- Произошло? Совсем по-глупому, я вам уже написал. Рабочий день кончался, кругом никого, сижу я в своей будке и завариваю чай. Тут вижу, у ворот такси останавливается, вылезает из него вона этот юноша и прямиком ко мне. И так это широко-о улыбается.
"Держи, папаша, рыженькую и не говори, что это не деньги!" - и сует мне десятку.
"Что у тебя на уме?" - спрашиваю.
"Сколько в том штабеле листов? В высоту, а?" - и показывает мне в окно на стройплощадку, где у нас шифер.
"Не знаю", - я, значит, пожимаю плечами.
"Пятьдесят или меньше?"
"Больше, конечно".
"Значит, я выиграл - и десятка, папаша, твоя!" До смерти он обрадовался. Поспорил, вишь, с одним дураком, что в том штабеле не меньше как пятьдесят листов. На пять бутылок этого... коньяка. Ну, теперича тот, мол, будет рвать на себе волосы. Пусти нас, говорит, пересчитать, иначе дурень-то платить не захочет. А мне что, не крадут ведь. Десять рубликов... Кому они не нужны! Вот и вы, товарищ начальник, не задаром работаете. Сосчитали оба те листы и уехали себе. Честь по чести. Но вот кады в понедельник тот второй, усатый, с грузовиками приехал, на стройку ломился да начальника требовал, а потом кричал на меня: "Аферист! Аферист!" - тут я скумекал, что дело нечистое. Он, вишь ты, мелом что-то там начертил на штабелях, может показать. Сперва грозился меня зарезать, потом милицию вызвать. "Иди зови, - это я ему сказал. - Милиция вон в той стороне. А на объект я тебя все равно не пущу, потому как ты лицо постороннее!" Ну, а потом вы, товарищ начальник, объявились, и я вам сразу во всем признался.
- Как тот молодой человек был одет?
- В кожаном пальто с такими вроде погонами. И с виду солидный, грех плохое слово о нем сказать.
- Нет у меня кожаного пальто! - вскочил Эрик.
- Сядьте. Успокойтесь. Все выяснится. А вы, гражданин Берданбело, подпишитесь вот здесь и можете быть свободны. Когда понадобитесь, вызовем повесткой.
У дверей старик обернулся и сказал следователю с опаской:
- Тама... этот стоит.
- Не бойтесь, он вас не тронет.
Процедура повторилась во всех подробностях, только вместо старичка в кабинете возник гражданин из далекой южной республики Мендей Мендеевич Мнацоканов, в крови его бушевал природный темперамент, в душе царила трагедия. Следователю пришлось не раз призывать его к порядку Мнацоканов ругался, пробовал затеять драку или принимался жалобно хныкать, требуя у Эрика назад свои деньги. Удивительно, однако, что до удаления буяна из кабинета дело не дошло.
В коридоре громко разговаривали на незнакомом языке, там собрались рыночные собратья Мнацоканова, чтобы выразить своим присутствием общественное мнение. Наконец Даука не выдержал, открыл дверь и потребовал тишины. И вдруг изменился в лице - встретился взглядом со смуглым мужчиной, который давеча на рынке бесстыдно пытался всучить ему марокканские мандарины по спекулятивной цене. Они узнали друг друга, наступила неловкая пауза. Харий вспомнил, как в комнатке ожидания в детской больнице толпились родители, и у всех свертки или авоськи с продуктами, и почти в каждой авоське мандарины, а у кого их не было, те будто чувствовали себя виноватыми, после получки непременно постараются мандарины купить, не разорятся ведь из-за нескольких рублей, сэкономят на чем-нибудь.
- Отдай мои деньги, сволочь!
- Предупреждаю в последний раз! Вы не имеете права никого оскорблять!
Мнацоканов на секунду затих, но, верно вспомнив о восьми сотенных, распалился вновь:
- Признавайся, какой шлюхе ты их сунул! У вас тут кругом шлюхи!
- Молчать! - Губы следователя сжались.
- Я... Да хоть мать, хоть дочь - я любую...
- Сержант! Спуститесь к дежурному и принесите бланк протокола. За мелкое хулиганство...
Мнацоканов смекнул, что дело пахнет керосином, и угодливо заверещал про большую дыню, которую он принес с собой и оставил в коридоре.
Полдыни ему пришлось съесть самому, когда его доставили в управление, где на следующее утро сердобольный судья приговорил его к десяти суткам общественно полезной работы по подметанию улиц, а вторую половину у него в камере стащили, стоило ему на минутку задремать. Потом за парашей он нашел лишь обглоданную кожуру.
Следователь и Эрик Вецберз остались в кабинете одни. Снова вопросы и ответы, но никакой ясности они не внесли. Оба раза в пятницу, когда жулик появлялся на рынке, совпадали со временем, на которое у Эрика не было алиби, - он не мог вспомнить, с кем в тот день обедал, и не имел ни одного свидетеля, кто бы мог подтвердить, что вечером после работы он ездил к мотористу пожарной команды. И как нарочно, будто для того чтобы позлить их обоих, доносились из коридора громкие возмущенные голоса южан - они бегали от одного начальника к другому с жалобой на Хария Дауку.
- Вы мне не верите, - мрачно подытожил Эрик. - Но посудите сами, где тут логика! У меня жена, которую я люблю, и дочь, в которой я души не чаю...
- Сколько ей?
- Скоро три.
- А моя уже в третьем классе.
- У меня старуха мать, она мне очень дорога... У меня работа, квартира... Более того... Я знаю, что меня решили выдвинуть кандидатом в местные Советы... Насколько я понял, у этого южанина выманили восемьсот рублей... Это немало, мой трехмесячный оклад, но... Подумайте логически... Я всего третий или четвертый раз в милиции! Впервые попал сюда мальчишкой, потом - когда паспорт получал, и вот теперь...
- Я тоже когда-то думал, что моим сильнейшим оружием будет логика, а оказалось, нелогичного в преступлениях отнюдь не меньше. У самого счет в сберкассе, личная машина, а вымогает сторублевую взятку или крадет краски на пятьдесят рублей для дачи...
- Насмотрелись заграничных фильмов... Там за деньги каждый готов душу продать!
- Правильно! Садитесь, пять! Стефенсон изобрел паровоз, чтобы загрязнить атмосферу. Все хорошее идет с востока, а плохое - с запада. Логично то, что квартира скупщика краденого закрыта обитой железом дверью с парочкой французских замков - и все-таки его обворовывают, и нелогично, что честный во всем остальном человек покупает в подворотне сорванную с кого-то шапку и не только не чувствует угрызений совести, но даже рад своей дешевой покупке. Я столько раз разочаровывался в логике, что теперь верю одним лишь фактам. А факты говорят не в вашу пользу, Гражданин Мнацоканов утверждает, что это вы его обжулили, сторож стройплощадки Берданбело показывает, что это вы подкупили его десяткой, а вы не можете противопоставить ни одного достаточно серьезного аргумента.
- Они все заодно! Они хотят выжать из меня деньги. Этот южанин мне в глаза сказал: гони деньги и гуляй себе на здоровье.
- Будете вы гулять или не будете, это от гражданина Мнацоканова не зависит. - Следователь быстрым движением выдвинул верхний ящик стола и положил перед Эриком отпечатанный типографским способом лист среднего формата. - Случаем не знакомы с этим гражданином?
Если бы Даугава внезапно вышла из берегов и начался потоп или Бастионная горка вдруг превратилась в действующий вулкан - вряд ли это поразило бы Эрика сильнее.
- Моя фотография... Это я... - шептал он. Губы вмиг пересохли. А взгляд запрыгал по крупно набранным строчкам:
"Разыскивается преступник... Рост около 182 см, манера говорить интеллигентная, глаза голубые, волосы темные, слегка курчавые..."
- И рост точно... Как раз метр восемьдесят два... - прошептал Эрик, затем с мольбой взглянул на Дауку, как если бы тот мог что-либо изменить в его пользу.
- Может, напишете объяснительную заново? Есть еще такая возможность.
- Кто вам дал мою фотографию?
- Это не фотография, а рисунок по фотороботу. На основе словесных показаний гражданина Мнацоканова, сторожа Берданбело и того водителя такси, который возил преступника и Мнацоканова по Риге. К сожалению, таксист заболел и в опознании принять участие не смог.
- Я видел, как такие рисунки делают... В кино... - непонятно почему взялся объяснять Эрик. - Подбирают разные части лица...
- Этот очень удачный.
- Я впервые попал в такое положение: наверно, мне трудно будет доказать свою невиновность, но...
- Вы не должны доказывать свою невиновность, я должен доказать вашу вину. Полагаю, что сумею это сделать. Даю вам последний шанс изменить показания. К тем, кто признает свою вину, суд относится мягче.
- Мне оставаться здесь? Или меня тут же арестуют? - встав, спросил Эрик с чувством собственного достоинства. С растерянностью он уже справился. - Надеюсь, вы быстро найдете настоящего виновника.
Харий Даука колебался. Предъявить Вецберзу конкретное обвинение или нет? Будь в биографии парня хоть одно темное пятно, он ни минуты бы не сомневался.
Нет, никуда он не денется, решил наконец следователь. Найду, когда понадобится...
- Можете быть свободны, - сказал Даука.
- Надеюсь, меня отвезут назад. Ведь без шапки и пальто я не могу ехать автобусом.
- Странный вы человек. Другой на вашем месте бросился бы отсюда сломя голову, а вы еще требуете карету. Ах да, - иронически добавил Харий, - на вас абсолютно нет вины, я совсем запамятовал... - Он набрал номер. - Мне дежурного...
