этого ребёнка!
– Так что, сын?
– Нет, дочка!
К вечеру зятевы родители нарисовались. Сват даже не вышел из машины, а сватья, ухоженная и молодящаяся дама предпенсионного возраста, бегом взбежавшая по ступенькам высокого крыльца, с порога начала укорять и жизни учить. Но Варя, женщина бойкая и к конфликтам привычная, её перебила:
– Ну, сватьюшка дорогая, ты, конечно, старуха по сравнению со мной, но, если бы решилась родить, я бы слова тебе не сказала. Всё-таки люди мы неглупые, воспитанные, в чужую семью не полезем, у вас помощи не попросим и вам ничего не должны. Кому родить – тому и кормить.
Дальше пошли уже не поучения, а выкрики типа «деревенщина». Тут и Лёша в себя пришёл и на удивление спокойно сказал:
– Лестница там. Сами спуститесь или вас спустить?
И двинулся на неё. Гостья пулей выскочила из дома, грохнув дверью. Варя захохотала:
– Как ты её!
А Инна удивлённо сказала:
– Варь, ну ты молодец! Научила Лёшку политесу!
В сумерках они пошли провожать её на последний автобус. Во второй половине дня заметно потеплело, и стало скользко. Инна Леонидовна всё уговаривала родственников вернуться, не дай бог, Варя упадёт.
Сошла у больницы уже в темноте. Шла по тротуару довольно уверенно в своих ботах на резиновой подошве, но опасливо поглядывая на блестящую под фонарями обледеневшую дорогу: ох, по такому льду аварий будет! Дошла до перекрёстка и увидела, что дальше тротуар не расчищен. Повертела головой: по противоположной стороне дорожная техника уже проехала. Только вот переход не расчищен, вдоль дороги на газонах вал снега. Прищурилась: ага, там глубокие следы, кто-то пролезал, можно по ним пройти. Сзади шаги, люди вслед за ней пошли. Пропустить, что ли, кого-нибудь вперёд, чтобы легче было по натоптанному пробираться? Приближаясь к обочине, поглядела направо, по этой стороне движения пока не видно, остановилась. Вдруг её осветили фары слева. Пока она щурилась, соображая, почему с этой стороны, кто-то схватил её и бросил в снег. Машина пронеслась у самой кромки, обрызгав ей талой водой. Что-то вопила в отдалении женщина, рядом мужской голос сказал: «Ну, у тебя и реакция, парень!», а чьи-то руки теребили её: «Тётя Инна, ты цела?»
Инна Леонидовна шарила рукой по снегу, пытаясь найти очки. Схватила их, встала. Достала из кармана платок. Протирая очки, внезапно ощутила, что одной ногой стоит в луже. Надела очки, поглядела. Правая нога была босая. А рядом отряхивался от снега племянник.
– Юра, ты как здесь?
– Я на Уремовском автобусе ехал, увидел, что ты от остановки идёшь, и решил сойти. У перекрёстка уже почти догнал. А когда дорогу начал переходить, гляжу – какой-то идиот вдруг пошёл влево – и на тебя! Я прыгнул и в снег тебя бросил. И сам свалился.
– Господи, как ты меня только сдвинуть мог! Во мне ведь без малого девяносто!
Противно завопила машина с мигалкой. Кто-то басом выговаривал стоящему рядом с ними парню:
– Ну, что случилось? По такой дороге занесёт, ничего сделать не сможешь!
– Умышленный наезд был, товарищ капитан! Вот, смотрите, проехал прямо у кромки, ни скольжения, ни торможения, след чёткий. Увидел женщину – и повернул!
Прибежала по дороге женщина, принесла утерянную обувь:
– Вот, видите, он её за ногу зацепил и ботинок сорвал! Метров на двадцать откинул! Ой, он порванный!
Тот же бас принялся возмущаться, что женщина нарушила картину ДТП. Она в ответ сварливо заметила, что «снял бы с себя обувь и обул потерпевшую, чем её босиком держать». В конце концов Инну Леонидовну с Юрой отправили домой на полицейской машине.
Снег, два дня беспрепятственно заваливавший её двор, из-за потепления слегка осел и уплотнился. В некоторой растерянности хозяйка затормозила, думая, как пробраться до терраски за лопатой и не лучше ли сходить к соседям. Но Юра вырвал у неё из рук ключи и мужественно запрыгал по сугробам: «Я сейчас!», живенько пробил узенькую стёжку до калитки и предложил:
– Вы проходите, а я следом, только дорожку расширю и крыльцо очищу.
Полицейский уселся за кухонный стол, раскрыл свой планшет и начал её опрос как-то медленно, часто делая паузы. Вернувшийся вскоре Юра его спросил:
– Вам хочется, чтобы мы от претензий отказались?
– Ну…
– А мне не хочется! Мою тётю чуть не убили! Давайте-ка я сам объяснение напишу!
Подсел к столу и в два счёта накарябал пол-листа. Полицейский прочитал:
– Грамотно изложил…
– А я на юридическом учусь!
Полицейский крякнул и пошёл на выход. А Инна Леонидовна стала собирать ужин. А после ужина, домывая посуду, спросила:
– Ну, ты что, по наводке Танечки кинулся родителей жизни учить?
– Тётя Инна, зачем ты так! Я на каникулы! Я сегодня последний экзамен сдал!
– Но Таня ведь тебя ввела в курс дела?
– Ну да… тётя Инна, но ведь чудно!
– Танечкино мнение я слышала: надо ей помогать, а не новую дочку рожать. А у тебя какие претензии?
– Вот ты так это вывернула, что мы эгоисты конченые. Но я же за них волнуюсь. У мамы давление…
– Вот и не трепи им нервы. Юра, ты считаешь, что они глупее вас, молодых? Жизни не знают? Наверное, посоветовались, посчитали, взвесили риски и сложности. Когда Танечка в восемнадцать лет замуж выскочила, родители не в восторге были, но её решение не оспаривали. Она взрослая, это её жизнь! Но и у них жизнь не кончилась, когда они вас вырастили.
– Значит, мне на эту тему с ними вообще говорить не стоит?
– Есть тема, будут и разговоры. Только, скажу тебе, яйца курицу не учат. А когда ещё и индюки учить начинают…
Инна Леонидовна вспомнила о визите сватов и засмеялась. Рассказала племяннику. Юра захохотал:
– Вас спустить или сами спуститесь? Ну, Алексей Иванович! Мама – она умеет отпор давать. Но от него не ожидал! Молодец! Права ты, тётя Инна, по идее и нас надо с лестницы спустить, что за родителей решать вздумали! Это Танька виновата. Завела меня, что я чуть было не влез. Но как с ними говорить?
– А ты подумай.
– Так и скажу: я вас люблю, и сестрёнку, которую вы родите, любить буду. И всё! А на Таньку вы зла не держите, она же не такая. У неё просто после родов немного крыша съехала. Кроме своего Данечки никого не видит.
Инна Леонидовна облегчённо вздохнула.
Всё-таки Варя загремела в больницу. На работе голова закружилась, прибежала фельдшерица, померила давление и вызвала скорую. Две недели Инна Леонидовна моталась в Патриаршее, чтобы помочь брату. Хозяйство у
