— И эту комнату ты называешь офисом? В подвале нашего дома обстановка ничуть не хуже. — Затем повернулся к парочке и, церемонно с ней раскланявшись, поздоровался: — Привет молодому поколению! Я вижу, судьба связала нас одной веревочкой на всю жизнь.
Абсолютно не зная как себя вести в этой компании, я слегка бравировал. Девица, просиявшая при моем появлении, указала мне на стул рядом с собой и предложила:
— Садись, Игорь, — и когда я уселся, шепнула: — Очень рада тебя видеть!
Встреча с этой компанией не сулила мне ничего хорошего.
— Не могу ответить взаимностью, — шепнул я в ответ и обратился к Валере: — И как же ты нас нашел?
Толстяк указал своими глазками-бусинками на Чуму.
— Да вот приятель твой Санек помог. Я его в таксопарке разыскал. Он водителем там работает. Он и подсказал, что ты в ДЮСШ номер шесть пацанов тренируешь. Узнать через справочное номер спортшколы, дело пяти минут.
— А меня они в институте нашли, — встряла в разговор Настя. — Утром я пришла на занятия, а Чума с Валерой у входа стоят.
Девушка, казалось, нисколько не была огорчена организованной Валерой встречей и смотрела на меня веселыми, полными задора глазами. И чему радуется дурочка?
— Тоже ты помог? — спросил я с осуждением у Санька.
Чума был настроен агрессивно и сразу же вспылил:
— А что мне было делать?! Этот боров прижал меня к стенке. Да и ты другое запоешь, когда узнаешь в чем дело.
Откинувшись на спинке стула, сцепив руки на животе и поигрывая большими пальцами Валера, с интересом наблюдал за ходом начавшейся между мной и Саньком перепалкой. Однако ссора между компаньонами не входила в планы толстяка, и он заявил:
— Он прав, Игорек! Дело серьезное. Тот парень, которого вы пырнули ножом, умер.
Вот так-то! Случилось самой худшее из того, что могло случиться. Стул, будто сдвинулся подо мной с места и поплыл, а пустая комната закачалась, словно каюта корабля, попавшего в шторм. Хотя я и предполагал, что между нашей встречей с Валерой и той историей с бугаем существует какая-то связь, и готовился к самому худшему, известие о смерти верзилы потрясло меня. Некоторое время я сидел, оцепенев, потом спросил:
— Как ты это узнал?
Отвесив челюсть, толстяк печально смотрел на меня и качал головой, словно искренне сожалел о случившимся.
— Совершенно случайно. После того как я расстался с вами в кафетерии, я спустился в фойе ресторана в туалет, а когда вышел, увидел ваши удаляющиеся спины. Я задержался на минутку у выхода и не зря, потому что увидел, как к вам подошел тот здоровяк с двумя парнями и между вами снова завязалась драка. Потом парень упал, раздалась трель милицейского свистка, вы все разбежались, а я нырнул в темноту. В этот момент из кафетерия и ресторана выбежали несколько человек, и я смешался с ними, так что милиция не обратила на меня внимания. Мы наблюдали со стороны за тем, как милиционеры пытались оказать верзиле помощь, но тот умер. Приехала "Скорая помощь", труп парня погрузили в машину и увезли, а милиционеры приступили к опросу свидетелей. Воспользовавшись подходящим моментом, я улизнул. Да-а… ребята, вы влипли! Здорово влипли! — подытожил Валера, и в глазах его мелькнуло злорадство.
Для Насти известие о смерти бугая так же явилось неожиданностью и повергло ее в шок. Девушка сидела бледная, с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом.
— Но откуда ты знаешь, что он умер? — спросила она так, словно еще на что-то надеясь.
Ответ толстяка был категоричен и неумолим:
— Умер, красотка, умер! Я видел собственными глазами, как его запаковали в черный полиэтиленовый мешок, точно куклу, а затем сунули в машину. Так что не сомневайся!
Чума никак не мог успокоиться. Он нервно покачивал заложенной одной на другую ногой и бросал в мою сторону свирепые взгляды.
— Ну, вот видишь, что ты натворил! — неожиданно вскричал он.
— Я?!.. — искренне удивился я. — А что я натворил?
— Как что?! — голос Санька перешел на визг. — Ты еще спрашиваешь? — от охватившего его негодования он не мог усидеть на месте и привстал.
Но Валера осадил Чуму окриком:
— Но-но, мужики! — он с осуждением покачал головой. — Не забывайте, нас могут услышать люди из соседних офисов.
Толстяк был прав. Чума плюхнулся на стул и, силясь сдержать охватившее его бешенство, зашипел:
— Это же ты… ты всадил перышко под ребра тому парню, а теперь мы все должны за это отвечать!
Вот это новость! Я во все глаза глядел на Чуму, пытаясь понять в своем ли он уме.
— Да ты что?!.. — я запнулся, подбирая подходящий эпитет для бывшего зека и рявкнул: — Хам! Это же ты грохнул верзилу!
— Я?! — пришел черед изумиться Чуме. Он поочередно посмотрел на Валеру и Настю с таким видом, будто хотел им сказать: "Полюбуйтесь каков подлец, а!" Вслух же с возмущением и притворным восхищением воскликнул: — Ну ты, фрейер, даешь! Я так и думал, что ты это убийство на меня свалишь.
— А чего мне его на тебя валить-то? — возмутился и я. — Ты бугая и убил, больше некому. — И я в этом ничуть не сомневался.
Видя что меня нахрапом не возьмешь, Чума перешел к фактам.
— Из груди верзилы торчал тот самый нож, который мы у него отобрали. Верно? — с трудом сохраняя спокойствие, произнес он и, получив утвердительный ответ, продолжил: — Нож все время был у тебя. Вспомни-ка, в кафетерии я брал его у тебя посмотреть, но потом вернул. Так как же я мог воспользоваться ножом, если он все время находился в твоих руках?
— Да не было его у меня, — я взмахнул руками так, словно начисто отвергал все выдвинутые против меня обвинения. — Нож я положил на стол под салфетку, а когда мы встали из-за стола, он пропал, на что я и внимания не обратил. Это ты его стащил вместе с салфеткой.
Чума обнажил свои фиксы, словно хотел меня укусить и прорычал:
— Туфта!
Возможно, мы еще долго препирались бы с Чумой, если бы потоки взаимных обвинений не остановил Валера. Он хлопнул ладонью по столу и заявил:
— Довольно! Меня не интересует, кто кого ударил ножом. Это установит следствие, а суд определит вину каждого. Кому-то дадут больше, ей вот, — толстяк кивнул в сторону Насти, — меньше. Но все равно, вы все будете сидеть за убийство! И сроки получите немалые. — В этот момент в коридоре раздались голоса, и толстяк замолчал. Когда шум стих, он встал, протопал к двери и выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, закрыл двери на ключ и, вернувшись на свое место, снова заговорил: — Но зоны вы можете избежать, если выполните то, что я вам предлагал в кафетерии. Условия сделки остаются прежние. Я вам плачу тридцать тысяч баксами, вы проникаете в дом моего знакомого и забираете кое-какие документы. Если вы согласны выполнить эту работу, я буду нем как могила. Если нет, то звоню в милицию и сообщаю о том, кто убил верзилу. Выбирайте!
Я не раздумывал. Резко встал и, в упор глядя на толстяка, сказал:
— А я уже выбрал. Я сейчас сам отправлюсь в милицию и расскажу о том, как все было.
— Ха! — будто змея яд, выплюнул Чума смешок. — Ты умный, да? Хочешь сделать явку с повинной, вот мол, полюбуйтесь, бывший зек мужика замочил!
— Тебе же он сказал, — сделал я пренебрежительный жест в сторону небритого мужика. — Милиция во всем разберется…
— Да никто ни в чем разбираться не будет! — заревел Чума. — Узнают, что я сидел, да еще за драку, живо навесят убийство и упекут на всю оставшуюся жизнь за решетку.
— Туда тебе и дорога! — пожелал я и собрался уйти, но меня остановила девушка.
— Игорь, не уходи! — взмолилась она, хватая мою руку. — А как же я? В чем я виновата? Я не хочу в тюрьму! Мне институт заканчивать нужно. Я хочу лечить людей! — говорила Настя с наивностью ребенка. Девушка смотрела на меня снизу вверх, и большие жгучие слезы катились по ее щекам, срывались с подбородка и капали на ее голые ноги, едва прикрытые узкой юбкой. — Давай сделаем так, как предлагает Валера, и тогда о преступлении никто не узнает. В обмен на свободу мы обязаны пойти на сделку. Это же просто, залезть в дом и взять документы. Я прошу тебя, Игорь, останься!
В глазах и голосе Насти было столько мольбы, горечи и отчаяния, что сердце мое дрогнуло.
"Действительно, девчонка здесь причем? — впервые задумался я над этим вопросом. — Что она такого сделала, чтобы проходить по делу как соучастница в убийстве? Вроде даже благородно получится, если я не пойду в милицию. Вроде как бы, спасая честь дамы, молчу я о преступлении. Вон как!.. И с какой такой стати я должен сам идти в милицию и класть голову на плаху? Неизвестно как все обернется. Чума воробей стреляный, ишь как заговорил. Возьмет вот так в милиции и свалит на меня убийство. Дадут мне лет двадцать, и буду я до глубокой старости пыхтеть на зоне за преступление, которое не совершал. Где же справедливость? Нет, конечно же, я не должен добровольно сдаваться. Пусть Чуму вначале найдут. А если это случится, вот тогда и надо доказывать свою невиновность".
