Полгода назад состоялся арбитражный суд, и предприятие было объявлено банкротом. Долги все заморозили. Назначили внешнего управляющего. Еще одна организация заинтересовалась нашим заводом. «Стройиндустрия». Разумеется, наш завод был просто находкой для этой фирмы. Они поначалу и средства вкладывать стали, и зарплату выдали, вновь заработанную, разумеется. Только внешний управляющий потихоньку их выжил. И начал скупать акции у всех рабочих и у ИТР. Причем за чисто символическую цену.
— А зачем же они свои акции по такой цене продают?
— Ага. Попробуй не продай. У нас начальник третьего цеха Авдеев в свое время за приличную сумму акции не продал. А Мартынову продал. Тот вызвал его и говорит: «Или продаешь акции, или культурно идешь на пенсию». И точно так же с каждым. Никто же не хочет остаться безработным.
— Это же произвол. Так на него в суд подать можно.
— Господи, Таня, ну что ты говоришь, — вмешалась Ленка, допив свое вино. — Кто сейчас верит в справедливость? Каждый за свое место дрожит, только и всего. Какой суд, ботва все это.
— Вот именно, что ботва. И Мартынов это прекрасно знает. Он, вообще, самодур тот еще. Его, может, поэтому и сократили. Он же военным был. В спецподразделении на секретном заводе. Говорят, что на «Тантале». Если его поставили внешним управляющим, то скорее всего у него есть хорошая «лапа». Не так же все просто. Кто с ним будет связываться. Он вообще творит, что хочет.
У Губера, к примеру, была секретарша Вера. Она уже сто лет на этом месте работала. Так вот Мартынов счел, что секретарь обязана приносить ему обед. Вера к такому обращению вообще не привыкла. У Губера таких замашек не было. Она возмутилась. Он ее тут же уволил и взял в секретарши молоденькую женщину из пятого цеха. И теперь измывается над ней как хочет. К примеру, во время обеда, которое всегда считалось и считается личным временем, он не разрешает ей далеко отлучаться и заставляет ему прислуживать. Он спокойно может ее вызвать и отправить за добавкой или за чаем. Она вообще не знает, как ей быть. У девчонки муж, ребенок. А Мартынов может ей заявить: «Ты, Юля, в воскресенье к десяти приходишь на работу». Девчонка попыталась возразить, он тут же это дело пресек: «Едем на шашлыки. Мне шампанское пить не с кем. Понятно? И попробуй не прийти и испортить мне тем самым настроение. Тогда считай, что ты уволена». Юлька опять попыталась возразить и спросила: «А за что вы меня уволите?» — «А ты думаешь, трудно найти причину?» — а сам улыбается. Она как мне все это порассказала, у меня волосы дыбом поднялись. Ну вот как девчонке себя в данной ситуации вести?
— Очень просто. Записать на магнитофон его домогательства и обратиться в суд.
— Как у тебя все просто, Таня, — сказала Ленка и вновь наполнила фужеры. — Что же она, Джеймс Бонд, что ли, или Таня Иванова? У нее нет такой аппаратуры.
— Ну ладно, я в общем-то не об этом. Суть в том, что Мартынов рвал и метал, когда Губер отказался продавать ему свои акции. Лена сочла, что тебе это будет интересно.
А это действительно было интересно. Похоже, как раз те самые непредвиденные перемены, которые предрекали кости. Правда, благоприятные они или нет, пока неизвестно.
Но направление моих мыслей изменилось на девяносто градусов. В тот момент еще не на сто восемьдесят, а именно на девяносто.
Мы допили вино, поболтали еще о всякой ерунде. Потом мне пришла в голову хорошая мысль:
— Свет, познакомь меня завтра утром с этой Юлей. Объясни ей, что мне можно полностью доверять. Она поможет мне, а я ей. О’кей?
Светка кивнула.
Я взглянула на часы и поднялась. Было уже далеко за полночь.
— У тебя, Света, завтра начинается отпуск?
— Да. Но с утра я там буду. Надо кое-какие дела сдать.
— Вот и ладненько. Объясни, как там тебя найти.
— Как через ворота пройдешь — сразу налево. И иди по дороге. Как увидишь цементные туманы и деревянную будку, значит, уже нашла меня. Ты приезжай часикам к десяти. Пока планерка. Канитель всякая-разная. Юлька будет занята. А мне ведь с ней сначала надо переговорить.
— Договорились. Ладно, девочки. Отдыхайте. Мне тоже пора.
Они обе вышли меня проводить. При этом Светка повесила на плечо так и не проснувшуюся Маруську. Кошка лишь сладко зевнула и снова закрыла глаза.
— Кстати, Лен, завтра можешь ехать и заключать сделку. Я вдове напольную вазу сосватала.
— Ну ты даешь. Если у меня не будет получаться так же здорово, обязательно приду к тебе за помощью, — засмеялась подруга.
* * *
Я вышла на улицу и тихонько побрела домой. Заходить в душную квартиру совсем не хотелось. На улице очень здорово думается. А подумать мне было о чем. Новая тема для размышления нарисовалась совершенно неожиданно. Мне очень хотелось знать: лежат ли эти самые акции в сейфе Губера. Или они уже в руках того, кто собирался их купить. «Кто жаждет истины, я знаю, тот без страха бросится в водоворот», — как сказал бы Саади.
Но все это я узнаю завтра. А сегодня просто подышу пару минут свежим воздухом на лавочке у подъезда. Потом под душ и — в люлю. Ну разве еще раз кости кину.
Утро тоже началось с душа, причем с холодного, поскольку уже в семь утра термометр показывал двадцать девять градусов.
Красота. Обычно все ругают жару только тогда, когда жарко. Стоит погоде перемениться, и все сразу вспоминают жару мечтательно: как-де было хорошо.
Я обычно жару не ругаю. Конечно, мне тоже бывает дискомфортно и хочется порой спрятаться в тенек, но по большому счету я отношусь к жаркой погоде очень благожелательно. Ленка меня за это называет существом земноводным. А если бы еще на пляжик зарулить да на песочке вытянуться около водоемчика, разумеется. И наблюдать восхитительное зрелище, когда горячая влага поднимается струйками из почвы и утекает вверх, когда у поверхности почвы колеблется марево и воздух становится видимым. Ах, мечты, мечты, где ваша сладость? В реальности голая проза жизни: занюханный полтинник с небольшим в кармане. И хилая перспектива в ближайшее время исправить положение.
«Что-то ты, Танюша, с утра размечталась. Все, собственно говоря, не так уж и плохо. Надо отнестись ко всему философски», — сказала я своему отражению в зеркале.
А что? Оттуда на меня смотрела умненькая зеленоглазая очаровашка, знающая себе цену, умеющая пользоваться дедуктивным методом и зарабатывать деньги.
— Все не так уж плохо, правда, косточки? — обратилась я к своим магическим двенадцатигранникам, опускаясь в кресло с чашкой кофе. Кости не возражали. Они выскользнули из мешочка и застыли на журнальном столике в ожидании вопроса.
— Пригодится ли мне полученная вчера информация, милые? Как считаете?
И косточки мои расстарались.
32+7+13 — «Хотите стать обладателем большой суммы денег? Дерзайте, и вы достигнете цели».
— О, отлично, милые. Звучит обнадеживающе. Мне нравится. Главное, чтобы вы до вечера не передумали.
* * *
Я решила, что сначала еду на завод. Не мельтешить же туда-сюда? Бензин нынче дорог. В наши дни приходится думать даже об этом. Въехать в ворота мне не разрешили, и я оставила свою «девятку» около проходной.
Светкину избушку на курьих ножках я нашла сразу. Утопающая в облаках цементной пыли, она, кажется, насквозь ею пропиталась.
И совершенно обычное оконное стекло стало совершенно светонепроницаемым.
— «35-ТАР-37» два куба товарного бетона! — неслось из репродуктора.
Когда я вошла в эту избушку, то поняла, что лаяла в репродуктор именно Светка. Просто вся эта техника на грани фантастики до неузнаваемости изменяет голос.
— Привет, Свет.
— Привет. Садись пока. Я сейчас. Маша, которая должна за меня остаться, еще на весовой. Ума не приложу, как она и там, и тут будет справляться. Вот тоже произвол. Мартынов мог ведь взять любого мастера из цеха и назначить на место диспетчера, пока я буду в отпуске. Контролировать два участка в цехе намного легче, чем одновременно с весовой и диспетчерской управляться. Это же вообще в разных местах. Только ему что-либо объяснять бесполезно. У него совсем другой угол зрения. У нас девчонки смеются: «Теперь мы все поделены на взводы, и у каждого из них своя солдатская песня».
Маша появилась минут через тридцать, все взмыленная.
— Ну и денек сегодня. Я не знаю, что буду делать, когда ты уйдешь. С ума, наверное, сойду.
Светка поднялась:
— Это селектор, а это громкоговоритель. Я через полчасика еще подойду. А ты пока вникай.
И мы отправились к конторе, четырехэтажному кирпичному зданию с широким крыльцом.
Кабинет внешнего управляющего находился на втором этаже. Табличка на двери, обитой дерматином, гласила: «Внешний управляющий АОО ЖБИ-1 Мартынов Антон Витальевич».
В просторном светлом холле, куда выходили двери кабинетов всего руководящего состава, и сидела Юля.
