— Ты находишь нас нетерпимыми? Принимающими все в штыки? Наверное, на то у тебя есть причины.
— Я не пробыл здесь и суток, как меня обвинили в краже пяти миллионов долларов или чего-то подобного у моей семьи.
— Действительно обвинили?
— Да. Полисмен прямо заявил мне об этом в лицо. Твои родные действительно считают, что я украл эти драгоценности?
— Увы, да.
— А слуги?
— И слуги.
— Каким-то образом за обедом из меня сделали посмешище. Наверное, мне не стоило развлекать людей в долгой поездке на автобусе. Этот посол рассказывал мне о том, что интересно как ему, так и мне, а Джонеси заявила, что я вел себя грубо. И я раздражаю твою мать.
— А чему говорят «нет» у вас?
— У нас всегда выслушают человека. Никогда не проявят злобы. Не хочется говорить тебе этого, Джинни, но многие южане, которых я знаю, не хотят, чтобы их дети учились на Севере. Боятся, что они будут вести себя как северяне.
— Это правда?
— Да.
— Мне понравился твой друг Дуфус.
— Нет, не понравился.
— Я не понимала многое из того, что он говорил.
— Он провел здесь день и укатил домой. Сомневаюсь, чтобы теперь Дуфус зашел севернее наших амбаров с табаком.
— Должно быть, моему отцу удалось приспособиться к Северу с превеликим трудом. Я только сейчас это поняла.
— Должно быть, он очень чего-то хотел.
— Странно, что колледж, в котором ты собрался учиться, Найтсбридж, требует, чтобы ты прибыл туда на День труда.
— Наверное, нас приучают к тому, что музыканты должны работать и по праздникам.
— А есть что-то такое, чего ты очень хочешь, Скайлар? Стать профессиональным музыкантом?
— В данный момент не знаю.
— Знаешь, ты мне нравишься, Скайлар. Может, тебе стоит вернуться домой, на Юг? Прежде чем ты не начал вести себя как северянин.
— Может, я и вернусь. Теперь семейные драгоценности у меня. Почему нет?
— Пошли. — Джинни взяла его за руку. — Я хочу показать тебе наш секрет.
* * *
У основания башни над землей возвышался каменный надолб. По форме вроде бы часть небольшого резервуара. Джинни сдвинула по направляющим металлическую крышку, открыв идущий вниз лаз.
Обошла надолб с другой стороны.
— Пошли.
— Будь я… — Скайлар последовал за Джинни. — Башня с подвалом. Надеюсь, ты не ведешь меня в подземную темницу? Честное слово, Джинни, я не брал игрушки твоей мамы!
— Я знаю.
К тому времени, когда он добрался до последней ступени, Джинни уже зажгла керосиновую лампу.
— Однако. — Скайлар огляделся. — Здесь есть все, за исключением кнутов и цепей!
Круглые стены блестели влагой. Пахло сырой землей.
— Будь я проклят, — не выдержал Скайлар. — Это действительно подземная темница. Вы, янки, думаете обо всем. Сколько моих братьев-конфедератов похоронено под этим полом?
Неровный каменный пол чисто вымели. Посередине лежал круглый сухой ковер.
— Дело в том, — Джинни повесила лампу на крюк, вбитый между двух камней, — что старый судья Феррис построил башню ради этого подземелья. Он хранил здесь оружие и боеприпасы на случай восстания черни.
— Вы, янки, всего боитесь…
— Я думаю, если он что здесь и хранил, так это вино.
Но дважды подземелье служило бомбоубежищем. Во время Второй мировой, а потом и «холодной» войны.
Кое-где на стенах сохранились остатки полок. На двух даже стояли несколько коробок с едой и бутылки прохладительных напитков. Под ними ржавели двухсот-галлоновые бочки с кранами.
Стояли в подземелье и две аккуратно заправленные койки.
Джинни села на один из стульев у круглого столика.
— Почему тут так чисто? — спросил Скайлар. — Кто тут поддерживает порядок?
— Луиз Оглторп и я. — Джинни похлопала рукой по столику. — Мы тут сидим, играем в карты, разговариваем, объедаемся пирожными. Знаешь… — Она улыбнулась… — Мы забираемся сюда как в материнское чрево.
Скайлар наблюдал, как блики от лампы играют на белках кузины.
— Я думал, ты ненавидишь Луиз Оглторп.
— Ненавижу. Я бы хотела задушить эту маленькую гадину. — Джинни показала, как бы она это сделала. — Наверное, задушу. И очень скоро.
— Тогда почему…
— У всех свои проблемы. Или я не права? У Луиз новый отчим. Мистер Нэнс. Мистер Эдуард Нэнс. Слышал о нем?
— Нет. Откуда?
— Он был известным бейсбольным тренером.
— Луиз не взяла его фамилию?
— Он ее не удочерил.
— Почему нет?
— Она — наследница Оглторпов. Но он говорит, что теперь несет за нее ответственность, должен обеспечить ей надлежащее образование. Иногда он пытается следить за нами, вызнать, куда мы ходим. Но мы всякий раз убегаем от него, даже днем.
— Кто знает об этом месте? — спросил Скайлар.
— Знает? — Джинни прикусила большой палец. — Знают многие. Но практически все забыли. Или тебя интересует, кто знает от том, что мы с Луиз бываем в этом подземелье? Никто.
— Тогда почему ты показала его мне?
— Чтобы ты не чувствовал, что на тебя все смотрят свысока. Теперь ты веришь, что понравился мне? — Джинни вытащила палец изо рта, заговорила в кулак: — Отныне будешь помнить, что ты тоже можешь заползти в материнское чрево.
* * *
— Ты рад, что я тебя спасла? — спросила Джинни.
— Да, — ответил Скайлар. — От чего?
На острове, размером с баржу, покрытом скалами и деревьями с перекрученными корнями, они сидели в тени, на пятачке ровной, твердой земли. Джинни достала из рюкзака корзинку с ленчем.
После полицейского допроса, не зная, что делать, Скайлар поднялся в комнату Джона. Чтобы, к своему полному изумлению, обнаружить, что там уже прибрались.
Если не считать шума моторов на подъездной дорожке, доносящегося до него через открытое окно, в доме царили тишина и покой.
Джон так и не вернулся в свою комнату.
Через сорок пять минут физические упражнения Скайлару приелись. Он задумался над тем, что делать дальше. Сейчас и потом.
Лежа на спине, он выжимал штангу (последняя серия из пяти жимов), когда в комнату без стука вошла Джинни.
— Пошли. Я попросила миссис Уэттс собрать нам корзинку для пикника. Ты весь потный. Знаешь, как грести на каноэ?
Он положил штангу на крюки и сел.
— Нет, если ты это умеешь.
— Я разучилась. — Джинни улыбнулась. — Так что грести будешь ты.
На крошечном острове Джинни протянула Скайлару бутылку пива.
— Миссис Уэттс оказала нам честь.
— А что это за красные штучки в курином салате?
— Pimiento? Красный перец.
Скайлар пожевал.
— Красный перец. Вкусно.
Джинни достала из рюкзака рюмку для яйца, поставила на землю перед собой.
— Скайлар, ты часом не заметил, что они все, Колдер, Том, Джонатан, уехали в загородный клуб, оставив тебя дома?
— Так вот куда они поехали? — Скайлар наблюдал, как Джинни достает из рюкзака два яйца, маленькую серебряную ложечку, маленькие хрустальные солонку и перечницу. — Я не играю в гольф.
— В загородном клубе можно найти и другие занятия, Скайлар.
— А что еще там делают?
— Встречаются с людьми. — Маленькой серебряной ложечкой Джинни постучала вкруг вершинки яйца.
— Я и так уже встретил много людей.
Джинни сняла вершинку яйца, бросила на землю.
— Тебя это не оскорбляет?
— Когда Джон-Тан прибыл вокруг Гриндаунс, я обошелся с ним не слишком вежливо. Стеснялся встретиться с ним, стеснялся знакомить с моими друзьями.
— Почему?
— Я думал, он окажется снобом.
— Оказался?
— Да.
— Он не может принимать тебя за сноба. — Она посолила и поперчила яйцо.
— Может, он думает, что я навыворот. Что мне не понравятся его друзья.
— Скорее он думает, что ты не понравишься его друзьям.
— Наверное, в здешних краях не очень-то ценится умение играть на трубе. Тут одни послы, судьи, банкиры, дворецкие, уж не знаю, кто там еще. — Он наблюдал, как Джинни сосредоточенно ест яйцо всмятку. — Как дяде Уэйну удалось стать таким богачом?
— Он не стал. — Джинни поставила в рюмку второе яйцо. Серебряной ложечкой постучала вокруг вершинки. — Нет, деньги он, конечно, заработал. Ты еще не был в апартаментах Джонатана в Гарварде?
— Нет.
— Он живет в общежитии, которое называется Колдер-Хауз. Ты уже познакомился с братом моей матери, Вэнсом Колдером. Это фамилия моей матери. Кто-то из моих предков подарил Гарварду деньги на постройку Колдер-Хауза.
— Мой отец подарил баптистской церкви пять акров земли для расширения кладбища.
— Твой дядя Уэйн, мой папа, работал на «Колдер патнерс». Только раньше, за исключением Колдеров, других партнеров не было.
— И что они делали?
— Деньги.
— О…
— Как только могли.
