-- Да что власть, она что в Москве, что в Киеве, что в Симферополе... Ей преступность нужна, она ей на руку во все времена: народ в страхе держать...
-- Сколько же они с вас требуют? -- спросил сразу потерявший курортную беспечность Алихан. Он чувствовал, что женщина от бессилия безысходности готова разрыдаться.
-- Даже и произнести страшно. Тысяча долларов за сезон, но это весь мой заработок за лето, как бы я ни крутилась. Курортный сезон-то у нас от силы четыре-пять месяцев, а остальное время большинство здесь сидят без работы, без пособий. А у меня дочь в Симферополе в мединституте учится и зять студент, просто не знаю, как жить дальше, -- вздохнула она горестно. -- Я ведь в этой чайной, считай, всю жизнь работаю, никогда такого беспредела не было. -- Понизив голос, она обреченно сказала: -- Я триста долларов скопила, отдала Бессарабу на прошлой неделе, а он сегодня опять, поганец, заявился, требует остальное. Никаких объяснений и слушать не хочет, говорит -- займи, иначе спалим.
За столом на миг повисло тягостное молчание, но Алихан вдруг весело сказал:
-- Не горюйте, придется нам вас выручить, уж больно по душе ваше заведение, да и чай такой вкусный пили первый раз в жизни. -- Достав из нагрудного кармана тяжелое портмоне, блеснувшее хорошо отполированной кожей и золотой монограммой, он вынул три сотенные долларовые купюры и, протягивая их онемевшей хозяйке, улыбнулся: -- Отдайте и работайте спокойно. А это вам за чай и на память о нас, -- и прибавил еще одну такую же бумажку.
Чувствуя, что обалдевшая женщина еще долго будет приходить в себя, они молча откланялись и покинули зал.
Как только они вернулись на знакомую дубовую аллею, Аслан, увидев скамейку, предложил:
-- Ну-ка присядем, обсудим ситуацию. Вот так тихое, провинциальное местечко! Неужели придется делить власть со шпаной?
-- Ну уж нет. Нам нужен второй Лас-Вегас или Монте-Карло -- придется вывести преступность подчистую, хорошо бы во всем Крыму. Ты же знаешь, богатые люди не любят опасных мест. Ведь еще от силы год, два -- и все будет иметь своих новых хозяев. Этот уголок Крыма станет нашим, для этого денег у нас достаточно...
-- Ну да, станок Тоглара работает круглосуточно, -- согласился Аслан.
Они помолчали. Сколько раз они уже обсуждали все перипетии, которые случились с их родиной. Еще в перестройку умные люди поняли сразу, что страна не имеет хозяина. Вот тогда ребята с гор впервые появились в Москве всерьез, и столица сразу почувствовала властную руку новых хозяев. Уже на следующий год московские воры Япончик, Монгол, Захар, Слива, Расписной, Отарик пригласили кавказских абреков на сходку, чтобы мирно разделить Москву на сферы влияния, причем чеченцам предлагалось право выбора, а остальное, что останется, доставалось славянам, грузинам, армянам и прочим кланам.
Но Хоза, Лечи, Азамат, Султан Даудов, уже тогда называвшийся Балашихинским, ибо он единственный из всех соплеменников был коронован самим Бриллиантом, и старший брат Алихана Гелисхан сказали гонцам: мы не признаем воровских законов, Москва принадлежит нам, мы не собираемся ее ни с кем делить и всегда заберем то, что посчитаем нужным.
-- Так поступим и в Крыму, -- подытожил Алихан. -- Кому предложим покинуть полуостров, кому порекомендуем завязать, а того, кто не согласится с нашей волей и не подчинится нашим законам, будем уничтожать сразу и повсеместно -- в два-три дня.
Аслан невольно поежился, и брат, усмехнувшись, хлопнул его по плечу:
-- Не волнуйся, сами руки пачкать не будем, привезем киллеров, сколько понадобится для акции, из Москвы, оплатим аккордно, благо, станок Тоглара выдержит и это... А народ хочет жить и работать спокойно, ты же сейчас слышал об этом. Мы дадим ему долгожданный покой и безопасные улицы, а работать они будут, прямо или косвенно, на нашу империю, и чем счастливее и богаче здесь заживут люди, тем охотнее потянутся в наши владения толстосумы.
-- Молодец, Борз! -- восхитился Аслан, впервые обратившись к брату по прозвищу. -- Ты все верно рассчитал! 2
Жара окончательно спала, с пляжей медленно потянулся народ, Коктебель вступал в вечернюю пору. Легкие сиреневые сумерки как бы струились с Карадага и окутывали волшебной пеленой вытянувшийся вдоль бухты поселок. В разросшемся парке на дубовой аллее было темнее, чем на открытых пространствах; раньше в этот час включали многочисленные садовые огни, и парк в ночи, особенно с моря, с прогулочных катеров, полыхал огнями, но теперь на Украине энергетический голод, и фонари не всегда горят даже на набережной.
Программа пребывания здесь была у братьев сжата до предела, но главное они успели осмотреть и даже переговорили в первой половине дня с руководством санатория "Голубой залив", турбазы "Приморье", с директором Дома творчества, посетили и главу администрации поселка -- все предприятия на побережье сидели "на картотеке" с начала года, они уже давно были банкротами, только никто не хотел брать на себя ответственность объявить их таковыми. Впрочем, у Украины до Коктебеля руки попросту не доходили.
Отправляясь в Крым, братья запаслись одним страховочным адресом в Коктебеле, куда всегда могли обратиться за помощью, советом, транспортом. Человек этот некогда в лагере стал обязан жизнью Гелисхану, старшему брату Алихана, и на него они могли рассчитывать -- тюремное братство дорогого стоит. Еще когда начали расцветать кооперативы, сокамерник Гелисхана, не лишенный предпринимательской жилки, быстро поднялся, открыв на побережье свой ресторан "У Хромого черта". Вот это заведение они и собирались посетить, поужинать и со стороны на всякий случай приглядеться к хозяину. Первый же отдыхающий, у которого они расспросили, как пройти к ресторану, оказался разговорчивым и попутно сообщил, что всего две недели назад, ночью, его пытались взорвать, но больше наделали шуму.
-- Тем более, -- сказал Алихан, -- надо побывать там, осмотреться, и все такое прочее...
Ресторан приютился на окраине набережной и выглядел явно летним, крытой являлась лишь та часть его, где находились буфет и кухня, а зал для гостей располагался под открытым небом. Оглядев его, Аслан заметил, что ему больше подошло бы название "Под звездами Киммерии". Да и на ресторан заведение тянуло с натяжкой; харчевня, кабак -- это определение подходило больше. Свежевыложенная печь, вокруг которой суетились повара и официанты, напоминала о недавнем ночном взрыве. Свободных столиков внутри ограды оказалось достаточно, ужинали всего три-четыре пары, и братья выбрали место с хорошим обзором, откуда была видна и часть набережной со входом.
Официанта долго ждать не пришлось. Но на вопрос о меню он сожалеюще развел руками и с улыбкой ответил: "Не держим", чем почему-то расположил гостей. Он по-свойски сказал:
-- Сегодня с Азова привезли здоровенного осетра, живого. Рекомендую рыбную солянку с головизной, осетрину на вертеле, заливное из нее же, по-русски, на закуску, а к ней икры зернистой свежайшего посола, можно и жаренную на скаре рыбу добавить, не часто нам такая добыча перепадает -рыбнадзор и милиция лютуют, так что вам повезло.
Гости с удовольствием согласились, но от вина или шампанского, предложенного словоохотливым парнем, напрочь отказались, чем несказанно его огорчили.
Когда они уже заканчивали ужинать, Алихан неожиданно встрепенулся: он первым увидел появившегося в дверях "У Хромого черта" Бессараба. Ион был не один, рядом с ним шла ярко крашенная блондинка с длинной ментоловой сигаретой во рту и роскошной коробкой конфет под мышкой, той самой, что Бессараб унес из чайной, а сзади -- двое его дружков в таких же китайских псевдоадидасах, как и вожак. К тому времени ресторан уже заполнился, и свободным оставался лишь сдвоенный стол без скатерти в дальнем углу, за спиной у кавказцев. Туда компания и прошла, шумно обмениваясь репликами с официантами -- видимо, они тут слыли завсегдатаями. Алихан, поняв, какой стол займут вошедшие, быстренько пересел на другое место и теперь хорошо видел перед собой бесцеремонно рассаживающуюся компанию.
Официант оказался довольно-таки ловким малым, обслуживал быстро, видимо, неумех в "Хромом черте" не держали, да и повар зря деньги не получал. Видя, что трапеза подходит к концу, официант, опять же на свое усмотрение, принес большую закопченную медную турку с кофе.
-- Вот, в горячем песочке из Тихой бухты готовим, с пеночкой, -прокомментировал он, разливая в чашки дымящийся ароматный кофе.
Но Алихан ничего этого не видел и не слышал, мысли его почему-то кружились возле Бессараба и его компании, и, когда они остались одни, сказал на своем языке брату:
-- Аслан, пожалуйста, достань аппаратуру, мне почему-то захотелось узнать, о чем они там говорят, за столом у Бессараба.
-- Зачем? -- пожал плечами Аслан.
-- Знаешь, что-то внутри говорит мне, что на них надо обратить внимание, от Бессараба явно исходит опасность. Я верю в свою интуицию, достань...
