За время прогулки шампанское из головы выветрилось. И теперь женщина не знала: готова ли идти до самого конца. («Фу, как пошло звучит!» — мысленно отметила она.)
Раньше Леночка жутко комплексовала по поводу своей внешности. Она подолгу рассматривала себя в зеркале, называя это сеансами мазохизма. Как же она ненавидела в те минуты свой маленький рост и полные бедра!
В отражении женщина внимательно рассматривала каждую клеточку тела. Потирала рукой расползавшийся, как сыпь, целлюлит. Про нос уже и не вспоминала: за него она отревела еще в детстве.
Когда Леночка выросла, она стала читать всякие умные книжки. И Поняла главное: тебя принимают так, как ты себя подаешь. Не обязательно быть красавицей, важно — красавицей себя ощущать.
И она внушала себе до изнеможения: я привлекательна, я безумно красива, я прекрасна. Конечно, уверенность приходила не сразу, а постепенно. Верными слугами были последние достижения в мире моды и косметики. Они возвели пьедестал, взойдя на который, она гордо объявила: господа мужчины, встречайте, я — самая красивая.
О чудо: сразу после этого мужские взгляды стали ручьями стекаться к ней. Она купалась в них. Она таяла, когда жаждущие взоры скользили по ее талии. Спина непроизвольно изгибалась. Бедра плавно покачивались. Под кожей бежали теплые мурашки.
Она подсела на эти взгляды, как на наркотик, и вскоре сама охотилась за ними. Ловила их на декольте, продольном разрезе юбки, невзначай выглянувшем кружевном белье.
Взгляды попадались в эти нехитрые капканы, как глупые солнечные зайчики.
Ничего большего от глазастых волосатых чудищ, мечтавших распустить свои руки, и не требовалось. Во всяком случае — так сразу. Леночка мысленно загоняла всех поклонников в тесные вольеры. Смотрела, как их просящие глаза выглядывают из металлической сетки. Как толкаются они, как стремятся выбраться на свободу.
Нет уж, мальчики, сидите!
Она выбирала тот взгляд, что был ей по вкусу в данный момент: дерзкий взгляд, наивный взгляд, добрый взгляд, умный, печальный, восторженный и так далее…
Мысленно Леночка вытаскивала претендента, на которого пал выбор, из вольера и давала ему шанс проявить себя наяву. Но счастливчик ничего не получал легко.
Ночь любви с истерзанным обещаниями и намеками, изнуренным от неудовлетворенной любовной жажды поклонником она подавала себе на десерт. Потом выпивала любовь всю без остатка и выбрасывала использованного любовника, как салфетку, которой промокнули губы.
А потом возвращалась к зеркалу и вновь начинала сеансы мазохизма.
Филин своим появлением разрушил все каноны. Он сам вошел в ее сон без спроса. Так что Леночке пришлось менять правила игры на ходу… Что из этого получится, она еще не знала.
Для Филина же ее предложение прозвучало настолько неожиданно, что он даже растерялся. Ему и в голову не приходила мысль, что можно вот так запросто зайти в гости к генералу, причем своему начальнику. Правда, приглашал не сам генерал…
«А если он дома?» — мелькнула тревожная мысль. Нет, Филин не боялся встречи с генералом. Просто с начальством лучше держаться на дистанции, а тут все-таки приватная обстановка…
«Только бы дядя Гоша не приехал», — думала Леночка, нажимая на кнопку звонка своей квартиры.
За дверью кто-то заскулил. Послышалось нетерпеливое шуршание. Потом резкий крик:
— Тобик, фу!
Дверь открыл высокий телохранитель в спортивном костюме, живший постоянно в квартире. Из-под его ног выглядывал мускулистый боксер Тобик. В коридоре лежали мягкие тапочки с зайчиками, в которых дядя Гоша обычно ходил дома…
У Леночки отлегло от сердца.
У Филина — тоже.
Телохранитель молча пропустил Леночку, потом поздоровался с Константином.
— Проходи, не стесняйся, — доброжелательно произнесла Леночка.
У генерала Мазурова была просторная квартира. Длинный коридор (именно коридор, а не прихожая) заканчивался развилкой. Прямо была кухня. Направо — поворот и несколько закрытых дверей. По этому коридору можно было ездить на маленьком велосипеде.
— Дружок, сходи куда-нибудь, прогуляйся, — сказала Леночка телохранителю. Тот молча кивнул.
Ее голос прозвучал спокойно и повелительно, как у человека, привыкшего распоряжаться холопами. Филина это чуточку покоробило.
Генерал жил без изысков. Мебель из служебного фонда. Цветной телевизор российского производства. Журнальный столик со стопкой газет «Граница России». Все идеально чисто, но как-то по-казенному. Даже сверкающий паркетный пол, и тот почему-то напоминал о казарме.
Филин взял газету и сел в кресло. Леночка включила телевизор и села в соседнее кресло. «А где же чай?» — Филин попытался представить эту женщину стоящей у плиты или стирающей белье в тазике. Не получилось. Было в этом что-то несуразное и несовместимое, как длинная тонкая сигарета с ментолом в грубых мужских руках.
А она сидела совсем рядом и выжидающе смотрела на него… Казалось, стоило протянуть руку и…
— Я так понимаю, что ты приехала в Таджикистан ненадолго. Или все же рассчитываешь послужить Родине на дальних рубежах? — Голос Константина прозвучал мягко; он по-доброму улыбнулся, давая понять, что в вопросе нет подвоха. Простой интерес…
— Не знаю, — задумчиво ответила Леночка, — мне бы не хотелось оставаться здесь, когда он уедет.
Слово «он» было произнесено так многозначительно, что…
— А он может уехать? — спросил Филин.
— Да. Ему предложили перевод в Москву, в главк.
— Не знал.
— Здесь я племянница генерала, — продолжала она. — Меня не воспринимают такой, какая есть. Женщины в отделе меня ненавидят. Сейчас они сдерживаются, но если дядя уедет… Я бы не хотела оставаться в Группе.
«Чего он ждет? — расстроенно думала Леночка, бросая взгляды на Филина, вцепившегося в подлокотники кресла. — Заторможенный какой-то. Или я сама должна…»
Она подалась навстречу мужчине.
Казалось, что воздух был наэлектризован. Маленькие шаловливые флюиды кружили вокруг них хороводом. По коже Филина бежали искры. Он всем телом стремился к ней, но… Как же трудно было преодолеть несколько десятков сантиметров, разделявших их локти!
Константин боялся неловким движением разрушить некое волшебство, связавшее их здесь и сейчас…
Против неловкости было одно средство: глоток пива, бокал шампанского или просто сто грамм… Филин, конечно, не любил алкоголь, поэтому употреблял не ради удовольствия: а при необходимости.
Постепенно Леночку охватывало отчаяние.
Время утекало, как песок между пальцев.
В любую минуту мог появиться дядя Гоша и сделать невозможным то, ради чего, собственно говоря, и…
«Может, ему предложить выпить?» — подумала Леночка. В холодильнике стояли початая бутылка виски, марочное вино и французское шампанское. Но как ужасно не хотелось этой банальности — две свечи, ужин, бокалы… То, чувство, что она испытывала, не умещалось в привычные рамки. А потому отторгало обычные штампы, сопровождающие всякую романтичную чушь…
«Если ты мужчина, тогда действуй, — мысленно кричала она, заламывая в своем воображении руки. — Не сиди как истукан. Ну что за мужчины пошли? Никакой личной жизни!» Внезапно Леночку охватила истерика. Она мысленно набросилась на кавалера с кулачками. Тонкие ручки отхлестали Филина по щекам, вкладывая в удары всю ненависть, все презрение к таким нерешительным типам…
Константин так и не понял, что произошло в эти доли секунды. И как все случилось. Но — вспышка — и он уже сидел в ее кресле. Она оказалась на его коленях. Руки мужчины обхватили ее мягкое тело. Губы слились в поцелуе…
Дальше было, как говорится, дело техники.
Филин боялся, что в самый решающий момент его отпугнет близкий запах женщины.
Так бывало не раз.
Запах человека создает вокруг него особую ауру, у которой несколько слоев.
Дальний и средний слой мы ощущаем на обычной дистанции. Этот аромат может быть прекрасен, как дыхание роз. Но он — как маска, скрывающая самый ближний слой. Его же можно почувствовать только при самом интимном соприкосновении с человеком… Очень возможно, что там вас будет поджидать в засаде несвежее дуновение зарождающегося кариеса. Или холод остывшего жареного лука. Или нашатырная резкость пота.
Сколько раз, срывая ауру, благоухающую как розарий, Филин ужасался, ибо за ним оказывалась настоящая помойка.
И потому очень боялся разочарования именно сейчас.
Зря.
Ее запахи кружили голову, были теплы и ласковы, как южная ночь. Аура ближнего круга была чиста и прекрасна, как фата невесты.
Они любили друг друга зло и яростно, будто с цепи сорвались. Ножки дивана бешено шатались.
Леночка впервые в жизни увидела фейерверк. Это были сотни ярких огоньков по ту сторону жизни. Цветные шарики лопались и разрывались. А из раскрытого сердца вырывалась радуга.
