Сказала и почувствовала, что будто ударила мужа. Верно люди говорят об ее упрямстве. Сама стала чувствовать, что порой прет против очевидного. Например, возмущается тем, что пишут в газетах. Какую ни возьми, правоохранительные органы кроет. Но ведь сама же дома только тем и занималась. Чего же возмущаться, в газетах верно пишут. Переломить себя трудно, вот что. И все же, говоря высоким слогом, чувствовала Прасковья Павловна в себе возрождение. Особенно польстило ей, что Москва ее в Инск направила. Значит, ценят еще порядочных людей. И такие люди, как она, еще нужны государству — в этом она не сомневалась даже в самые мрачные дни своей нелегкой жизни прокурорского работника. Но «Цитрусовый»… Это какой-то оазис прежней жизни! На вид здесь все вроде нормально. Совхоз на хозрасчет перешел, ввели здесь семейные подряды, заключили договоры о прямых поставках продукции с перерабатывающими предприятиями, все как в газетах пишут и по телевизору показывают. Только отчего же бегают глазки здешнего директора, как только он завидит ее? Чего он боится, дюжий кряжистый мужик? Ему бы глядеть строго да прямо.
Сегодня из номера Прасковья Павловна решила не выходить — документацию сверяла. Справа — бухгалтерские ведомости, слева — ведомость партвзносов. Из двадцати семи партийцев — работников совхоза четырнадцать уплатили взносы, превышающие в процентном отношении указанную в ведомости бухгалтерии сумму. Меньше должны были платить эти люди в партийную кассу. На стульях разложила Прасковья Павловна показания этих четырнадцати человек, характеристики на них, выданные парткомом совхоза. Можно надеяться, что эти четырнадцать сделали правдивые заявления, что на руки они получили за месяцы работы на уборке мандаринов и лимонов больше, чем указано в документах, в точном соответствии с объемом работ. В общем, поработали и получили свое, копеечка в копеечку. Но где же тогда собранный ими урожай? Его нет ни в каких документах по оплате. Только партийцам заплачено за сбор восемнадцати тонн мандаринов, а фрукты по документам не проходят. И на складе излишков нет. Значит, их сбыли, это ясно. Ясно, что в уборке урожая участвовали не только четырнадцать членов партии, значит, фруктов прошло через незаконную систему учета и оплаты больше. И еще вот такое коленце: у этих же четырнадцати человек профсоюзные взносы, которые взимаются через бухгалтерию в точном соответствии с заработком, указанным в ведомости. Как прикажете понимать? Прасковья Павловна углубилась в свои подсчеты, и тут кто-то настойчиво постучал к ней. Нечитайло с неудовольствием открыла дверь. Очень удивилась. По ее, Нечитайло, прикидкам, капитану Виртанен еще не время подключаться.
— Вы не поторопились? — спросила, не поздоровавшись. — Или случилось что-то непредвиденное?
— Скорее всего, причину убийства Иванцова следует искать в совхозе, — шепотом ответила Виртанен, плотно прикрывая за собой дверь.
Директор совхоза «Цитрусовый» Валентин Иванович Гуляев проходил мимо «Дома приезжего», невольно поднял глаза и увидел в одном из окон второго этажа женскую фигуру в летней милицейской форме. Все понял. Виртанен явилась. Заспешил к себе, чтобы немедленно связаться с городом, с Разинской.
— Наталья, — сказал он ей глухо. — Они сговариваются. Приезжай. Кто, кто?!! Да гостья ваша с шестидесятой широты пожаловала к нашей прокурорше!
Разинская мрачно пообещала появиться к вечеру и дала совет не быть лопухом. Совет, конечно, неплохой. Только все равно Гуляев сидел как на иголках. Шатурко вчера с сердечным приступом лежал, дело-то до служебного расследования дошло, шутка ли! Впрочем, схватила эта чухонка, как Наталья Карловну эту прозвала, своих же мильтонов за руку. Ладно! Значит, неквалифицированно они сработали, коль так быстро попались. А в совхоз зачем ее принесло? К Иванцовой? Так нет здесь Надежды. К матери ее? Смысла никакого. К Нечитайло? А где связь? Связь эту Гуляев, конечно, знал, но он представить себе не мог, что до этой связи вообще можно докопаться. И поэтому понял, что ему просто необходимо встретиться с Виртанен. О чем она его спросит, это дело десятое, сумеет вывернуться, на любой вопрос ответит, но зато сам узнает, чего она хочет, что ищет.
…Ко всему готовился Гуляев, но только не к тому, что произошло.
— Дмитрий Иванцов был вашим другом детства? — спросила Любовь Карловна, которая перед беседой посмотрела паспортные данные погибшего.
— Мы с Иванцовым из одной деревни, — принялся пояснять Гуляев. — А вот разница в возрасте у нас с ним солидная. Какая же дружба может быть между сопляком и почти уже юношей? Так, привет, землячок, как поживаешь… А после возвращения Митьки из армии мы и вовсе не общались. Я тут, работа у меня, сами понимаете, товарищ капитан, ответственная, напряженная, как я люблю подчеркивать в таких случаях, — жениться, и то некогда. Иванцов с семьей в городе обосновался. Ну, конечно, на свадьбе у него я гулял. Так это когда было!
— Однако когда вашего земляка хотели уволить из органов, вы звонили начальнику охраны порта майору Хрисанфову, начальнику ОВО УВД подполковнику Николаеву, просили не убирать Иванцова не только из милиции, но даже с поста на пропускном пункте.
— Не отрицаю, — степенно кивнул Гуляев. — Эта медаль две стороны имеет. Во-первых, теща Иванцова просила посодействовать, она старейший работник совхоза, передовик, ударник, как можно не уважить?
— Что же, по вашему мнению, могло произойти с Дмитрием Иванцовым?
Гуляев развел руками:
— Если милиция этого так и не узнала, как же я-то узнаю? Денег, со слов вдовы, у него при себе не было, ценностей — тоже, но ведь сейчас какие люди, за пуговицу убьют. Не знаю. Жаль, очень жаль, что по сей день бандиты на свободе! — Гуляев недовольно засопел.
— Вы знали, что Иванцов употреблял наркотики, лечился?
— Я уже сказал вам, в последние годы у нас не было ничего общего, — проговорил Гуляев раздраженно. — Наркоманом был, значит? — Он осуждающе покачал головой. — Скверное это дело. Так, может, его наркоманы и пристукнули? Мало ли, не поделили чего.
— Вы хорошо знаете местные угодья, Валентин Иванович? — поинтересовалась Виртанен. — Я имею в виду не только земли вашего совхоза. Конопля где-то рядом не произрастает?
— Нет, нет, точно знаю, нет. — Гуляев ответил таким тоном, что Виртанен поверила.
— А тайком не сеют?
— В принципе все возможно. Агрономические условия позволяют.
И вдруг у следователя возникла неожиданная мысль. Если Дмитрий был ценен для совхоза как возможный проводник левых тонн мандаринов, которые разыскивает Нечитайло, то совхоз должен побеспокоиться о достойной замене Иванцова. Иначе конец коммерции, этого они, конечно, допустить не хотели. Такие аферы сами не заканчиваются. Их только пресекают.
— Скажите, Валентин Иванович, кто сейчас заменил в порту Иванцова? Тоже выходец из совхоза?
— Не знаю, — безразлично отозвался Гуляев. — Поставили кого-то.
Виртанен внимательно посмотрела на директора. Врет? Или действительно не знает? Неужели ему все равно? Тогда нескоро доищется Прасковья Павловна канувших в никуда фруктов — возможный «мостик» не перекидывается.
— Как мне найти вдову и тещу Иванцова? — спросила, подчеркивая озабоченным тоном, что визит к этим женщинам и есть ее главная причина поездки в совхоз.
— Нужно ехать за центральную усадьбу. Звероводческое отделение, тридцать пять километров отсюда. Если сейчас поедете, будете там к ночи. Дорога плохая. Ночуйте здесь, я распоряжусь, чтоб в «Доме приезжего» вам место выделили, а завтра уж…
— Спасибо. В таком случае позаботьтесь и о моем водителе.
За проверку в совхозе Разинская была почти спокойна. Чтобы додуматься, где искать, надо либо иметь потрясающее воображение, которое вряд ли есть у хмурой бабы из прокуратуры, либо в страду над душой каждого сборщика стоять. Пропала у товарища Нечитайло командировка, зря потрачены государственные денежки. Жила б она тут на свои, давно бы домой отчалила. У Виртанен дела идут побойчее. Информируют: со свидания с Николаевым чухонка возвращается с блаженной мордой. А чему радуется? Подполковник этот не лучше других мужиков. Взять хотя бы ее Валентина. Туп, как скамейка, разницы между бабой и боксерской грушей так и не усек, хоть давно уже не выступает за сборную «Урожая». А ведь небось уверен: любит его Разинская беззаветно! Любит! Ха! Наталья Валериановна давно пришла к выводу, что любить стоит только себя. А мужика иметь для дела и здоровья. И вдруг она почувствовала острую зависть. Неужели рядом с Николаевым худосочная финночка что-то еще и чувствует, то, о чем Наталья только в разных книжках читала?
В кабинет директора совхоза Разинская вошла уверенно, в свой заходила. Ее кабинет — три года, считай, в этом кресле за этим столом отсидела. По-хозяйски бросила сумку на край стола для заседаний, машинально расправила складку на зеленом сукне, в упор посмотрела на Гуляева:
