квартире под нами. Сосед, можно сказать. Ты его не знаешь.
— Внештатник-доброхот?
— Настоящий сексот, стукач законспирированный. Кто бы мог подумать… Наш друг обещал принять меры.
— А как насчет главного? Он что-нибудь узнал?
— Оказывается, Служба Порядка ведет-таки некую программу, в рамках которой вполне могут отрабатывать мою фамилию. Называется «Наби».
— «Наби»? Кошмар. Фантазии у мужиков — ну совсем нет… Между прочим, Исааковна, я тут сам пощупал ситуацию, и у меня сложилось стойкое ощущение, что большая Служба к нам отношения не имеет. Это чья-то самодеятельность, по-моему. Как-то нелепо… Во всяком случае, если майор к тебе явится, держи себя с ним именно исходя из таких предположений. Впрочем, убийство как объяснить?
Наступила пауза.
— Нашла, — сообщила Бэла. — Вот тебе фамилия того специалиста, адрес, телефон. Даже банковские реквизиты есть. Проверишь.
— Слушаюсь, — откликнулся Штерн. — Кстати, что ты сказала следователю?
— Про Юриных любовниц сказала. Хорошо сказала, пусть они там раскручивают эту тему, чтобы подальше от наших дел.
— Смотри, не схлопочи «убийство на почве ревности».
— Не бойся, у них и без меня есть кого подозревать. Например, вот.
В щель было видно, как стянутая пиджаком рука взяла что-то с торшерного столика. «Фотография! — ожгло мальчика. — Фотографию смотрит! На ней же… на ней…»
— О! — восхитился друг семьи. — Кто это?
— Соседка снизу.
— С ума сойти, сплошные соседи. Он с ней спал?
— Ох, Штерн, — простонала Бэла, — с кем он только не спал, мразь!
— Ладно тебе. Снова начнешь матом изъясняться. — Мужчина круто поднялся, вторично заставив кресло содрогнуться. — Бедный якут, наверное, уже в транс впал. Пошли, поздороваешься с ним для приличия.
Он затопал прочь.
— Ох, некстати Юрий гостя позвал, — вздохнула Бэла. — Что с ним теперь делать?
Уже приглушенно, уже из коридора.
— Посмотрит город и уедет. Ты же не виновата, что его будущего импресарио убили! Оплатишь ему проезд в обе стороны, и хватит, — рассердился мужчина почти не слышно. — Нашла чем голову забивать.
Они удалялись. Шлепали обувью по линолеуму, издавали иные неопознанные шумы. Потом чмокнули дверью — убыли на лестницу.
