Миновав это помещение, я вышла в длинный узкий коридор с массой дверей. Прикинув, что лестница наверх должна находиться в самом его конце, я направилась в ту сторону и действительно очень скоро обнаружила то, что искала. В отличие от самого коридора, где было на удивление тихо, за исключением доносящихся из-за дверей младенческих голосов, с лестницы скатывалась лавина шума. Сверху доносился громкий гул, указывающий на то, что этажом выше резвятся дети более старшего возраста и им нет совершенно никакого дела до спящих малышей.
Я поднялась на второй этаж. Он также продолжился коридором, плавно переходящим в лестницу, но казался значительно живописнее предыдущего. Все его стены были увешаны детскими поделками. Двери, ведущие в комнаты, то и дело открывались питомцами, с любопытством выглядывающими в коридор, где, как им казалось, гораздо интереснее. Впрочем, от двери их неизменно отгоняли нянечки. Грозно прикрикнув, они возвращали их к остальным. И все же гомон, смех, а то и плач ни на минуту не прекращались. Дети всегда остаются детьми.
Постаравшись не думать о том, что у всех этих малышей нет родителей, я торопливо прошла через весь коридор и, отыскав дверь с табличкой «директор», негромко постучала.
— Да, войдите, — мгновенно последовал ответ.
Я бросила изучающий взгляд на табличку, содержащую информацию об имени и фамилии директора, затем толкнула дверь и прошла внутрь.
Директор детского дома Нина Алексеевна Ванина сидела за столом и пролистывала папки с документами. Это была женщина предпенсионного возраста, но очень хорошо сохранившаяся. Волосы у женщины оставались все так же густы и такого же иссиня-черного цвета. Не погас огонек в темных, будто цыганских, глазах.
— Вы ко мне? — тоже окинув меня оценивающим взглядом, спросила женщина.
— К вам, если вы, конечно, Нина Алексеевна.
— Ах, так вы тот самый работник милиции, о котором мне только что сообщил наш охранник, — заметила дама и приветливо кивнула.
— Она самая.
— Что ж, проходите, присаживайтесь, — указала на диван хозяйка. — У нас как раз скоро должен тихий час начаться, так что я вполне могу уделить вам несколько минут. — Она сделала паузу, а затем продолжила: — Позволю себе предположить, что вас интересует какой-то ребенок. Хотите его усыновить?
— Нет-нет, пока нет, — заулыбавшись, отрицательно замотала головой я. — Я как-нибудь своими силами. Я к вам совсем по другому вопросу. Меня интересуют настоящие родители одного ребенка.
— Информация о настоящих родителях, если она, конечно, вообще у нас есть, является секретной, — сразу перебила меня Ванина. — Боюсь, что предоставить ее я вам не смогу. Тем более если малыша уже усыновили.
— Понимаю, но ничего незаконного я вас и не прошу сделать. Просто ответьте на мои вопросы, на те, что сможете.
— Хорошо, я попробую, — согласилась Нина Алексеевна. — Только скажите, с чем все это связано?
— Думаю, вы сами обо всем догадаетесь, если я скажу, что меня интересуют родители мальчика по имени Александр, усыновленного семьей Прокопчуков, — внимательно глядя на женщину, произнесла я.
— Прокопчуков? — словно бы припоминая, о ком идет речь, повторила Ванина. — Ах да, Тимофей Владимирович — так, кажется, зовут мужчину — не так давно был у меня и очень интересовался тем, как настоящим родителям мальчика стало известно, кто усыновил их ребенка. Честно скажу, не знаю. Мне и самой до сих пор непонятно, как такая информация к ним просочилась. Я ее не давала, а наши сотрудники доступа к ней не имеют.
— Кажется, я догадываюсь, как им стало известно об этом, но для того, чтобы подозрение подтвердилось, вам нужно ответить на некоторые мои вопросы, — пояснила я.
— Хорошо, я готова, — согласилась Нина Алексеевна, а я продолжила:
— В таком случае, скажите, действительно ли настоящие родители мальчика приходили к вам, чтобы договориться о встрече с сыном.
— Да. И я им сказала, что без согласия новых родителей позволить этого не могу — так положено по закону. Мы договорились, что они придут на следующий день, а я как раз успею переговорить с усыновителями, — торопливо пояснила Ванина.
— И они приезжали? — сильно засомневалась в положительном ответе я.
— Нет, только позвонили. Причем мне показалось, что мой ответ ничуть не удивил и не расстроил их, — поделилась собственным мнением женщина. — Они словно заранее знали, что новые родители не согласятся. Впрочем, на моем веку еще не случалось такого, чтобы кто-то сам давал согласие на встречу с бывшими родителями своего ребенка. Обычно все стараются утаить от приемыша, что не они его настоящие мама и папа.
— Вероятно, вас обманули, — задумчиво произнесла я.
Брови Ваниной удивленно взметнулись вверх.
— Как — обманули? Каким образом?
— Странно, что вы сами об этом не догадались, — слегка удивилась я. — Эти люди просто обманули вас, попросив договориться о встрече. На самом же деле они, скорее всего, просто подождали, когда приедет усыновитель их ребенка. Выследили, где он живет, а потому чье-либо согласие им и не потребовалось. Ну, а потом они стали требовать у семьи Прокопчук, чтобы им вернули сына. Прибегнули к шантажу.
— О боже, — взмахнула руками женщина, видимо, даже не знав об этом. Последующие ее слова полностью меня в этом убедили: — А Тимофей Владимирович сказал, что они просто потребовали деньги за молчание. Я и не знала, что они пожелали вернуть сына.
— Теперь вы понимаете, насколько все серьезно? — спросила я. — Стоит только Тимофею Владимировичу подать на вас в суд, и никто не сможет доказать, что информацию предоставили не вы.
— Но ведь… — испуганно встрепенулась Ванина, но я не дала ей закончить:
— Все осложняется еще и тем, что вчера Инну Прокопчук убили, а ее муж подозревает в этом настоящих родителей мальчика, которые посмели им угрожать. Представляете, во что все это может вылиться для вас?
Ванина растерялась еще больше. Она не сразу смогла собраться и что-либо произнести. По-видимому, эта новость ее просто шокировала.
— Давайте попробуем посотрудничать, — дружелюбно предложила я. — Занимаюсь расследованием убийства именно я, а потому просто обязана проверить тех людей, что шантажировали Прокопчуков и грозили расправой. Но есть проблема: без вас мы не способны их вычислить и найти, ведь Тимофею Владимировичу известно лишь, как они выглядели. А нам нужно больше: фамилия, имя… В общем, что-то, что позволит их отыскать. У вас наверняка есть какие-то данные.
— Ну вот, вы опять требуете то, чего я не могу вам дать, — озабоченно вздохнула Ванина. — Это же информация…
— Знаю, знаю, закрытая, — вновь перебила ее я. — Но информация должна работать, иначе какой от нее прок? Полагаю, что с вашей помощью или же без нее, но мы рано или поздно все равно их вычислим. Вы можете облегчить нам работу и тем самым избавить себя от лишних проблем.
— Ну, в общем-то… — замялась Нина Алексеевна, а потом вдруг приняла решение: — Хорошо, я скажу вам, что знаю, но вы должны пообещать, что это не выйдет мне боком.
— Об этом можете даже не беспокоиться, — успокоила я женщину. — Вы ведь не просто делитесь данными, но еще и помогаете следствию найти виновных в смерти человека. А за это награждать, а не наказывать положено.
Не знаю, насколько я была в этот момент убедительной, но Ванина поднялась со стула, достала из кармана небольшую связку ключей. Затем, открыв сейф, извлекла оттуда папку и с ней же вернулась назад. Нина Алексеевна перелистнула несколько страниц и произнесла:
— Мальчика доставили к нам прямо из роддома. Вот тут у меня есть письмо юной мамаши, которая заявляет об отказе от малыша. Сама она, судя по тому, что нам известно, просто сбежала из роддома, едва оклемавшись, а на кровати оставила вот эту записульку. Врачи передали нам все сведения о ней, что имели, за исключением прописки, которая у девушки отсутствовала. Впрочем, и в эти-то записи особенно верить не приходится. Ведь, когда беременная вызвала «Скорую» и у нее потребовали паспорт, девица заявила, что он у нее в милиции на обмене. Все записи делались с ее слов.
— Что ж, будем надеяться, что она не лгала, — заметила я, придвигаясь поближе и открывая свою записную книжку.
Нина Алексеевна продиктовала мне фамилию, имя и отчество девушки, а когда я их записала, добавила:
— В графе «семейное положение» у отказницы стоит прочерк, но времени с момента появления малыша на свет прошло предостаточно. Думаю, она уже успела выйти замуж. К тому же девица приходила сюда не одна, а со своим бойфрендом или мужем. Я не обратила особого внимания, были ли у них обручальные кольца. Единственное, что помню: мужчину зовут Максим.
— Даже если она и вышла замуж, это не столь важно, — ничуть не расстроилась я. — Главное, чтобы девичья фамилия и дата рождения мамаши оказались верными. Кстати, на всякий случай опишите эту парочку, возможно, мне это пригодится в поисках.
