Она нажала на «воспроизведение», и на экране возникли сидящие немного поодаль от других Лейла и Дэвид. Единение умов было потрясающим.
— Как это верно! — восклицала Лейла.
— Еще бы, — соглашался Дэвид.
— Удивительно, сколько людей до сих пор уверены, что молочные продукты полезны для здоровья!
— Роковая ошибка.
— Только представь, что яйца погубили в прошлом веке больше народа, чем Гитлер.
— Да, я слышал. А еще пшеница!
— Ух! Не заводи меня на пшеницу!
В их разговор вклинился распевный говорок Энди: «Дэвид и Лейла обнаружили, что у них много общего: оба страшно скучают по своим кошкам».
— Пандора — самое умное и красивое на свете существо, — рассказывал Дэвид. — Любому из людей даст фору.
— Я тебя так понимаю, — поддержала его Лейла.
Триша остановила пленку.
— Редактор Фогарти вспоминал, что в тот вечер в аппаратной навострили уши: ждали, что Лейла и Дэвид прямиком отправятся в специальную хижину и там все сразу случится. Но дело ограничилось массажем плеч.
— Однако они явно подружились, — заметил инспектор.
— Я бы сказала, нашли друг друга, потому что невзлюбили остальных. Сочли, что те недостойны их общества. Это заметно, когда просматриваешь запись: в первые два дня камеры часто перехватывали, с какой ухмылкой и с каким высокомерием эти двое переглядывались друг с другом. А «Любопытный Том» давал эти кадры в эфир. В результате Лейла и Дэвид не понравились зрителям и стали наименее популярными из всей десятки.
— Но сами об этом не подозревали.
— Естественно. У них не было никакой информации извне. Но посмотрите на них: такое впечатление, что они уверены, будто люди любят их так же, как они сами себя. Особенно отличается нарциссизмом Дэвид.
— Да, — согласился Колридж, — заносчивый тип. Без меры самонадеянный, но на свой особый вяло-агрессивный манер.
Хупер удивился, услышав из уст инспектора современный и такой затасканный термин, но должен был признать, что он точно характеризовал этого красавчика.
Все трое посмотрели на экран — в щенячьи, бархатистые глаза Дэвида. И одновременно подумали об одном и том же.
— Только очень самоуверенный человек мог рассчитывать, что ему сойдет с рук подобное убийство, — заметил Колридж. — Любой, кто мало-мальски в себе сомневается, никогда бы не решился на такое. Итак, — он вернулся к теме дружбы, — схожесть взглядов взяла свое. Но если дружба моментально вспыхивает, ей часто недостает надежности.
— Совершенно справедливо, — поддержала начальника Триша. — Их отношения сломались после истории с сыром и с того момента покатились вниз.
— Мне кажется, они слишком похожи, — вступил в разговор Хупер. — Претендовали в доме на одну и ту же роль — и перебежали друг другу дорогу. Дружба лопнула после случая со стихотворением Лейлы.
Ссора началась с самых благих намерений. Дэвид решил укрепить отношения с Лейлой и таким образом избежать ее откровений в свой адрес. И поскольку его натаскивали в декламации, вызвался выучить и прочитать что-нибудь из ее стихов. Девушка была тронута и польщена. Ни ручки, ни бумаги в доме не было, поэтому Дэвиду пришлось учить текст прямо со слов автора.
— Лактация, — начала Лейла.
— Очень мило, — похвалил Дэвид.
— Это название.
— Я понял, — кивнул Дэвид с таким видом, словно, чтобы понять это, нужно было обладать необыкновенной остротой восприятия.
— Говорить по две строки сразу?
Вместо ответа он закрыл глаза, сложил ладони так, что коснулись друг друга подушечки пальцев, и указательными пальцами дотронулся до губ.
— Женщина... утроба — толстый, тугой живот. За упругим тоннелем вагины — чудо — девочка-плод.
Дэвид глубоко вздохнул и повторил первые две строки. По тому, как он их произнес, было очевидно: он считал, что Лейла должна обомлеть от восхищения, услышав, как ее слова обретают крылья в его гениальном исполнении. И придал голосу глубокие, мелодичные обертоны.
Но если Лейле и понравилось, она не показала вида.
— Эти первые строки очень энергичные и радостные. Я читаю их с широкой улыбкой. Особенно слова «девочка-плод». А ты декламируешь слишком мрачно. Разве тебе не хочется смеяться при мысли об одухотворенном надутом женском животе с красивой девочкой внутри?
— Ты меня учишь, Лейла? — ошеломленно спросил Дэвид.
— Ну что ты! Просто хочу, чтобы ты знал, как это надо читать.
— Работа актера заключается именно в том, чтобы привнести в произведение свою интерпретацию. Актер обнаруживает в словах такие смыслы, о которых не подозревает сам автор.
— Но я не хочу ничего такого, чего в стихотворении нет. Я хочу только то, что там есть.
— Тогда тебе лучше декламировать самой, — сорвался Дэвид и сердито вскочил на ноги. — Откровенно говоря, твое стихотворение — полная муть. Этот кошмарный раздутый живот — гадость, да еще придуман женщиной, на которой мяса меньше, чем на «Чупа-чупсе»! Я профессиональный актер и не потерплю наставлений. Тоже мне, поэтесса! Я сделал тебе огромное одолжение, согласившись прочитать этот блевотный стишок! — Дэвид резко повернулся и зашагал к бассейну.
День тридцать второй
10.15 вечера
— Ну и Дэвид, ну и психанул, — задумчиво проговорил Колридж. — Достаточно бурная реакция, такой взрыв мог обернуться и убийством. Как вы считаете?
Пленку отмотали назад и несколько раз останавливали, чтобы получше рассмотреть злую физиономию красавчика.
— Такое впечатление, что он в самом деле готов ее убить, — согласился Хупер. — Но ведь убита не Лейла?
— Сержант, мы это обсуждали уже тысячу раз. Если бы имелся очевидный мотив, убийца давно бы стоял перед судом. Мы ищем семя, из которого проклюнулось преступление.
Хупер кратко, насколько позволяла вежливость, подтвердил: он знает, что следственная группа занимается поиском семени.
После того как Дэвид удалился, Лейла воспользовалась его советом — прочитала стихотворение сама.
И при этом все время широко улыбалась — точно бабуин, у которого торчит из пасти банан.
Джаз, Келли, Дервла и Мун почтительно слушали, а когда она закончила, наперебой зачирикали, что стихотворение очень, очень хорошее.
А Воггл из своего угла изрек, что вся поэзия — попытка формализовать язык и свидетельствует лишь о тоталитарном складе ума.
— Слова — те же анархисты. Им требуется свобода.
Но на него не обратили внимания. Этому уже научились, хотя и проявляли осторожность, подсчитывая минуты до дня голосования.
— Вещица отпад! — заключила Мун. — Прикольная штука. Молодчина. — Ее манчестерский акцент с каждым днем становился все сильнее.
— Ты заметила мою красную помаду? — не выдержала Лейла.
Заметили все.
— Некоторые антропологи полагают, что женщины красят губы в красный цвет, чтобы рты напоминали влагалища.
— Угомонитесь, девушки, — вмешался Газза, снимая с плиты чайник. — Попробуйте мой ужин.
— Говорят, что женщины красят губы, чтобы привлечь мужчин, а я делаю это ради прославления.
— Кого? — простодушно спросил Джаз.
— Моего влагалища.
— Нормально!
— Слушай, — снова вмешался Гарри, — если тебе потребуется помощник, я к твоим услугам: будем прославлять вместе.
— Осади, Гарри! — прервала его Мун. — Речь не о том, чтобы трахаться с мужиками, а о том, чтобы стать сильной, одухотворенной женщиной. Так, Лейла?
— В самую точку, Мун. Все сечешь!
А Келли, видимо, секла не очень.
— Я про этих антропологов: почему надо, чтобы лицо напоминало ну... всякие органы?
Лейла на мгновение задумалась. Раньше ее об этом ни разу не спрашивали — знакомые обыкновенно задумчиво кивали и просили передать им гуакамоле.[17]
— Ну, не в буквальном смысле слова, — нашлась она. — Это всего лишь образ — символ гениталий, чтобы подвигнуть мужскую особь к деторождению.
— Теперь все ясно, — отозвалась Келли.
— Вот почему у самок обезьян розовые задницы. В противном случае вид давно бы вымер. Так что доверьтесь женщине.
Все глубокомысленно кивнули.
— А знаете, что у обезьян тоже есть знаки зодиака? — продолжала Мун. — Одна астрологиня составила гороскопы на всех приматов в лондонском зоопарке. Узнала всю их подноготную — характеры и прочее. Здорово, правда?
Накануне Дервла решила встать первой, чтобы первой занять душевую. Но обнаружила, что Мун ее опередила: не потому, что она была такой ранней пташкой, а потому, что только-только собралась в кровать.
— Закончила читать книжку с Красным драконом. Ту, что приволокла Сэлли. Первую часть, где действует Ганнибал Лектор.[18] Ужасно захватывает! Такие кошмарики! Самое страшное — убийства совсем без причины. Только потому, что какой-то псих окончательно спятил и решил заделаться серийщиком.
