– Во сколько звонил?
– Часа полтора назад.
– А когда обещался быть?
– Не сказал, может, к вечеру.
– Ясно. Значит так, Марина, мы у тебя посидим. Есть у нас к нему пара вопросов.
– А что он сделал, если не секрет?
– Да, мелочи, в колпачки много выиграл.
– Да, он говорил, что играет.
– Ну вот, надо возвратку делать.
– А как вы узнали, что он со мной знаком? Адреса-то, кроме него, никто не знает.
– Профессиональная тайна.
Два часа пролетели незаметно. Кивинов отзвонился Соловцу и объяснил ситуацию. Решили ждать до упора, тут рисковать нельзя. В это время года почти не темнеет – белые ночи. Дукалис сидел с автоматом у окна и, чуть приоткрыв занавеску, смотрел на улицу, Каразия шептался с Мариной.
В начале девятого в двери постучались.
– Открывай, – шепнул Эдик. – Откроешь, отойди от двери, а его впусти.
Марина подошла к двери.
– Кто там?
– Я, Максим, давай быстрей.
Марина открыла двери, в дом вошел долговязый парень с рыжей шевелюрой.
– Одна?
Марина молчала.
Парень оглянулся, и в этот момент нога Каразии, мелькнув рядом с Маринкиным лицом, врезалась в грудь Макса. Тот, как фантик на ветру, отлетел прямо в мощные объятия Дукалиса. Парень хотел было вырваться, но опер поднял кулак, и тот мигом закрыл лицо руками.
– Не дергайся, я ударю – ты и не заметишь. Руки давай.
Щелкнули браслеты. Парень уже полностью пришел в себя и не сопротивлялся.
– На выход!
Макс вдруг повернулся и закричал Марине:
– Убью, сука! Заложила! Запомни, я тебя достану, паскуда, запомни!
Каразия пнул парня под зад:
– Пошел отсюда, говнюк!
– Эдик, где ты так научился ногами махать? – спросил Кивинов.
– В секцию ходил летом, когда еще постовым был.
– Лихо, а у меня все руки не доходят, вернее, ноги. Все, поехали, уже поздно. Мариша, пока. Привет папе.
– Я боюсь, вы его отпустите, он же вернется, вы слышали, что он кричал?
– Не боись. Угрозой хребет не сломаешь, а корешок твой у нас надолго останется, поверь.
Из протокола допроса:
«Мы встретили его на Ветеранов, он играл с нами в колпаки. Светанул деньгами. Босс предложил нам проиграть ему немного, а потом вместе сходить на Стачек, где мы снимали комнату, якобы за деньгами. Там напоить и ограбить. Так и сделали. Мужик выиграл у нас двадцать пять тысяч, а я сказал, что с собой денег нет, хочешь сходим, тут рядом, отдадим деньги. Он согласился. Мы впятером пошли домой. Хозяин спал пьяный. Мы прошли в комнату, где жили. Витька достал деньги. Мужик забрал. Я предложил выпить за выигрыш. Он не отказался. Выпили, у нас было. Он собрался уходить. Мы уговаривали остаться, но он сказал, что спешит, и поднялся. Тогда я ударил его по голове восьмикилограммовой гантелей. Он упал. Я снова стал бить его гантелей. Когда он кончил стонать, мы с Боссом подняли его и вынесли на лестницу, предварительно забрав у него деньги. На площадке он снова зашевелился. Тогда я ударил его в живот ножом. Потом мы потащили его в подвал. Там, бросив его в угол, мы начали забрасывать тело картонными коробками, хранившимися в подвале. Мужик снова застонал. Я схватил кирпич и ударил его по голове. Босс присел рядом и стал наносить удары ножом в грудь, мужчина стонал, а Босс кричал: „Давай, умирай! Ну, умирай скорее, гад!“ Я тоже стал бить его ножом. Потом, забросав его коробками, мы вышли из подвала. В квартире смыли с себя кровь и решили разбегаться. Я хотел вернуться в Свердловск, а куда собирался Босс, я не знаю. Я позвонил своей знакомой в Гатчину и договорился переночевать у нее. Приехав туда, я был задержан милицией. Нож я закинул на крышу трансформаторной будки радом с домом…"
Из справки судебно-медицинского эксперта:
«На теле гражданина Полозкова Юрия Борисовича, 32-х лет, обнаружено 567 ножевых ранений, 48 переломов костей черепа, множественные ушибы мягких тканей и разрывы внутренних органов…»
Кивинов положил справку на стол. Ни в одном воспалённом мозгу писателя романов ужасов не возникнет такой сюжет. Ни в одном полицейском боевике нельзя увидеть того, что показывает сама жизнь. Страшная правда, страшней любого ночного кошмара. Нормальный человеческий ум просто не воспримет такое. Гомо сапиенс – человек разумный. Все с ужасом смотрят на соседей, не видя ужаса в своём доме. Этой зимой на Стачек вырезали всю семью, даже собаку, из-за двух видиков и какого-то золота. На Ветеранов хладнокровно перерезали горло мужчине, отказавшемуся выпить с убийцей стакан водки. В лифтах убивают девчонок из-за дешёвых серёжек. Город затопила волна убийств.
Смотрите! Это всё в вашем доме! Завтра волна захлестнёт и вас, не спасут ни бронированные двери, ни сторожевые собаки, ни охранники-профессионалы, ни милиция.
А убитый Полозков ехал покупать телевизор, по пути к метро сыграл в колпаки. Страшная шутка. Деньги на телевизор он выиграл в какую-то лотерею, проиграв при этом жизнь.
Кивинов сидел в ИВС и беседовал с Максом.
– Босса вы вряд ли теперь найдёте. Он уже был в ментовке. В апреле. Влетел с обрезом. Его сначала арестовали и даже в Кресты отправили, но потом на подписку отпустили. Он доволен был, мы ещё смеялись, подписку о невыезде из Питера дал, оставив при этом свердловский адрес. А где он сейчас, я не знаю, он в Казахстан собирался. Это ж он, гад, подбил нас на это дело.
– Ты с себя стрелки-то не переводи, сам хорош. Ты что, на игле сидишь?
– Да. Вчера в камере ломало, на стену прыгал, печень, думал, вывалится. Но сейчас вроде полегче. Меня куда – в Кресты?
– Наверно, но десять суток тут будешь. Ты догадываешься, что я с тобой не только о Боссе приехал поговорить? У меня к тебе тоже интерес имеется.
– Да я всё про себя рассказал.
– А про других?
– А что про других? Я не знаю ничего.
– Жаль, что ты не судимый и многого не понимаешь. Не знаешь, что до суда лучше всё рассказывать. Не следователю, нет. Нам, уголовному розыску. Потому что для тебя сейчас важнее, не сколько сидеть, а как сидеть. То ли мужиком на зоне быть, то ли опущенным, то ли два пайка жрать, то ли из ШИЗО не вылазить. А это всё в наших руках. Один звонок в оперчасть – и ты на коне, другой – ты в дерьме. Понял? Мне не протокол от тебя нужен, а разговор.
– Но я действительно ничего не знаю.
– Такую фразу я слышу от каждого задержанного, а дней через десять не успеваю показания записывать, когда он на своей шкуре поймёт, куда попал. И совесть моя чиста! И тебя это ждёт, потому что ты убийца, и сколько бы тебе ни влепили, жизнь мужику не вернёшь! Поэтому я не буду вскакивать по ночам и мучаться угрызениями – как там мальчик на зоне, не плохо ли ему? Не погорячился ли я? Если дошли мои слова до тебя, вопрос по существу. Бойцы, которые водителей убивают? Только не ври, что не знаешь!
– А вы откуда знаете?
– По глазам вижу!
– Да, слышал, было дело.
– Ну вот, а говоришь, ничего не знаешь. Давай так, чтобы тебя каждый раз носом не тыкать, как котёнка в молоко, рассказывай сам.
Кивинов немного поуспокоился.
– Я-то их не знаю. Это в марте было. Мы в первый раз тогда в Питер приехали. Хату сняли у мужика. Правда, не сразу. Неделю по городу болтались. Вот тогда это и произошло. Мы на концерт ходили, «Алисы». Я на том концерте Маринку подцепил, поехали к ней в Гатчину. Она сказала, что предков дома нет. А они оказались дома. Мы в подъезде перепихнулись, она домой пошла, а я на улице остался. Ночь уже была. Хотел на вокзал пойти, а он закрыт оказался. Холодно было. Я недалеко от вокзала на стоянке грузовик увидел, с фургоном, вернее, с брезентовым верхом. Залез я, в угол забился и заснул.
Проснулся от того, что машина тронулась. Хотел выскочить, а потом думаю, может, она в Питер едет, мне всё равно туда, и остался.
Пока ехали, я из кузова выглядывал, но где мы, я не знал. Минут сорок ехали. Когда мотор заглушили, я выскочил, осмотрелся. А куда дальше, не знаю. Бараки кругом какие-то, сараи, грязища везде. Одна дорога, а вокруг пустырь. Нет, думаю, такое такси мне не надо. Тут явно не Питер, попробуй выберись. Решил подождать, а когда они снова поедут, заскочить. Не пешком же по грязи выбираться оттуда. Да и холод собачий, продрог до костей – я-то в одной джинсовке да футболке. Спрятался за сараем крайним и жду: Из машины два парня вышли, один сарай ключом открыл, и оба туда и нырнули. Что-то там минут пять перекладывали, потом стали железо какое-то таскать и в фургон грузить. Кругом тишина, вот я разговор их случайно и услыхал. Один другому вроде как достижениями хвастал. «Всё удачно прошло, – говорит, – клиент даже не задёргался. Вот что значит опыт, привычка». И заржал, как конь. Второй спрашивает: «Тачка хорошая? Новьё?» Тот отвечает: «С нуля, тысяч пять пробег. Ха-ха, ловкость рук и пять лимонов в кармане, и, главное, никакого риска». – «Не каркай, давай грузи, эти лимоны ещё получить надо, а здесь голова нужна, а не руки, это тебе не водил душить». Я так тогда и присел. Ну и влип! Хорошие ребята. Если у них в привычку вошло шофёров убивать. У меня сразу всё желание отпало ехать с ними. Да тут снег пошёл. Не, думаю, лучше рискну, глядишь, не заметят. Кончили они грузить, завели колымагу свою и давай по ухабам выбираться. Я машину догнал, в фургон прыгнул. Пока ехали, в дырочку смотрел. Как дома появились, я на светофоре и выскочил. Вот и вся история.
