эти мерзавцы мало того, что загубили научный эксперимент, теперь еще требуют, чтобы мы оплатили им ветчину и яйца.
Разговор, как всегда в таких случаях, закончила Ада:
— Тем, кто останется на ночь, на завтрак будет омлет с ветчиной!
Мы с Григорием спустились на пляж.
— Тебе не показалось, что Дина хочет окрутить этого актера? — спросил он.
— Он не в ее вкусе. Ей нужно, чтобы с сединой, вальяжный. У нее теперь роман с нашим оперным певцом, басом… Тебя тянет к балету, а ее — к вокалу. Но на всякий случай я просила поселить их на разных этажах.
— А Ромео?
— Что Ромео?
— Лазил на балкон.
— Так там была Джульетта.
На пляж спустилась девочка из машбюро:
— Вы не могли бы подняться на веранду? Там некоторые проблемы. Пришел следователь. Спрашивает документы, а у некоторых…
Понятно. У актера нет документов.
Я поднялась и увидела следователя Кубика. Его я хорошо знаю — подхалим и дурак. Он с серьезностью официального идиота доложил:
— Товарищ министр, я имею задание…
Дина обратилась ко мне:
— Вы поручитесь за этого молодого человека, товарищ министр?
— Я поручусь за всех здесь присутствующих.
Появился Григорий. Кубик испугался и засуетился:
— Здравия желаю, товарищ полковник. Мы тут…
— Вы кого-то подозреваете? Кого? В чем? — строго спросил Григорий.
Кубик продолжал суетиться:
— Я никого не подозреваю. Просто дело какое-то необычное. Люди проникают сквозь стены. Я полагаю, что это невозможно.
Григорий согласился, что это невозможно, и спросил:
— Вы внимательно осмотрели то место, где они якобы проникли?
— Не совсем. Но сейчас намерен подробно исследовать это место.
— Если не возражаете, я с вами.
Они ушли и вернулись через полчаса.
— Что-нибудь нашли? — спросила Ада.
— Нет. Я внимательно осмотрел стены во всех комнатах — никаких трещин. Спасибо за помощь следствию. На сегодня все. Я хочу откланяться.
— Оставайтесь, — предложила Ада. — После ужина мы пойдем в холл. Я зажгу свечи. У меня прекрасный рояль, я его недавно перевезла из городской квартиры.
Борис обрадовался:
— Рояль — это прекрасно.
Я спросила его:
— Вы поете?
Он сказал, что пробовал петь и басом, и тенором, но у него не получалось.
При слове «бас» Григорий хитро улыбнулся и спросил его:
— У вас в городе есть оперный театр?
— Есть.
— И басы есть?
— А как же!
— А правда, что оперные певцы размножаются вегетативно?
Он спрашивал и краем глаза посматривал на Дину.
Борис, он просто молодец, весело ответил:
— У нашего баса был роман с балериной. Когда до его жены дошли слухи, она его предупредила: «Поймаю с этой доской, отрежу…» Это грозило крупными неприятностями, потому что у мужчин, которых кастрируют, меняется голос, становится тонким-тонким.
И он показал нам, как на сцене появляется Борис Годунов, этакий детина с бородой, и начинает визжать бабьим голосом: «Достиг я высшей власти, достиг я высшей власти…»
И в это время раздался душераздирающий крик из глубины виллы.
Кубик и Григорий бросились туда, остальных Григорий не пустил:
— Сидите здесь.
Через минуту он привел машинистку из нашего машбюро. У нее было разорвано платье и спущены чулки. Она задыхалась:
— Я рассматривала картины. Вдруг открылись стены и появились трое. Бросились на меня. Я сопротивлялась, но сначала кричать не могла. Потом закричала. И они исчезли.
— Мужчины, со мной! — распорядился Григорий. — Спрятаться они не могли. Уйти далеко не успели. Их нельзя упустить!
— Возьмите Лимону, — посоветовала Ада. — У нее ключи от всех комнат.
Мужчины и Лимона вернулись через десять минут. Никого!
— Пора ужинать, — пригласила Ада. — И на всякий случай будем все держаться одной группой.
— Возьмемся за руки, друзья, чтобы не пропасть поодиночке, — продекламировал Борис.
Все-таки он молодец!
Свидетель Борис Аристов, актер
Ада, хозяйка виллы, оказалась очень миловидной молодой женщиной лет двадцати пяти, не больше, в длинном узком платье. Золотистые волосы падали на плечи, а голубые глаза светились невинностью. Мальвина, подумал я, а стало быть — дура.
— Дина сказала, что вы у меня погостите.
— Если не прогоните.
— Не прогоню. Лишним в доме мужчина никогда не бывает. Особенно сегодня. Сегодня был кошмарный день. Случилась неприятность с моей домработницей. Бедную девочку изнасиловали. И не просто изнасиловали, а глумились над ней. Покрасили ей заднее место краской.
— Акварелью или маслом? — вежливо поинтересовался я.
— К счастью, акварелью. Ее легко смыть.
— Айвазовский тоже писал акварелью. Но он писал море, а тут… Акварелистов теперь редко встретишь. Все больше маслом. И не по заднему месту.
— Я приготовила для вас комнату. Я скажу Лимоне, это моя домработница, чтобы она показала ее вам.
* * *
Лимона оказалась длинной и сухой девицей в коротком сером платьице.
— Я вам покажу вашу комнату.
— Подожди. Ты не местная?
— Не местная.
— Имя у тебя странное — Лимона. Это твое настоящее имя?
— Сценический псевдоним.
Я удивился:
— Даже так? Ты на сцене выступала?
— В самодеятельности.
— А сюда как попала?
— Один человек посоветовал.
— И что он тебе посоветовал?
— Это моя тайна.
— Тайны надо хранить. На то они и тайны. Как тебя зовут по-настоящему?
— Ирина. Я играла Ирину в «Трех сестрах».
— Помню. «После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки, откроют, быть может, шестое чувство, но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн, счастливых и несчастливых». Так какая же у тебя тайна: счастливая или несчастливая?
— Счастливая! Этот человек велел мне до сентября поработать здесь. И сказал, что будет меня натаскивать для экзамена в театральный вуз.
— Что это за человек? Имя? Фамилия?
— Не скажу.
— Я играл Ходжу Насреддина и умею пытать кнутом и веревкой. У тебя перестанут расти волосы на голове и начнут расти на ушах и щеках.
— А вы барона Мюнхгаузена не играли?
— Приходилось.
— А правда, вы ходите голым по улицам?
— Случается.
— И два дня назад вы прошли по центральной улице… голым.
— Прошел.
— И как все было?
— Просто. Одни спокойно проходили мимо, другие крутили пальцем у виска. Вот так.
Я начал показывать представление в лицах, а Лимона восторженно смотрела на меня.
— Вы настоящий артист!
— Так все-таки как ты сюда попала?
— Вам я расскажу. В клубе после спектакля ко мне подошел человек и спросил, не хочу ли я стать актрисой. Я, конечно, сказала, что хочу. По правде говоря, мне показалось, что он приезжал к нам в клуб специально из-за меня.
— Почему?
— Потому что сразу подошел ко мне.
— Зачем он привез тебя сюда?
— Не знаю. К поступлению в вуз он меня не натаскивает. Вы мне не
